Голосование пользователя

  Тема собственной внешности для Хлои продолжала оставаться болезненной, так что удержаться от возражений она не могла, хотя и порозовела от таких, скажем прямо, экстравагантных комплиментов:


  Выпалив это, княжна поспешила вниз, где уведомила слуг, что отправляется к торговым рядам за обновлением гардероба, в том числе летнего. От охраны она отказалась, будучи свято уверенной, что в приличном месте ей ничего угрожать не может, но зато взяла с собой Дитмара, предвидя необходимость таскать покупки. «Слуга по всему» возражать не стал, а только тяжко вздохнул, огладив впервые за много лет аккуратно подстриженную бороду, и отправился вслед за проявившей неожиданный энтузиазм госпожой.

  …Девушку, чьим заботам препоручили Хлою, звали Виттой. Узнав о проблеме младшей коллеги, она с удовольствием согласилась помочь. Правда, к вящему смущению начинающей магички, помощь эта началась с откровенной критики. Для начала Хлою назвали монашкой, потом сказали, что ее пристрастия к одежде – как у старухи или горькой вдовы, а потом объявили, что сейчас предстоит прогулка по торговым рядам в поисках подходящих нарядов. Робкое замечание горянки о том, что носить готовое платье – дурной тон, а костюм непременно надо строить у мастера, было встречено искренним смехом и объяснением, что в Талоне достаточно хороших лавок, продающих готовые наряды не хуже, чем на заказ. К тому же покупку всегда можно подогнать по фигуре как ручным трудом, так и магией.
  Последним возражением Хлоя пыталась убедить коллегу-старосту, что не готова пока что выглядеть так свободно, как она, но и эта попытка была отражена. Витта предпочитала летящие платья или похожие на мужские брючные костюмы – и этот стиль действительно был преждевременен для скромной княжны, о чем и было громко оповещено. На этом Хлоя прекратила всякое сопротивление, возражая только тогда, когда Витта предлагала уже совсем откровенные варианты.

  Итогом первого круга мучений стали несколько нарядов, прошедшие строгий и взыскательный ценз Витты и не вызвавшие категорического «нет» Хлои. Первым взгляд девушек пал на приталенное графитово-серое платье до колен в крупную черную клетку. Белый воротничок, закрывающий горло, полностью соответствовал идеалам княжны, а узкие рукава до локтя с белыми манжетами позволяли смириться со «слишком уж коротким» подолом: все прочие подобные наряды были еще более открытыми.
  Смирившись с голыми икрами, дальше Хлоя была уже не столь придирчивой, и признала подходящими несколько белых блуз, отличающихся кроем и пышностью рукавов. К ним студентки быстро, и даже без особых возмущений наряжаемой, подобрали несколько тоненьких свитеров с полукруглым вырезом, и броский бордовый жилет, выгодно подчеркивающий стройность первокурсницы и не акцентирующий при этом внимание на ее кажущихся “недостатках”.
  Подошел черед юбок. Предпочитаемый Хлоей вариант «в пол» был подвергнут немилосердной критике и постыдному осмеянию, после чего довольная победой и собой Витта продолжила наряжать «живую куколку». И пускай на ярких весенних цветах настоять не удалось, старшекурсница уже считала победой, что смогла заставить «упрямую провинциалку» отказаться от исключительно черного цвета и совершенно неуместной длины. В итоге Хлоя обзавелась чернильной годе и по-октябрьски темно-охряной плиссе до середины икры, а также – заслуга настойчивости Витты! – изящной обтягивающей миди из темно-синего шифона, с острым ассиметричным подолом. Попытка развить успех, предложив брюки, провалилась, но тут уж старшая приятельница настаивать не стала, решив не форсировать события.
  Уже выдохшаяся и усталая, непривычная к хождению по лавкам Хлоя почти безоговорочно согласилась на два легких открытых сарафана, вызвавших сдержанный восторг Витты, уверившей Шварценберг, что они ей очень идут. Княжна была уверена, что на этом ее мучения закончатся, и смиренно попросила остановиться попить на прощание кофе, но безжалостная коллега нанесла coup de grâce, довольно оповестив, что настал черед обуви и аксессуаров – хлоины сапожки, хоть и милые, совершенно не подходили для жаркой поры, а единственная камея и узкий скучный поясок не могли считаться достаточными даже для самой непритязательной леди.

  Хлоя была готова разрыдаться, и тихонько проклинала втравившего ее в это мучение добровольного советчика. Однако же после уже сделанных покупок отступать было некуда: обновки и вправду требовали дополнений. Пришлось, скрепя сердце, продолжать скорбный путь, утешая себя тем, что самое большое изуверство – примерка десятков неподходящих вещей, рано или поздно закончится, а подходящие наряды останутся. А вот Витта продолжала пылать неуемной энергией, одновременно подбирая вещички и себе, и новой знакомой, перешучиваясь с торговцами, и, кажется, вовсе не испытывая усталости.
  Так гардероб горянки пополнился классическими черными “мэри джейн” и элегантными мягкими бежевыми туфельками на завязках – от босоножек девушка отказалась напрочь, почитая их совершенно не подходящими для благородной девицы. В качестве головных уборов были приобретены аккуратненький обтянутый белой тканью матлот со сдержанной тесьмой и неглубокий хвойного цвета фетровый клош с жесткими полями, чуть опущенными вниз. Витта, улыбаясь одной ей понятной шутке, настояла на «просто необходимом» для последнего ярком банте с цветочным принтом, и Хлоя вынужденно согласилась – знала бы она, что на языке модниц это означает готовность к флирту, то вряд ли оказалась столь покладистой.
  Обещанные аксессуары девушка выбирала уже в полуобморочном состоянии, частенько сначала тупо кивая на первую же подсунутую вещь, а потом только приглядываясь, что ей предложили. В итоге старшекурсница смилостивилась, ограничившись покупкой для княгини расшитого цветами палантина в тон клошу, тонкими кожаными перчатками до запястья и новым витым пояском. Духи, сережки, броши, прочие украшения и – самое главное! – белье было решено отложить на следующую пятницу, иначе бы обряжать все покупки пришлось покойницу: бледная Шварценберг еще одного круга Преисподней не пережила бы.

  Распрощались, впрочем, девушки вполне сердечно: Хлоя даже не стала возражать против дружеского чмоканья в щечку, хотя обычно таких вольностей не позволяла. Сопровождаемая нагруженным покупками Дитмаром, пребывавшим в еще худшем, чем хозяйка, состоянии катастрофического отупения, леди фон унд цу Шварценберг вернулась домой. Первоначально молодая волшебница не собиралась даже притрагиваться к покупкам, но сытный ужин и горячая ванна вернули ей силы, так что время до сна она провела, вовсю крутясь перед зеркалом и комбинируя наряды.
  Что примечательно, всем новоприобретенным юная княгиня осталась довольна, так что мудрый советчик тоже получил порцию искренних благодарностей: без его предложения ничего не было бы.

Всем.

В общем и целом, сеанс общения с Сердцем привёл студентов в лёгкое замешательство. Кто-то пребывал в задумчивой растерянности, а другие сияли, желая немедленно поделиться опытом с остальными. Но прежде чем это случилось — практически сразу после того, как из сияния показался Эрик — к группе подошёл куратор.
Мистер Уайет пояснил:
— Я никогда не проходил подобную процедуру, но могу сказать точно: это только для вас. Вне зависимости от того, что вам посоветовало Сердце, помните, что выбор в конечном счёте принимаете вы. Так что я советую на выходных всё как следует обдумать. Посещение и знакомство с направлениями начинается со следующей недели. Вообще говоря, ничто не мешает вам познакомиться с каждой из Традиций, прежде чем принимать окончательное решение. У вас нет существенного ограничения во времени, но чем раньше вы примите решение — тем лучше. Уверен, интуиция послужит вам лучшим компасом. Помимо того, что вам нужно устно озвучить своё решение главе направление, и получить одобрение, о выборе нужно сообщить старосте, а вы, мисс Шварценберг...я опускаю фамильный предлог, ничего страшного, надеюсь?.. вы, в свою очередь, сообщите капитану и предоставьте список мне. Естественно, вы можете озвучить решение старосте и капитану при удобном случае. Всё это нужно для коррекции учебного плана и понимания, какой состав у будущей команды — для составления и проработки стратегии и тактики на экзамене. Всё ясно?.. — Арманд обвёл студентов взглядом, ища кивки и соответствующие слова.

— Тогда на выход за мной. Это всё на сегодня, так что можете идти. Мисс Шварценберг и мистер Шарборро — вас я задержу. На пару слов, — куратор повёл студентов прочь из хранилища, и поманил старших группы на небольшой разговор.



***

По дороге на поверхность, мистер Уайет сообщил, что Хлое предстоит зайти в его кабинет — забрать график "открытых дверей" для размещения на доске объявлений в классе, а также краткие ознакомительные брошюры для раздачи одноклассникам. В этих буклетах содержались краткие сведения о каждой Традиции, о текущем положении дел, и кто является главой того или иного направления. А вот в случае с Густавом, Арманд прямо, без купюр, поинтересовался, въезжает ли он в ситуацию и есть ли у него хоть какое-то понимание, что нужно делать дальше. Он напомнил, что если в данный момент речь идёт о каких-то общих вопросах — скажем, нет ли в классе «бунтовщика», и можно ли из студенческого теста слепить нечто вменяемое — то в дальнейшем Шарборро понадобится чёткое знание, в чём особенность каждой Традиции и как на основании этого задать роли и тактику в дальнейшем. Впрочем, мистер Уайет тут же подобрел, сказав, что как минимум на первых порах он лично поучаствует в командной деятельности. В конце-концов, должность куратора класса подразумевала и тренерские обязанности.

***

Хлое.

Девушке оставалось учтиво стоять и ждать, пока мистер Уайет рылся по полкам и ящикам в поисках нужной макулатуры. Вручив стопку буклетов и лист с расписанием открытых дверей, Арманд продемонстрировал ещё какой-то большой плакат с привкусом свежей печати:
— Чуть не забыл! Ещё одна вещь. Знаете, что это такое?

Хлоя, конечно, не знала, но куратор поспешил объяснить.
— Это так называемый АРВ-бюллетень, выпускаемый талонским отделением Коллегии каждый день. Он предназначен специально для студентов, и здесь публикуются небольшие поручения. Это хорошая возможность подзаработать, не беря на себя долгосрочные обязательства, попрактиковаться и проверить навыки на настоящем деле. Поручения носят разный характер, порой даже немного причудливый. Вы берете на себя обязательство выполнить поручение, и в случае успеха получаете за это определенное денежное вознаграждение, понятно?.. Эти небольшие контракты разбиты по уровням сложности, где «D» — самое простое, не требующее особых навыков, в том числе и магических, в то время как сложность «A» рассчитана на компетентных исполнителей. Также имеются особые поручения с рейтингом «S»: вам о них пора рано думать. С поручениями обычно можно справиться в одиночку, но если рядом имеется отметка «плюс» — значит, поручение подразумевает более одного исполнителя. Награда за такие задачи выше, чем за обычные, и вы всё еще можете выполнить их без напарника, но это может быть чревато. Разумеется, в классе есть обеспеченные студентам, которым и стипендия-то не нужна, — куратор усмехнулся. — Но так дела обстоят далеко не у всех, поэтому вы должны проинформировать класс о наличии такой возможности. Обновлённый бюллетень публикуется каждое утро в холле Университета, и вам достаточно поставить подпись, чтобы закрепить за собой поручение. Если задача имеет "плюсовой" рейтинг, но вы намереваетесь выполнить его без напарника, то нужно зачеркнуть поля для дополнительных подписей, понятно?..

Приглядевшись к плакату, Хлоя обнаружила множество небольших колонок с заголовками. Самая первая гласила:


— Это копия с утреннего листка вам для примера и понимания, как это выглядит. Что там?.. А, сортировка травок по веникам. Да, это то, о чём я говорил — всё очень просто. Но не все из них столь просты, и нет ничего постыдного в том, чтобы подойти к старшим товарищам или наставнику, чтобы задать уточняющий вопрос. Кстати, на бюллетене может появится и ваше поручения. Для этого вам нужно отправиться в отделение Коллегии и оставить там соответствующий запрос. Естественно, принимаются далеко не все запросы, так что контракт на стирку носков опубликовать не получится. Пожалуй, на этом пока что всё. Пойдёмте, я вас провожу, — мистер Уайет убрал листок и кивнул на дверь.



***

Аурелю.

Кажется, Китнисс надеялась, что Катона всё же забудет про неё, он он был тут как тут. Деваться ей некуда, а кроме того, девушка, судя по всему, действительно переживала по поводу своей хрупкости и очевидного отставания. Правда, она всё же отпросилась от занятий до понедельника, сославшись на некие дела в субботу, и вообще новая неделя — это отличное время для новых начинаний. Помимо Китнисс, в группу дополнительных физических страданий сходу записалась Саша и Шарль, а также Уильям и Фрейя, а остальные либо взяли паузу на размышления, либо сослались на то, что они и без того в хорошей форме, и обычной рутины обязательных занятий им хватит. В любом случае, с самого начала собралась не самая плохая команда.

А потом состоялся разговор с Элрандилем. Весь их разговор стал театром одного актёра — Ауреля. Эльф же молчал, свысока поглядывая на человека. Когда Катона закончил говорить, подведя к искомому, он мог заметить на лице Элрандиля странные муки — будто он хотел что-то сказать, но слова оказались слишком тяжёлым грузом и никак не хотели выходить. Он молча вручил Аурелю комок смятой бумаги — будто позабытые в кармане конфетные фантики. На деле фантики оказались банковскими купюрами большого номинала, общим достоинством в... Ну, таких денег разом Аурель никогда не держал в руках. Насчитав тысячу долларов, он понял, что дальнейшие подсчёты не имеют смысла. И вряд ли эльф понимал, сколько именно он вручил Катоне. Пожалуй, на эти деньги можно было бы пожить месяца три на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая — даже по меркам Талона с его кусающимися ценами. Как бы то ни было, вопрос

Майе.

Лоренцо сам нашёл девушку, ловко отделив её на выходе от основной массы. Некое заклинание за его авторством сделало так, что для окружающих они стали невидимыми, но не типичным образом: они просто как бы ускользали от постороннего внимания, и прохожие машинально их обходили, меняя направление загодя, так что это не выглядело странно. Одноклассники проходили мимо, и смотрелось это несколько комично. Слова также избегали чужих ушей.

Учитель поведал, что завтра им предстоит не просто бал, но и маскарад, и большое значение уделяется маскам — их внешнему виду и образу. Он посоветовал магазин, где продавались маски на любой вкус и цвет, а если вкус покупателя оказывался особенным, то маску могли изготовить на заказ — дело не обходилось без магии, конечно же. Дело усложнялось тем, что помимо маски, требовалось ещё и подходящее платье. Халль даже не успела заметить, как спустя полчаса они оказались в ряду модных бутиков, и как она то и дело выходит из примерочной под строгий взгляд мастера Лоренцо. Как вскоре выяснилось, модные тенденции в Союзе не имели ничего общего с тем, что имело ход в родных краях Майи. Впрочем, слова о наличии каких-либо мод в Княжестве воспринимались скорее как шутка. Тем не менее, Лоренцо посчитал, что подчеркнуть её происхождение уместно и необходимо, так что некоторые элементы декора в избранном наряде всё же навевали мысли о далёком северном уголке.

Помимо платья и маски, требовалась ещё и подходящая обувь. Осмотрев ноги Майи, Лоренцо нахмурился (что было первым проявлением такой эмоции на его лицо за всё время общение с ним), и он повёл девушку "на процедуры". В течении следующего часа она возлежала на кресле, и в это время мастера работали над её ногтями и кожей, как на руках, так и на ногах. В ход шли пилки и резцы, крема и лаки всех мастей. По крайней мере, у Халль оставалась хоть какая-то свобода выбора. И только когда результат удовлетворил мастера, они пошли выбирать обувь.

«У вас превосходная форма пальцев, отличные ступни, и эти ваши тонкие щиколотки просто великолепны. А уж после спа-процедур они вышли на совершенно новый уровень. Зачем же их прятать?..»

«Никаких пошлых цветочных аппликаций, забудьте. Нет, короткие шпильки — это прошлый сезон, подберите повыше... Что? Вы кого-то собрались проткнуть этими спицами? Выберете более короткие»

После нескольких часов магазинов, что стало для Майи первым подобным опытом в жизни, они, наконец, осели в одной из кофеен на набережной. Вечерело. Халль сидела в окружении больших пакетов с её обновками, и вряд ли понимала, как утащит всё это самостоятельно. Придётся заказывать экипаж.
Отпивая кофе из чашки, она припомнила недавний разговор с Уильямом. Похоже, скромный ботаник был не так уж и прост. Майя подсознательно ощущала, что с ним что-то не так. Как бы то ни было, пронырливый студент был на несколько шагов вперёди, и поведал, что на предстоящем бале в числе гостей значатся и охотники — по особому приглашению мэра. Уайет-младший, в свою очередь, не моргнув глазом, воспользовался "ресурсом", и теперь чудесным образом его также включили в список гостей. По его мнению, ситуация идеальная, а пустить в печать выпуск с такой скоростью, как просила Майя, было просто невозможно.

Она сделал ещё глоток. Сегодня ей предстояло как следует выспаться перед вечерним балом, который грозил уйти далеко за полночь. Завтра ещё предстояла укладка волос и финальные штрихи. Впрочем, после сегодняшнего испытания магазинами, это казалось чем-то совершенно несущественным.
— И всё-таки кофе, сваренный в джезвах, на голову обходит любой другой. И как они так тонко смалывают его, не допуская жжения? Самхафцы понимают толк в кофе, что и говорить, — он приветственно поднял крохотную фарфоровую чашечку и допил остаток. Солнце садилось за край моря, но небо всё-таки было тёмным.

Майе.

Настала очередь и Майи: через излучение Кристалла прошла уже половина класса, и с ними, вроде бы, не случилось ничего экстраординарного. Какие бы сомнения не одолевали Халль, пришла пора оставить их. И она пошла вперёд, растворяясь в ярком свечении.

Майя машинально прошла ещё несколько шагов, присоединившись к остальным, и поймала себя на мысли, что просто прошла свет насквозь, без остановки.

Быть разумным в толпе безумцев — тоже род безумия.
~ Шарль-Ирине де Сен-Пьер

Охота на потусторонних чудищ всегда с чего-то начинается. Иногда это небольшой шаг. Иногда охотник медленно соскальзывает в беспросветный мрак. Иногда он бегом бежит за грань нормальности.

Каждый охотник помнит единственный и неповторимый момент, в который он понял, что мир заполнен монстрами, и увидел, какие шаги сам может предпринять в ответ на открывающуюся глазам истину.

Для некоторых охота становится добровольным выбором. Человек решает подняться и выступить против сил зла. Иногда бывает так, что мимолётного промежутка времени между двумя ударами сердца оказывается достаточно, чтобы человек вступил в бой. Бывает, что человек находит подсказку в древнем томе и пытается докопаться до истины. А есть и те, кого лишили выбора.

Наконец, человек может услышать ангельские или дьявольские голоса, зов предков или мольбу со стороны духов, ищущих помощи. И вместо того чтобы обратиться к психиатру, человек начинает прислушиваться и исследовать кажущееся бессвязным бормотание.

История

У каждого охотника за душой своя история. Не существует никакой единой складной концепции начала охоты. Когда первый монстр выполз из мрака, нашлись храбрецы, готовые броситься за ним. Одни умирали. Другие сходили с ума. Но всегда находился тот, кто поднимал упавший факел и продолжал углубляться во тьму. Некоторые охотники повторяют свою историю лишь шёпотом. Другие бравируют ей во весь голос. Мало кто готов сказать, что из этого правда, а что — плод воображения. Уверенно можно сказать одно: охота бесконечна и беспрерывна.

Одни охотники, несмотря на всю потешность названия, иногда рассказывают про Нибиру — первый отряд борцов с нечистью. Можно услышать, что тексты некоторых скрижалей, найденных в древней Библиотеке Ашурбанипала, повествуют вовсе не о "боге", а о "божественном герое" Мардуке. Мардук заручился поддержкой людей и повёл их против богини Тиамат и бога Кингу. Во время охоты герой сразил Тиамат, превратившуюся в морское чудовище, и из её разрубленного чрева вышли целые полчища новых тварей: люди-скорпионы, ревущие драконы, ожившие трупы усопших и прочие омерзительные демоны.

Другие говорят, что свои охотники были в Древнем Риме. Под маской языческого культа пряталась Канэс Йовис — полноценная армия, сражавшаяся с потусторонним злом. Есть и те, кто считает, то Канэс Йовис были отъявленными головорезами, варварами, преследующими свои цели, отличные от кодекса охотника. Поговаривают и о других римских охотниках. Некоторые были столь успешны в своём деле, что истребляли целые виды разумных существ.

Записки охотника

Охотники находили своё отражение в литературе. Например, герой Беовульф, прославившийся за счёт успешной охоты на чудовище по имени Грендель (и его мать), стал неотъемлемой частью скандинавского эпоса. В теологических исследованиях он часто рассматривается как символ христианских концепций.

Впрочем, не все охотники вершили справедливый суд на нечистью огнём и мечом. Некоторые обладали способностями ведьм, демонов, привидений и других чудищ, другие могли защитить себя при помощи знаний. Одним из таких являлся Иоганн Нидер, богослов, живший в XV (15) веке. Он составил фолиант под названием "Формикарий" (рус. "Муравейник") — детализацию повадок и методов чернокнижников. Сам Нидер в первую очередь был священнослужителем, публично заявившем (не без помощи семьи Медичи) о еретической природе колдовства. Ключевым источником информации для богослова мог быть печально известный немецкий магистрат Питер фон Грейерз, который утверждал, что лично выбил признательные показания из двухсот с лишним европейских мужчин, женщин и детей, приговорив в итоге каждого к смерти.

На смену Грейерзу и Нидеру пришёл один из самых выдающихся биологов XIX (19) столетия — Антуан Корнелис Удеманс. К несчастью для него, перед назначением на должность директора Королевского зоологического сада в Гааге Удеманс встретил создание, которое позже назвал морской змеёй. В последующие годы он обогнул весь земной шар в поисках "выдуманного" существа, но так ничего и не нашёл и был осмеян.

В литературе того же периода и в более поздних произведениях нередко появляются такие персонажи, как Абрахам ван Хельсинг — люди науки, которые посвятили свою жизнь изучению оккультизма и искоренению зла. Надо сказать, их истории вполне могут быть гиперболизированным и заметно приукрашенным опытом реальных охотников. Факт в том, что правительства разных стран на протяжении всего XX (20) века искали доказательства существования паранормального. Кто знает, что им удалось найти и задокументировать?

Ещё одна история

Каждый пишет свою историю сам. Обычно она похожа на долгую и беспросветную ночь, наполненную ожиданием звука вражеских шагов и осознанием той простой истины, что когда наступит долгожданный рассвет, охотник и его близкие могут уже не увидеть восхода солнца.

Охота ведёт в самые потаённые уголки мира, одно существование которых уже вызовет вопросы у обычных людей. Она раскрывает одновременно самые удивительные тайны и величайшие ужасы.

Охота требует бесконечного внимания — и не только к монстрам, скрывающимся в ночи, но и к тому чудовищу, которое прячется глубоко внутри каждого человека. Любой акт отчаяния, любой порок приближает охотника к монстрам. Каждый шаг в темноту, который он делает, чтобы защитить родных и близких, живущих по эту сторону реальности, подводит всё ближе к черте, за которой уже не будет дороги назад. Там, за гранью человечности, можно потерять внутренний свет и навсегда стать частью царства теней.

Охота — это само по себе отчаянье. Это понимание того горького факта, что сколько бы ты чудовищ ни убил, их всегда будет больше. Сколько бы ты тайн ни раскрыл, тебе всё равно будет не хватать знаний. Сколько бы огней ты ни зажёг во тьме, она будет ждать, когда все погаснут.

Однако охота — это ещё и триумф. Невзирая на многочисленные потери, на жертвы и на опасность, каждый охотник и каждая охота привносят частицу света. Может человечество никогда не сможет победить зло, но оно попытается сделать мир чуточку безопаснее, сделать его лучше для тех, кто так и не решился раскрыть глаза и осознать правду. Правду о том, что кто-то должен принять бой.

Глоссарий

Пожалуй, никакая история, даже самая искусно замаскированная, не обходится без почерка автора. И история жизни охотника — тоже. В кино, литературе, видеоиграх, комиксах авторы стремятся играть красками, словами и звуком, дабы придать повествованию уникальные и запоминающиеся черты. Охотники, напротив, меньше всего хотят, чтобы их считали теми, кто они есть. В этом им помогает определённый набор устоявшихся слов и выражений, многие из которых пришли из военной службы, полицейских будней и даже кинофильмов.

Важно понимать, что эти термины весьма условны: одним охотникам они могут быть хорошо известны, а других порой могут ввести в заблуждение.

Термины:


Помимо путанных словечек охотников существуют и другие средства шифровки и быстрой передачи информации — так называемые авиационный алфавит и десятичные коды АССОБ. Они не являются какой-либо тайной. Напротив, первое активно применяется в гражданской авиации (а также в кино, литературе, видеоиграх), второе даже было удостоено популярной американской песни.

Авиационный алфавит:
ссылка

Десятичные коды АССОБ:
ссылка

В начале было Слово

Когда охотники становятся на путь борьбы со сверхъестественным, им открывается множество тайн. Зачастую они странные и пугающие, но не все. Одной весьма полезной является язык символов — Слово, — передаваемый из поколения в поколение, похоже, не один десяток лет. Происходит это всегда по-разному: через какие-то личные дневники, оккультные фолианты и даже за бутылкой пива в баре. Но факт в том, что этот символьный язык куда точнее и надёжнее, чем военная терминология или полицейские шифры.

Примеры символов Слова:
ссылка

Помимо представленных выше, есть и другие символы: "смертоносный", "жестокий/разрушитель", "стойкий/выносливый", "яростный", "избранный/направляемый", "непоколебимый", "нерушимый/неудержимый", "бдительный", "хитрый/находчивый", "монстры", "призрак/дух", "ходячие мертвецы", "оборотень", "ведьма", "вампир", "месть", "защита", "одиночество", "невинность", "суд", "мука", "искупление", "разложение", "убеждение", "своенравный". Все они представляют собой довольно странные наборы линий, кругов, треугольников и других геометрических фигур. Исходя из религиозного подтекста и очевидной схожести с оккультными символами герметистов, можно предположить, что происходят они из средневековой Европы.

Густаву и Майе.

Чеддард отвечал уже с подножки кареты: за ним прибыл целый экипаж. Густав заметил, что все они, судя по старомодной одежде, относились к числу слуг, прибывших вместе с Хансбергером из родных земель. И если про кучера и слугу-помощника ничего плохого сказать было нельзя, то двое других явно были отпетыми головорезами: настолько паскудные рожи у них были.
— Разумеется в силе! — Чеддард ответил с широкой улыбкой, параллельно пиная слугу, чтобы тот шевелился быстрее и достал бумагу и перо. Указав адрес, он тщательно сложил бумагу и передал записку, напутствовав, что будет ждать. Когда карета тронулась, до Густава долетели обрывки сердитой речи Хансбергера, распинающего слугу за медлительность. Фернанда смотрела вслед удаляющейся карете с большим скепсисом. Она перевела взгляд на Густава, сложив руки:
— Не могу поверить, что ты завёл с ним какие-то дела. Он похож на карикатурного персонажа из дешевой пьесы, тебе так не кажется?.. — судя по её тону, вопрос был риторическим. Она выслушала его предложение, демонстративно нахмурившись и смотря куда-то в сторону.
— Да, напиться в незнакомом городе — прекрасная идея. С вами, конечно, пойдёт Уильям, но он, кажется, тоже собрался пить, так что вам на всякий случай понадобится кто-то из местных и трезвых. Я пить не буду...ну, разве что совсем немного.

По опыту Шарборро знал, что самые грандиозные попойки обычно начинались именно с таких слов. Но Бернат казалась приличной дамой, да и у него самого были планы на вечер. Плюс, она умела говорить «да», не говоря ничего конкретного, что оставляло путь для отступления. Уже вдвоем они вернулись к группе активистов, обсуждающих предстоящее мероприятие.

===

Неласир привычно фыркнула, но без привычного неласирского подтекста; было видно, что спеси у неё поубавилось. Эльфийка, кажется, хотела что-то ответить, но вопрос Майи увёл её куда-то вглубь вспоминаний; взгляд Неласир на несколько секунд расфокусировался, так что она смотрела куда-то в никуда. Рядом с ней присела Фрейя, которую дым в конце-концов перестал смущать. Северянка бросила озабоченный взгляд на соседку и ответила как бы за неё, переведя взгляд на Халль:
— Я думаю, что капитан должен стать вот он, — Фрейя коротким кивком указала Густава, чуть в стороне беседующего о чём-то с Фернандой. Было видно, что северянка вытягивает эти слова с явной неохотой, как бы одновременно не соглашаясь с собой.
— Он сказал: «хайгардский курсант», — продолжила она. — Бьюсь об заклад, это будет не чертово побоище стенкой на стенку. Это будет что-то серьёзное. Его готовили как офицера, так что он понимает в таких вещах хоть что-то.

— Или белокурая дама с труднопроизносимым именем, — оживилась Неласир. — Кстати, куда она делась?.. Я бы сказала, что она — его отражение, только без «дружка» в штанах. Ладно, не отражение, но всё же...мне она понравилась больше. Ей в ней что-то такое, — эльфийка пощелкала пальцами, подбирая слово. — «Благородное», вы бы сказали. И я не про происхождение. Наша Мисс Благородство вон что предложила, — эльфийка усмехнулась вслед удаляющейся фон Айнцберн. — Дуэли, вашу мать. Вот смеху-то будет, когда малявка размажет её тонким и некрасивым слоем по рингу, — вредно захихикав, Неласир прикрыла рот и аж свела ноги.

— По-моему, на тебя пялится какой-то парень, — Фрейя указала глазами на какого-то парня из другой кучки. — Похоже, старшекурсник.
— Больной ублюдок, — отрезала эльфийка, и приняла более вызывающую позу. — Пусть смотрит...

Майя обратила внимание, что из них троих сформировался отдельный дамский кружок. Хотя они значительно отличались внешне, да и не только внешне, у них было что-то одно неуловимо-общее. И это что-то «одно» было сложной вещью, которую вряд ли можно описать одним словом. Этого оказалось достаточно, чтобы Фрейя и Неласир, ещё недавно собачившиеся при каждом удобном случае, вдруг стали товарками в одном ряду. Поучаствовала ли в этом Майя, кивнув мостики там и тут? Несомненно.

Тут подошёл Уильям, и уже настал их черёд говорить чуть в сторонке от всех. Как он и сказал, ему жутко хотелось взять интервью у княжеских охотников, о которых многие слышали, но мало кто их видел и уж тем более разговаривал. Он рассчитывал, что Майя, будучи их землячкой, сможет ему с этим как-то помочь. В конце-концов, княжество было маленьким и обособленным островком цивилизации у чёрта на куличиках, так что многие выходцы оттуда, пусть даже и шапочно, но знали друг друга. Возможно, Майя и в самом деле их знала, но не могла сказать ничего конкретного, прежде не увидев их своими глазами.
За помощь в этом деле Уилл был готов поддержать её кандидатуру, да и не только. Что там в этом «не только», он тактично промолчал, но Майя догадалась по характеру слов, что такое одолжение он считал сущей фигнёй. Он также сказал, что охотники пробудут в городе какое-то время, так что бежать и торопиться необязательно, хотя руки, конечно, чешутся. Он предложил ей несколько вариантов того, когда и как это дело можно провернуть. Сам-то он был готов пойти на встречу хоть этим вечером, если, конечно, они смогут совладать с собой в кабаке и не засядут там основательно. В общем, он мог подстроиться под её планы. Уладив этот вопрос, они поспешили вернуться к остальным.

===

Обсуждение предстоящего похода в питейное заведение, тем временем, продолжалось.

— ...к тому же, в центре у нас не будет проблем с этой расистской фигнёй...«вход только для людей», — согласилась с кем-то Неласир, поморщившись. Элрандиль таинственно улыбнулся, видимо имея ввиду, что для него не существует таких преград.
— Не имеют права! Существует городской статут, согласно которому... — Фернанда тут же включилась в разговор, ухватив злободневную тему. К счастью, прочитать лекцию на тему прав и свобод ей так и не дали.
— Я знаю одно из заведений, где традиционно собираются студенты Университета, — её мягко перебил Уильям. — С медальонами, у нас не будет проблем со входом.

***

Искомое заведение, как и множество подобных, располагалось в Квартале Иерархов: этот район полукольцом охватывал центр города, и служил как бы перемычкой между однозначно успешными гражданами, и теми, кто составлял основную массу населения. Уже никто не знал, почему Квартал называется именно так. Во всяком случае, никаких намеков на иерархов чего-либо там не обнаруживалось. Кто-то спросил Уильяма на этот счёт, и он ответил, что, дескать, это название тянется ещё с дремучих имперских времён. Здесь селились граждане среднего и надёжного достатка, а так же студенты при деньгах, но не очень больших; тут же находили добротное пристанище путешественники и временные гости столицы — гостиниц разной величины хватало. Квартал Иерархов служил визитной карточкой Талона, показывая повсеместный успех Союза, и заодно работал ширмой, закрывая не слишком нарядный вид многочисленных «номерных» районов. По иронии судьбы, самым криминальным оказался тринадцатый район, и, как говорили, жандармов там никто и никогда не видел, а во всех путеводителях настойчиво-уклончиво рекомендовали его не посещать.

Квартал — совсем другое дело. Шумный по ночам и тихий днём, а иногда и нет, желающих поселиться именно тут находилось немало. В отличие от аристократической выхолощенности центра, иногда слишком нарочной и в этом смысле не совсем живой, Квартал напротив, бил ключём. Прямо сейчас на улицах хватало и студентов, и работников формата "с 8 до 5", и даже каких-то тёмных личностей, которые "да я так просто, мотаюсь по городу".

— О, нам сюда, — показал Уильям на местечко, озаглавленное табличкой "The Talk". В принципе, сие название не говорило ни о чём, кроме как языковой принадлежности его хозяина. С другой стороны, это было вполне в реалиях Союза, а общались все, вне зависимости от происхождения, на имперском, который политически корректно именовался чаще всего Общим.

Заведение явно ориентировалось на молодежь: много столов для компаний, никаких крепких напитков, зато большой выбор, и еда преимущественно закусочного типа, а официанты и официантки одевались достаточно легкомысленно, чтобы сойти за своих. Владелец же напоминал молодого ветерана-пенсионера, который внешне очень строг, но с ним можно найти общий язык. По ощущениям, он был всего лет на десять старше Густава.

Судя по публике, народ ещё только собирался, но один из столов уже заняли старшекурсники, чей план обучения отличался большой свободой. Строго говоря, регулярные занятия, как таковые, у них просто отсутствовали.
Компания новичков смело и лихо села за соседний стол. Место было удачным и завидным: здесь имелся большой угловой диван, и мягкая длинная скамья на другой стороне стола. Их собралось, в общем, не мало, но ещё оставались свободные места, так что с рассадкой проблем не возникло. Элрандиль, естественно, занял главенствующее место в угловой секции дивана.

Закрутили головами; что-то из меню высилось на доске и было начертано мелом, а регулярные предложения напечатаны на твёрдом картоне меню дорогой типографией. Судя по стоимости напитков и еды, именно поэтому заведение могло это себе позволить. Впрочем, Талон действительно был самым дорогим городом всего Девятиградья. Большинству приходилось работать не менее двенадцати часов в день и без всяких выходных, а в лучшем случае с одним, чтобы свести концы с концами.

Все кинулись заказывать в соответствии со своими традициями и предпочтениями. И если Шарль выбрал знакомый сидр, а Фернанда — пролетарское пиво, то Элрандиль просто ткнул на самое дорогое вино. Обжорство обжорству рознь, но орехи с карри и жареные огурцы в кляре с соусом оказались самыми доступными — за половину и доллар соответственно. За простой бургер с курицей, манговым чатни и раитой нужно было отвалить катастрофические два доллара, а похожая булка с говядиной — уже два с половиной. К счастью, стоимость напитков была доступной, но желающим напиться в какашку стоило искать бары попроще. Пить, к слову, было совсем необязательно: предлагали и безалкогольные коктейли, и горячие напитки. Так, Пэттс впервые в жизни, по совету Уайета-младшего, попробовала кофе, а Китнисс вовсе прыгнула выше головы и взяла шоколад с ликёром.

===

Густав понял, что более удачного момента на сегодня вряд ли будет, так что он сунул ей конверт. Своими делишки они прикрывали раскладушкой меню, поставленной прямо на стол. Все остальные, кажется, были слишком заняты выбором еды и напитков, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Она быстро забрала у него конверт, так что вскоре он стал выглядеть, как её собственность. Многозначительно взглянув на экс-кадета ещё раз, она опустила конверт с посланием ниже уровня стола и принялась открывать. Густав, наблюдавший за её манипуляциями, просто не мог не уронить взгляд на её грудь. Что и говорить, хоть и спрятанные за одеждой, даже так они явно были что надо, к тому же ещё и подчёркнутые странным союзом корсета и жилета. Ничего плохого он не мог сказать и про её ноги и особенно бёдра; вообще, она не выглядела как истощённый тяжёлым трудом чернорабочий. Откровенно говоря, её внешний вид совершенно не соответствовал заявленной легенде.

Но этот парадокс вряд ли сейчас волновал Густава. Скорее уж близкое нахождение к Бернат волновало его, а определенные издержки и без того уже давно мучали его бедное тело. Некоторые безумные мысли насчёт отношений, возможно сложившихся между Арчи и Фернандой, могли вызвать помрачнение разума. Но Густав пока что был слишком трезв и в общем собран духом и мыслями, чтобы задуматься о чём-то подобном. К тому же, он читал письмо.
— Ох, Арчи... — с неопределенной окраской прошептала Фернанда, скользя по строчкам. Ему, наверное, хотелось заглянуть ей в лицо, чтобы прочитать чувства, которые она сейчас испытывает, но это было бы по меньшей мере странно, вызывающе, и просто-напросто неприлично. Дочитав письмо, она убрала его обратно и положила в сумку. Бернат взглянула на Густава, и её взгляд, казалось, не предвещал ничего хорошего. Девушка без интима положила свою ладонь на его:
— А теперь объясни мне, пожалуйста, какое отношение ты имеешь к мистеру Рози?..

===

Фрейя позвала Майю сесть рядом с собой, так что они вдвоем оказались на диванчике. Далее по правую руку за Фрейей сидела Неласир, в центре Элрандиль, а за ним расположились Шарборро и Бернат. Напротив них, на подобие длинной узкой тахты, восседали Шарль и Уильям, как бы прикрывая Блант и Пэттс, которые сидели между ними.
На сегодняшний день была одна главная тема, которую так или иначе обсуждали, но никто не пытался вникнуть в её суть. Однако сделать эта решила Пэттс, который явно не всегда хватало чувства определённого такта:
— Госпожа Неласир, и всё-таки, почему вы набросились на сэра Эрика? Вы будто бы хотели его прико... — спросила Саша, одновременно с подозрением рассматривая стеклянную чашку кофе с двойным дном.

— Да, расскажи нам! Да ты ему почти бошку оторвала! — возбуждённо подхватил Шарль. Ему явно тут нравилось, и чувствовал себя здесь намного увереннее, чем в классе. Сейчас практически всё внимание оказалось прикованной к ней, и Неласир, прежде всегда казавшаяся самоуверенной, как-то поникла.

— Дело в том, что он знает наш язык, — тяжело обронила она.

— Да и не только, — пробормотала Фрейя, которую услышала только Майя.

— Ну и что с того? — Фарме наморщил лоб. — У вас что, за знание таких вещей принято тут же откручивать головы? Это, мягко говоря...

— Ты не понимаешь, — оборвала эльфийка. — Ты слышал что он о себе рассказал? Как ты думаешь, откуда человек, из какой-то сраной дыры, может знать его знать? М-м-м?! — Неласир явно пошла на второй круг закипания. Но Фарме лишь с лицом опытного покериста пожал плечами.

— Я понимаю, о чём говорит Неласир, так что, давайте лучше я, — вмешался Уильям, чуя, к чему может привести разговор. — Скажем так, эльфы довольно ревниво относятся к своему языку, так что не существует языковых школ или чего-то подобного. Ты можешь быть эльфу лучшим другом, но это будет последнее, во что он тебя посвятит. Я прав?..

Неласир кивнула.

— К тому же, насколько я знаю, он довольно сложен по своей структуре, не говоря уже о письменности и, в общем, единственный способ его изучить — это заставить эльфа. И поскольку Уэббер, насколько я понимаю, родом из Осколков, где существует традиция рабства, Неласир сделала соответствующие выводы. Слишком поспешные, вероятно...

— Глупый ребёнок, — Элрандиль положил руку на голову Неласир. Любой другой, поступив так, скорее всего уже бы руки лишился, но здесь был совсем другой случай. Она выглядела униженной, но ничего сделать не могла. Ладонь эльфа опустилась на её щеку, слегка потрепав, а потом Элрандиль легонько оттолкнул её:
— Не сейчас...

Сцена получилась из разряда тех, когда все присутствующие смущенно молчат и старательно разглядывают свои ногти или ботинки. Но, в любом случае, вмешиваться во внутренние дела самих эльфов было не слишком умно.

— Просто, он сказал это за обедом, и то, что он сказал...я решила, что он издевается. Потом ещё и вызвал на дуэль, так что... — было видно, что сейчас Неласир сложно объяснить свои чувства.

— Ладно-ладно, мы поняли! Ты решила, что семейка чертова трактирщика держит в чёрном теле кого-то из твоих сородичей, и лично у него нет никаких сомнений по поводу того, насколько это правильно или нет, — заключил Шарль. — Возможно, это так, но кто его знает?.. Тебе стоило хотя бы для начала напрямую спросить его! Со стороны это выглядело так, будто у тебя просто съехала крыша на почве расовой ненависти. Я уж начал думать, что следующей жертвой буду я. Ведь все знают, что «проклятые кантонские собаки» имеют давнюю историю вражды с эльфами, а уж из-за того, что они якшаются с полуросликами, им даже четвертования с медленным поджариванием будет мало, угу?..

— Ты договоришься, — посулила Неласир в ответ. — Твою шею я точно сверну, обещаю, — эльфийка изобразила на воздухе, как именно она будет это делать. Но мимика лица, и то, как именно она двигала руками, несли в себе явный сексуальный подтекст. Закончив изображать сцену убийства, Неласир вызывающе подмигнула ему с поволокой, одновременно прикусив краешек губы. От такого ответа Фарме поперхнулся сидром, и отвёл взгляд, надолго сосредоточившись на выпивке и еде.

ПЛЮСЫ К ПОСТАМ

У каждого поста в левом верхнем углу указаны имя персонажа, ник игрока, аватарка, дата и крохотные кнопочки в виде плюса, знака равенства и минуса: + = -

Нажав такой «плюс», ты можешь похвалить написавшего пост, чтобы поднять ему / ей настроение и рейтинг на этом ресурсе. Не стесняйся «плюсовать» сопартийцев, если тебе понравился отыгрыш, шутки или литературность поста. Посты мастера тоже можно «плюсовать» ;)

✴ «Плюсы» доступны только игрокам, написавшим не менее 100 игровых постов
✴ Голосовать можно не чаще, чем один раз в 10 минут
✴ За пост одного и того же игрока в одной и той же игре можно голосовать раз в три дня

Поручик зашёл в бордель вместе с саксофоном. Саксофон ждал его внутри. Войдя в тёмное помещение, он испытал трепет, смешанный с предвкушением. Внутри были только голые женщины. Ржевский лихо подкрутил усы, хлопнул дверью и подошёл к одной из лежащих на ложе. "Добрый день, Констанция!" - пропел он. Под его взглядом женщина привстала и покорно опустилась на место. - Вы прекрасны, мадам, - сказал поручик, по очереди глядя на каждую из стонущих возле полок. - Разрешите вам впердолить! - неожиданно для себя выпалил он, выхватил у одной женщины табурет и швырнул его в вошедшего с другой стороны воина в треуголке. Воин, с налитыми кровью глазами, опустился на колени.

- Теперь трусы на голову! ‬И на колени! Живо! Запорю! Ты что, оглох, гаденыш?! Плачешь, спрашиваю?! Сейчас ремнем отхуячу! ‪

- Плачу, - прошептал Митрофанчик.

- Рот закрой! Я тебе, блядь, рот сейчас закрою, если ты на жопе не обосрешь!

- Ой! Ой… - застонал Митрюха. – Ой, блять! Ну не могу… Ой-ей-ой… Ух!

- Стонет, сука, зато как стонет… Поцелуй мне ногу, Митрич… Перекур.



***



Спустя время:

- Митря, сейчас время второго тура… Митрей! Пошел на хуй отсюда! Так. Та-а-ак… Крутись теперь! Быстрее… Нет, ты руками работай, руками! Стоять на четвереньках, мать твою!

Митрич послушно опустился на пол.

‪- Ну чего, прогнал? Молодец. Теперь держись… Еще чуть-чуть… Не поворачивайся! Вот так. Давай за юбку… Только аккуратно, вдруг по ней током шарахнет. Старайся, чтобы по голове не ударило…

Но стоило Митричу поднять её юбку, как тут же по лицу прошёл сильный удар током, заставивший его скривиться от боли и отшатнуться. А спустя секунду от правой ноги к левой ноге прошла сильная волна, сопровождавшаяся вспышкой, похожей на свет молнии. Митрич закашлялся и упал на колени, пытаясь оторвать ноги от пола, но ноги не отрывались. Он стал на них смотреть, и вдруг увидел, что вся нижняя часть его тела распухла и стала синей. Митяй обмяк. Изо рта потекла кровь, залившая грудь.

Сначала молодая женщина довольно сильно кусала своего партнера за ухо, отчего тот чуть вздрагивал, потом все пошло быстрее. Любовники подпрыгивали на дощатом полу, а потом приникли друг к другу и зарылись лицами в большую мягкую кровать. До смерти умиленный Анджело осторожно взял девушку за локти, повернул ее к себе и впился в ее полуоткрытые губы. Постепенно движения их стали осмысленными — они принялись срывать с себя одежду и одновременно заниматься любовью, издавая негромкие и довольно однообразные звуки, которые напоминали стоны осликов, попавших под дробилку. Через некоторое время Анджелло понял, что девушка уже не дышит. Он испуганно огляделся по сторонам — вокруг была абсолютная темнота, и даже ему стало страшно. Тогда он нагнулся над ней, перерезал ей горло и несколько раз быстро ударил по ее телу черенком от метлы.

Секира Враны едва не снесла Кириан голову - повезло, в последний момент рука с секирой слегка дрогнула и прочертила на щеке и ключице колдуньи алую борозду, распоров кожаный доспех.
Кириан вскрикнула, боль вспыхнула ярким пламенем. Колдунья собрала всю свою боль, это ревущее пламя и указала пальцем свободной руки на Врану, изливая боль на неё.
- Отвали от меня! - выкрикнула Кириан.
С пальца колдуньи сорвался сгусток пламени и полетел во Врану.
"Спасайся. Я помогу" - пронзил сознание знакомый шёпот.
Кириан выкрикнула заклятье, и коснулась себя. По телу пробежала остужающая боль волна холода.

Выслушивая разговоры тулнеев из разных племён, Брану не терпелось дать кому-нибудь в морду. Теперь уже практически кому угодно, а не персонально Кириан. До боли в пальцах он сжал костяную рукоять топора, и эта боль вновь напомнила ему о смерти Нагарайи. О предназначении, которому он должен был дать сбыться, теперь уже без своего приёмного сына. Он опустил оружие и взял в ладонь костяные ожерелье из гадальных костей, которые некогда украшали драконью шею, а теперь присоединились к его собственной коллекции талисманов и оберегов.

В сознании Костеголового мелькнули мысли, которых у него отродясь не было. Через кости ожерелья с ним, казалось, заговорил сам Нагарайя. Бран поднял взгляд на тулнеев. В глазах воина более не мелькали искры ненависти. Их заменил потусторонний янтарный блеск.

— Хватит! — рявкнул он. — От этих споров мертвяков меньше не становится. Слишком долго наши племена обращали свои острые мечи и острые слова друг против друга. Наш общий враг там, — указал он пальцем в сторону каменных врат. — Шаманы наших племён отправили каждого из нас для того, чтобы сделать дело, а не чесать языками. Сегодня мы не Дикие Кабаны, Проклятые Тени или Жала Скорпиона. Сегодня мы должны быть одним племенем. Сегодня мы — племя Чёрного Дракона! Те из нас, кто вернётся живым из этого замка, расскажут остальным тулнеям, что мы объединились. Объединились, чтобы вычистить всю погань из наших земель!

Тишина.
С потолка пещеры падают капли, но ты не слышишь их стука.
Неровности на стенах складываются в узор, но ты его не видишь.
Слабый ветерок треплет волосы на твоей голове, но ты не чувствуешь ничего.
Твоё внимание сосредоточено в одной точке — и в то же время разделено равномерно по трём мирам и пяти временам.
Нет мыслей. Нет образов. Только всепоглощающее спокойствие.
Утроба матери.
Тепло.

Кричит ребёнок.
Отец недоволен. «Растить сына — возделывать свой сад, растить дочь — воздерживать чужой сад», — так говорят.
Мать покачивает тебя на руках.

Персиковые деревья в розовых цветах.
Округлые горы сгорбились, словно дремлющие на обочине дороги путники.
Кажется белой озерная вода, утонувшая в утренней дымке тумана.
Ты родилась под желтым небом, Пэйпэй.
Родилась в эпоху Яньси.

Поначалу твой мир был очень маленьким — он был ограничен стенами дома.
Здесь пахло деревом, большие квадратные окна закрывали от ветра бумажными ширмами.
Иногда тебя выводили в сад, где росли цветы.
В пруду плавали черепахи, но когда ты попыталась погладить одну, она цапнула тебя за палец.
Ты заплакала.
Едва ли тогда ты могла оценить красоту Вселенной.

Напротив, с любопытством оглядывалась ты на дом, на яркую белую черепицу, укрывающую каждый день от дождя ваше жилище — как черепаху панцирь! Только эта черепаха никого не кусала, напротив, она словно собирала в себе всё благо вселенной. Ещё тебя удивило, что хотя дом сделан из обмазанного глиной бамбука, он стоит на широком каменном основании. Позднее тебе объяснили, что вообще-то фундамент земляной, но его облицовывают камнем, тем же, которым в саду выложены дорожки.

Была ещё внешняя ограда — тоже деревянная, на облицованном камнем основании — но за неё тебе ходить строго запрещалось.
Как-то, няня показала тебе Стража Врат — статуэтку собаки, стоящую у ворот.

— Это Мэньчэн. Он оберегает наш дом от Гуй. Ловит их каменными зубами. Но если ты выйдешь за ворота, то Мэньчэн не сможет тебя защитить — и демоны тебя заберут.

Тогда ты очень боялась Гуй.
Просыпаясь ночью, ты порой видела за бумажной ширмой их голодные тени.
Утром ты рассказывала об этом матери, на что та говорила, что даже если Гуй проскользнут мимо Мэньчэна, в комнаты им всё равно не попасть — ведь когда твой прадед строил дом, то обратился к великому геоманту Сянь Шэну, дабы тот нашёл бао ди — благословенную землю, и определил оптимальное расположение всех построек. Теперь потоки космической энергии Ци защищают ваше жилище. Но после наступления темноты всё равно из дома лучше не выходить.

Обрывочные воспоминания о раннем детстве, о первых шагах.
Ты помнишь мать. Точно помнишь.
А вот отец остался в памяти лишь как ощущение.
Ощущение чего-то большого, необъятного, недоступного. Иногда это что-то опускалось к тебе и играло с тобой, но ты не помнишь игр — только восторг касания, тепло, большой живот...
Братья и сестры в те времена тоже — словно яркие пятна.
Одинаковые, смеющиеся лица.

— Да, матушка.
— Слушаюсь, матушка.
— Прости, матушка.

Ещё ты помнишь общее ощущение беззаботности. Ты чем-то занималась, и каждый день казался не похожим на другой.

Позднее это состояние тебе придётся открывать заново.

Однажды, ты оглянешься вокруг и почувствуешь, что мир изменился. Слишком много твой рассудок усвоил слов, через которые теперь стремился объяснить... всё.

Впервые, ты задумываешься о том, что видишь каждый день. Твой отец... какой он?
Твоя мать — какая она?
А твои братья и сестры?

И самое главное — какая ты сама?

Скоро ты выйдешь за ворота, Пэйпэй из дома Чжоу...
И демоны будут ждать тебя.

  Пламя уже разгоралось. Быстро схватилась сухая листва, тонкие струйки потекли меж ветвей, поднимаясь ввысь. Мрачен был Бран. Год его жизни был отдан на то, чтобы найти пришедший ему в видениях Топор Возмездия, который оказался драконом, который оказался яйцом, которое снова оказалось драконом. Это сложно было понять, но Костеголовый никогда не сомневался, что всё делал правильно. И вот Нагарайя пал. Пал прежде, чем пророчество свершилось. Безупречный покров чешуи сохранил антрацитовый блеск — ни единожды сталью врагов не был он тронут. А потоки его кислоты в перегной превращали врагов под ногами Брана-тулнея. Он был горд и великоречив, и три месяца от роду знал больше тех, что прожили три тысячи лет. Он служил Тиамат на заре тех времён, когда в пламени горна Вселенной был выкован весь этот мир. Но он пал, чёрной магией пойман врасплох — злые козни богов истеричных, что убили ребёнка за то, чем он был — лишь игравшим ребёнком.
  Жарко пламя костра погребального, только холод в душе не согреет. Языки его — выше всех крон — не поднимут из бездны отцовское сердце. Рассыпаясь цветами голов Тиамат, пламя красное, синее, чёрное спешно сжигало дракона. Изумрудное пламя прощальные ласки дарило его перепончатым крыльям. Пламя белым венцом охватило рогатую голову принца, что возвещал об Асгóрате, древнем драконе, образ чей — Багамут, Тиамат — всё едино, в едино-слившемся мире. Не свершилось, и мир не вернулся в Эбейр и Торил. Цветные драконы остались врагами вирмам стальным Багамута.
  Рядом с Браном стояли и Врана, и Бьёрн, Анерикс был и Галвин. Так и стояли они, пока пламя костра не угасло. Холодный ветер с собой забирал струйки дыма — с последней из них, согласно поверьям тулнеев, улетит душа павшего воина. На земле оставался лишь прах, и тлеющие угли, которым тлеть всю ночь до зари, а позже их скроет ворох жухлой листвы и покровы снегов. Зима была близко. В наступающем вечере её дыхание чувствовалось в воздухе немеющей свежестью.
  Первым обряд завершил Анэрикс. Как погасли последние языки пламени, он по-хозяйски смастерил кульки из своей одежды, и стал собирать золу с одной ему известной целью. Он не был шаманом, но явно делал что-то шаманское. Собирая золу, пальцы Анэрикса порезались об острый край особенно длинной кости. Смахнув с неё прах, он увидел костяную секиру — два мощных лезвия смотрели в разные стороны, как два драконьих крыла, а двуручная рукоять была покрыта резьбой, имитирующей чешую, и завершалась шипом. Топор был угольно-чёрным, за исключением узора на лезвиях — клиновидные письмена на неизвестном Анэриксу языке, отливавшие ядовито-зелёным.

  Колдовство Кириан как будто уже иссякло — заклинание не нанесло живому мертвецу видимого вреда. К своему ужасу Кириан увидела, что сразу два мертвеца всё же добрались до Дрока, вцепившись в его руку с топором. Мертвяки гнилой ветошью повисли на мощной руке тулнея. Это нисколько его не замедлили, но тело одного из зомбей закрыло собой лезвие топора, превращая его из смертельного оружия в игрушку для тренировок. Удары не смогли разрубить врага, когда ещё трое мертвяков вцепились в Дрока сзади, прогрызаясь к его шее, и ещё один вцепился в колено, разрывая связки. Дрок взревел, брызги чёрной крови мертвяков на его огромных мускулах перекрыла алая кровь, хлынувшая из его ран. Он дрался ярко, он дрался рьяно, но врагов было слишком много...
  Тем временем Рудда увидел, что мёртвый гигант носил при себе что-то вроде сумки-пояса. Когда он упал, разрубленный на куски, из той сумки вывалилось несколько камней как раз нужного размера.

Женский крик редко мог остановить Брана, если он уже начал что-то делать. Особенно если кричала не его жена. Это обстоятельство было одной из причин, почему у Костеголового их было всего лишь три.

Несмотря на протест и предупреждение Враны, воин не остановил свой свирепый натиск. Тяжёлый двуручный меч плясал в его руках так, будто варвар орудовал тонкой тростинкой, которыми любили играть в «тулнеи-орки» его младшие сыновья. Лишь в последний миг, когда бритвенно-острый клинок уже был готов отсечь оборотню голову, усилия Враны увенчались успехом. Тулнейка, потянувшая чемпиона Чёрных Вепрей сзади за волосы, помешала ему нанести смертельный удар. Лезвие Костеголового плашмя врезалось в мохнатую волчью шею.

Хорошая выдалась позиция, и Билл уже предвкушал, как покажет, что не зря поступил лучником к леди Лорейн - а Ричард взял, и все испортил. Ощущения были - как будто пошел в бордель, девку выбрал, скачешь на ней - а она возьми да сдохни. И вот что теперь, кончать, или бухнуть с горя? Два военных похода уже научили Шарпа, что попусту стрелы лучше не тратить. И не бахвалиться перед старшими - а то скажут, мол, раз ты у нас такой бравый парень, первым в атаку и пойдешь. Потому Билл собрал стрелы, вздохнул, и начал спускаться со стены. Не сегодня, друг мой, не сегодня...

Когда Ричард с остальными рыцарями проходили мимо него, ведя конвоем сдавшихся бандитов, Билл тихо шепнул Грейхаунду

- Сэр, это точно все бандиты? Как-то их мало для шайки, наводящей страх на всю округу.

Сэр Ричард умный, он разберется. А Биллу сейчас нужно было другое. Он подошел к первому попавшемуся монаху, и спросил

- Брат мой, не найдется ли у вас в монастыре пустой корзины? Мне нужно ежедневно практиковать руку, это такой же мой долг, как молитва перед сном. К сожалению, мы не взяли с собой мишени, но я готов купить у вас то, что ее заменит.

Найдя достаточно удобное место, где он не помешал бы братии и не подстрелил бы никого ненароком, Билл принялся упражняться в стрельбе, стараясь расщепить следующей стрелой ту, которая уже торчала в мишени, целясь то правым, то левым глазом, и наконец - стреляя на слух, для чего привязал за мишенью свежекупленного порося, и метил на два фута выше того места, где хрюкала свинья.

Пока сэр Ричард ехал к разбойникам, чтоб объяснить расклад, Билл готовился к стрельбе. С одной стороны, кольчуга способна задержать стрелу. С другой - то кольчужная рубаха, а не платье в пол. Ноги-то не прикрыты! Так что Шарп решил метить по ногам, чтобы не дать гадам разбежаться. А там, глядишь, господа рыцари сами решат, кому череп проломить, а кого живьем взять. Билл расставил перед собой стрелы из колчана, опирая их на зубец стены, снял с шеи нательный крест, и встал на колени перед своим оружием:

- Святой Себастьян*! В этот час смиренно прошу тебя о заступничестве. Да обратятся стрелы, выпущенные неправедно, в кару для тех, кто их выпустил. Пусть меньше прольётся христианской крови, но вразумлены будут овцы, отбившиеся от стада. Прошу тебя, дай мне сил совершить задуманное, и направь мои стрелы так, как будет угодно провидению. В твои руки вручаю себя. Аминь.

Завершив молитву, Билл выслушал сэра Ричарда. Официально, но невразумительно. Для рыцаря было бы достаточно, для этих свиней - что бисер метать. Так что Билл добавил со стены на доступном языке

- Эй, парень! Ты когда ехал, был монастырь, где монахи учёны! А как приехал, так таперича тут пики точёны! Так вот, выбирай, куда сам сядешь, куда своего сюзерена посадишь! Уяснил?

Вы не можете просматривать этот пост!

Дастан принял накидку у Криса и аккуратно укрыл девушку. Все, конечно, правильно, но в глубине души ему хотелось побольше полюбоваться ее телом. Для него это не то чтобы было какой-то тайной: он мелким, и на речке, и в бане за девчонками подглядывал, а как чуть постарше стал и на сеновал с ними бегал - в общем совсем уж мальчишкой он в этом плане не был. Но в этой девушке было что-то особенное и дело даже не в рогах и крыльях. Это было какое-то очарование, которое источала девушка, не смотря на слабость и ранения... Ну или по крайней мере так показалось парню, который даже немного покраснел, пусть на смуглой коже это и не было так заметно.

- Кхм... - он откашлялся и отвел взгляд от новенькой, - Да не таращились мы, ну я то по крайней мере точно. И вообще ты сама на нее смотришь, - невпопад, но все-таки ответил он на замечание Молли, а вот лекция Ларса заставила его нахмуриться, - Не знаю ничего о демонах, но зачем сразу по кумполу, она ведь и так ранена... - только после этих слов он заметил, что спасенная наудивление быстро приходит в себя, по крайней мере учитывая в каком виде они ее нашли. Стало немного не по себе, но он решил стоять на своем - девушку в таком состоянии он бить точно не собирался.

- Не знаю как остальные, а я ничей вообще-то. Я свой собственный, - гордо заявил парень, - Меня Дастан звать.

Несколько часов пути осталось позади. Угрюмые косые домишки сменились на не менее угрюмые лысые деревья, которые торчали в сырой земле огромными чёрными надгробиями — очередным подтверждением чувствам, что обуяли Кириан при входе в деревню. Смерть. Опустошение. Ужас. Нудный и тягучий ужас давил на плечи, от чего поступь молодой колдуньи казалась ей гораздо тяжелее, чем обычно. Дрок, что шёл с ней рядом, отлично вписывался в окружающийся пейзаж своей мрачной мордой лица. Варвар молчал. Кириан иногда ловила на себе его взгляд, но что в нём было разглядеть не могла. Похоть? Нет. Ненависть? Нет, вряд-ли. Осторожность? Да, наверное. В любом случае, этот взгляд Кириан устраивал. Пока что.
Мертвецы не показывались. Впрочем, как и живые тоже. Лес был пуст, абсолютно. Так думала Кириан, пока впереди не показалась ещё какая-то парочка.
Колдунья сощурилась, приглядываясь. Затем присвистнула.
«Ещё посланники племён» - безошибочно поняла она, разглядев их доспехи и одежды.
Кириан помассировала переносицу. В этот раз нужно быть осторожнее в словах. Великие воины — не великие умы, эту свою ошибку колдунья усвоила хорошо.
- Мир вам, воины! - максимально спокойно и дружелюбно произнесла Кириан.
Колдунья медленно подняла пустую руку в приветственном жесте. Кольцо на её пальце тускло сияло, готовое сфокусировать её волю и выпустить наружу колдовство в считанные секунды.

Билл не отличался особой набожностью. Ну, был за ним такой грешок (и не один, что скрывать-то, но сейчас не об этом). Из всех молитв он знал только Credo и Pater noster, причем в его голове их строки часто путались местами. Так бывает, когда у вас в кладовке бедлам - и уже нельзя сказать точно, что лежит в горшке, на крышке которого написано "мед", на боку - "сливовый джем", притом, что сами вы помните, как будто последний раз квасили в этом горшке капусту. Такое же примерно состояние было у Билла со знанием молитв и обычного дела обрядов, однако ж сердцем он верил сильно - и потому не желал оскорбить монахов хоть чем-то. Из-за этого незнания он уже второй раз попадал в затруднительное положение. Первый был тогда, когда на конюшне оставляли лошадей - Билл не был уверен, что порось сам собою не отвяжется, да к тому же коновязь для него была высоковата. Однако ж там Шарпу удалось соорудить из веревки что-то вроде стреноживающей петли для свиньи. Теперь предстояло так же удачно имитировать трапезную молитву.

Поскольку Шарп был без понятия, стоит ли читать Pater Noster, и смутно догадывался, что точно не Credo, он просто попытался шевелить губами в такт с отцом Горанфло, и по возможности копировать все его движения. Разумеется, при этом Билл подобрал слюни, и вообще старался выглядеть максимально аскетично и сурово. Ну а когда отец настоятель закончил обряды, Шарпа было уже не остановить. Заняв стратегический плацдарм поближе к окороку, он, конечно, первым делом наполнил кубок и тарелку своей госпожи - но уж затем рулька целиком завладела его вниманием.

Известно ли вам, как готовят в Беллшире свиную рульку в пиве? Тут требуется не только искусство повара, но и хорошая каменная печь, и уж конечно, порядочная свинья. В окорок пихают чесноку, а после заливают пивом, лучше темным - по самую шишечку. Тут-то и нужна будет хорошая печь, потому как пиво должно выпариться, пока нога в нем будет мариноваться, и время нужно засечь довольно точно, иначе либо мясо выйдет сырым, либо сухим. Часто засекают по петухам, бывает что по кошачьему сну - но тут может выйти промашка. Лучшие поварихи Беллшира валяют сальные свечки - как раз одна такая прогорит, и пора. Разумеется, затем следует глазурь из горчицы, пива и меда - и уж тут какое попало пойло не подойдет. Беллширские рульки таковы, что нож для их употребления не требуется - достаточно просто стукнуть кулаком, и она сама разделится на части, а кость легко вынуть, если потянуть за нее - безо всякого мяса! Так что местные собаки знают, что за кость в рульке хвататься никакого проку. Может быть, монахи и не были столь же хороши, как стряпухи родного Биллова уезда, однако ж кое-что понимали, и тут брат Горанфло был прав - не может святой человек, не беря на душу греха, приготовить такое искушение. Ну, это дело монашеское, затем они сюда и пришли, чтобы замаливать грехи. А Шарп пришел сюда, чтоб хорошо пожрать - где еще так накормят, да еще с добрым вином? И да воздастся каждому по делам его.

Солнце начало понемногу припекать, так что оставаться на холме дольше было уже не только бессмысленно, но и некомфортно. Так что группа "избранных", выбрав направление на виднеющиеся вдалеке поля и непонятные постройки, начали спускаться. Вопреки опасениям, это оказалось не так уж сложно. Холм хоть и был довольно крутой, но им вскоре удалось выйти на то, что с натяжкой можно было бы назвать тропой. То ли это были капризы природы, то ли и правда когда-то давно тут была дорога, но спускаться по ней было немного удобнее, чем по склонам.
Растительность вокруг была буйная, так что когда они спустились чуть ниже, то тут тоже появились сперва крупные кусты, а потом и деревья, затенявшие от солнца. Идти стало веселее, хотя уже понемногу накатывала духота. Влажность тут была не слишком высокая, дышать было легко, но зато то и дело пересыхало в горле. Вроде бы запасов воды, захваченных из дома, должно было хватить на то, чтобы добраться до тех полей, если, конечно, расстояния не были слишком уж обманчивы. Но все равно отсутствие ручейков заставляло понервничать.
Идти по лесу оказалось неожиданно удобно: деревья тут были необычные, с широкой густой кроной, напоминающей зонтик, но сама листва при этом была мелкой. Поэтому пространство под деревьями было весьма сильно затенено, но при этом не мрачно-влажным. Из-за формы кроны деревья располагались на приличном друг от друга расстоянии, а их ветки были расположены в очень правильном порядке и не норовили угодить в глаз или зацепить волосы. Крупных кустов тут практически не было, а землю покрывал густой ковер из разнообразных трав, в большинстве своем с мясистыми листьями, запасающими влагу. Идти по этой траве было даже приятнее, чем по дороге - она мягко пружинила под сапогами, но при этом не чавкала, как можно было бы ожидать от напитанной влагой зеленой массы.
Из живых существ пока ребятам встречались лишь самые мелкие - грызуны, ящерки, небольшие птицы и насекомые. Либо ничего крупного тут не водилось, либо оно было достаточно пуганным, чтобы убраться с их дороги. Последнее предположение даже радовало - пуганные животные означали, что люди тут бывают.
Впрочем, это предположение вскоре подтвердилось. Не успели авантюристы пройти и часа, как Астер замер, услышав что-то подозрительное. Остальные, увидев его встревоженное лицо, тоже затихли, и тут уже и сама Астер, и Дастан услышали то, что встревожило парня - едва слышный звук, похожий на стон шел откуда-то слева.

— Какие же тут обиды, сэр Ричард, — усмехнулся в бороду старец. — Как настоятель обители Кроткой Молитвы я могу только возблагодарить господа, что из всех видов оружия, что вы носите, будет выбрано слово. Воистину эти люди сбились с пути, и, если ваши слова вразумят их вернуться из тени на дорогу к Свету, я только порадуюсь. Разве что немного огорчусь, что к моим воззваниям они остались глухи… но на то уж воля Господня!
— И раз уж вы собрались ждать, то предлагаю всё-таки пройти в трапезную и разделить с нами пищу. Год, как я уже говорил, выдался непростой, но у нас найдётся чем накормить путников. Тем более, как сказал святой Джозеф, чем более человек сыт, тем смиренней его сердце.

Отряд провели в трапезную палату: там уже были расставлены скамьи и стол был накрыт скатертью, а служки сновали туда-сюда, выставляя подносы с едой. Несмотря на неурожайный год, у монахов было достаточно хлеба, причём часть явно была "городской" выпечки: над столом витал приятный аромат миндаля, который добавили в хлеб. Разумеется, была и разнообразная рыба: лосось, окуни и даже щука. Ну и конечно же традиционные для монашеского стола сыр, яйца и вино. После прочтения предтрапезной молитвы Горанфло будто преобразился: видимо, со всей отдачей следуя кредо святого Джозефа, он превратился из чопорного аббата в добродушного хлебосола.
— Леди, обязательно попробуйте вот эту рыбу, — он указал на щуку. — Местные верят, что она помогает в любовных делах.

Вскоре на столе появились и копченые окорока. Несмотря на то что поста ещё не было, несколько монахов не сдержали удивлённые взгляды. Но Горанфло важно пояснил:
— Рыцари наверняка утомились с дороги, и обетов, в отличие от нас, не давали. Так что их стоит накормить как следует. А чтобы они не чувствовали себя неловко – раз хозяин сам не притрагивается к блюду, отведать можно и нам. В этот раз я благословляю этот окорок по священному праву гостеприимства: так что угощайтесь рыцари и братия, этот грех перед всевышним мы отмолим потом, если бандитов нам на небесах не зачтут.

Вино полилось в стаканы, звонким плеском пробуждая аппетит даже в самых стойких. Аббат, подавая пример, отрезал себе хлеба с миндалём, положил на него ломоть буженины, и, присыпав тимьяном, отправил его в рот.
— Скажите, добрые рыцари, а куда же вы держите путь и что привело в нашу обитель? — поинтересовался Горанфло, когда первый голод путники, по идее, уже утолили. — Судя по всему вы здесь не из-за нашей напасти: а чтобы король Лот собирал очередной поход, я не слыхал.

Общим решением пришли к тому, что гоблинов всё-таки лучше изжить сейчас, чем ждать действий от сэра Дугласа или когда они расплодятся настолько, что станут серьёзной проблемой. Так что отряд ждала прогулка по живописному весеннему лесу, в листве которого играли лучи закатного солнца. С разведкой в лице Кхиры и сноровкой Билла, лагерь этих злых духов-вредителей обнаружился очень быстро: узкая лесная тропа вывела их к опушке, где было полно гниющего валежника. Из-за деревьев уже было видно, как сверкал огонь, разожженный на расчищенном от деревьев месте, которые были теперь свалены чуть поодаль; судя по замогильному холоду и сырости, которой несло с той стороны, это и было логовище гоблинов. Сами же они слонялись туда-сюда по поляне, среди наваленного барахла и обглоданных костей животных. Среди мелкорослой зелени выделялся один, повыше ростом и напяливший на себя чью-то броню. Что, в общем, отчасти подтверждало опасения Лоррейн: если уж у этой кучки подрос вожак, значит твари чувствовали себя вольготно. А, как известно, плесени только дай на чём расти.

Начало бою положил Билл, вернее хрустнувшая у него под ногами ветка, когда он подбирался поближе к лагерю. По всполошившимся зеленоухим, остальным даже без сигнала от Шарпа стало понятно: можно уже не прятаться, а рваться вперёд и рубить.

- Счеты с жизнью? Ха! Нет, приятель, если уж я захочу сыграть в ящик, то обойдусь без посторонней помощи. Слыхал ты, друг, про замок в Рилиг Глен? Моя госпожа родом оттуда, и уж поверь, она может задать трепку фее, если та нарвется. Моя же забота - оберегать госпожу от земных напастей. Мы двое, да ещё четверо славных рыцарей, да лошади - все держим путь на юг, а зачем - того мне не сказали. Да только мне и знать не надо, потому как до сего времени куда б я ни отправлялся со своей госпожой - всюду мне была удача. А потому спасибо вам на добром слове, Корнуолл так Корнуолл - замолвлю словечко о твоем корабле, друг. Мы сегодня же отправляемся, а по морю ли, по суху - того наперед сказать не могу.

Распрощавшись с моряками (ей-ей, славные ребята, еще бы пяток кружек, и он бы записался к ним стрелком в воронье гнездо!), Шарп направил стопы обратно ко двору. Там все еще ошивался рыцарь, чьего герба Билл никак не мог вспомнить - видно по всему, что отказали в приеме у короля. Была у Шарпа мыслишка, грех на душе - облапошить этого бедолагу, да отвадил ангел-хранитель. Негоже так поступать, ведь тень падет не на Билла, а на госпожу Лоррейн. А вот и она при всей свите!

Шарп поклонился заранее, чтоб поклоном перебить сивушный дух, и почтительно спросил разрешения поговорить с сюзереном. Получив оное, кратко передал свою разведку:

- Госпожа, наш путь лежит на север, и на том пути, если идти по суше, мы сперва встретим бандитов, что наверняка в сговоре с местным бароном, а после гоблинов. Бандитов и гоблинов можно миновать, если морем дойти до Корнуолла, и я нашел подходящий корабль, если мы решим так поступить. Осмелюсь сказать, бандиты куда опасней гоблинов, так как барон Седрик, их возможный главарь, не в ладах со двором, и может замыслить худое, а каленая стрела с ястребиным пером куда смертельней гоблинских ловушек. Однако, что сушей, что морем - путь лежит через Корнуолл, где нас ждет барон Седрик.

Билл

Охрана Биллу и правда сообщила не более того, что он знал сам – всех знатных особ герольд прокричал ещё на дворе, да и гербы Шарп, под стать своей фамилии, разглядел сам. Собрался действительно цвет рыцарства – был тут и лорд Кодрик, владелец земель Круахан, почти у самой границы с Роскоммоном, с гербом, изображавшим ясень на зелёном поле; был тут и сэр Ричард Железный, с башней на черном перекрестье, с горами в одной четверти и зелёными полями в друг других, страж Великой Границы и первый посол среди гномов. И даже сэр Мериадок покинул свой пост на Маяке, что обращён к Беззвучному Морю. Много было разных рыцарей, и всё-таки выбрали его хозяйку – пожалуй, было чем гордиться?

А вот на торговом месте новости он услышал разные и, во многом, неутешительные. Много подвигов совершил Драконобор, но ещё достаточно было в Каэрвенте тёмных уголков и злых людей, которые топтали землю. Путь их лежал по главной дороге мимо города Лэнг, затем через деревеньку Ши – и здесь-то всё было спокойно. Проблемы начинались сразу после: один пришлый монах рассказывал, периодически перехватывая чарку-другую вина, видимо, для храбрости, что в Веридианском лесу вновь развелось гоблинов тьма-тьмущая, и они нет-нет да набегут на честных путников или окрестные деревни и церкви, грабя и поджигая всё что встретят. Пока ещё смелости у них не хватает, чтобы урон был серьёзный – так, спалят амбар на отшибе, да попортят запасы на зиму или уведут у кого скотину, но в будущем это обещает стать проблемой. Были и другие беды: крупной церкви на подъезде к Корнуоллу начали досаждать бандиты, пользуясь бездействием барона Седрика, правителя Корнуолла. Последний, кстати, к королю не приехал.

Эвелин

Мерлин улыбнулся – так как мало кто умел, одними глазами. Сейчас он походил больше на доброго дедушку, нежели на наставника.
— Эдак получится, что вместо тебя и вовсе съездил я, дитя, — хмыкнул он, погладив бороду. — Но ладно, слушай: силой этот вопрос решить будет трудно, если вообще возможно. Но от своих друзей среди фей я слыхал, что король Ллир уважает всякие состязания, да и сам любит состязаться. Попробуйте убедить его сыграть во что-нибудь или принять какой-нибудь спор – мне кажется, так вы избавите себя от лишних проблем. А теперь иди, стоит представиться добрым рыцарям как полагает.

Лоррейн

Драконобор бросил пристальный взгляд на девушку из-под густых бровей. Хмуро покачал головой, в знак отрицания.
— Если бы мне это было необходимо, я бы снарядил не пять рыцарей, а пять сотен, и сам встал бы во главе. Запомни, леди Лоррейн, вы прежде едете туда не как воины, а как послы: сомневаюсь, что получится короля заставить силой снять проклятие. А даже если и получится, в Белой Цитадели он не нужен. Он снимет одно проклятье, но оставит здесь десять. Так что пусть уж обретается в своём Дворе и лишний раз не обращает взор на Каэрвент. К тому же, сделав это, мы возмутим гораздо больше фей, чем только один Неблагой Двор. В королевстве и так неспокойно, не хватало ещё, чтоб разбуянились вольные фейри. Уж кому, как не тебе понимать – худой мир лучше доброй ссоры.

Король жестом дал понять, что на этом разговор окончен.

Общее

Вопреки ожиданиям, король не принялся решать важные дела прямо сейчас. Наоборот, как имена были названы, свет дворянства под предводительством короля двинулся во двор – похоже, он ожидал, что вы тронетесь в путь прямо сейчас. Так что косых взглядов Мордреду избежать не удалось. Не обошлось, впрочем, и без забавных моментов: сплетница-Изольда, не скупившаяся на болтовню о чёрном рыцаре и деве меча, вдруг обнаружила, что незнамо откуда прилетевшая синичка, вдруг облюбовала её волосы как отличное гнездо. И совершенно не собиралась оттуда убираться, защищаясь больными щипками пальцев, которые тянула к ней придворная дама. Только спустя некоторое время и знатное количество охов и смешков, птичка-невеличка всё-таки избавила её от своего присутствия, оставив волосы Изольды растрёпанными, а остальных – с чуть приподнятым настроением.

Не первый год ходила Исольт по земле каэрвентской. Много где бывала, много что видала. Но Белую Цитадель всегда обходила стороной. Почему? Кто ж знает. Нужды особой не было. Некого и не от кого было спасать. Разве что награды получать, и те вряд ли - мало что из дел девы меча до ушей королей да магов королевских доходило. Верующих в Благую Деву в этих краях тоже не особо водилось. Причины были, и веские. Но нельзя было и простое нежелание отметать. Не по себе Исольт было в тени Белой Цитадели, не по себе. Высокие стены и белокаменные палаты давили, угрожающе нависали. Все вокруг было тяжелым от мирской власти и мирской магии, от придворных обычаев и рыцарских обетов, от королевского золота и каленого железа. Крестьянка в Исольт робела перед всем этим; окажись она здесь когда-то в детстве в прошлой жизни, ходила бы с раскрытым ртом. Дева меча могла так сильно не удивляться и не смущаться, но ее уже обилие земного при недостатке возвышенного угнетало. Так что да, будь ее воля - ноги ее бы тут ни было. Но обстоятельства штука такая, они изменились. Теперь в Белой Цитадели было кого спасать. И было перед кем представлять Благую Деву. А потому Исольт при всем своем нежелании стояла сейчас здесь, в самом сердце этого чуждого ей места, пришедшая почти что незваной и без разговоров занявшая место в первых рядах. Стояла молча, со спокойной маской на лице и в расслабленной позе. А вокруг нее лениво мигали чудесные огни, вспыхивая то тут, то там небольшими неяркими сполохами. Словно бы отображая ее скрытые эмоции, огни были алыми.
А меж ее огнями и давящими белыми стенами были люди. Множество глаз, множество ртов. Немалая часть этих глаз и ртов не закрывалась направленная именно на нее, на Исольт. Это, на удивление, смущало ее не так сильно как можно было бы ожидать. Между более общими причинами для дискомфорта и более конкретными причинами быть здесь, чье-то личное внимание или чьи-то личные слова не казались столь уж важными. Но все же трудно было об этом не думать, не обращать на это внимание. Как дева меча Исольт должна была быть выше этого. Как та что смотрела смерти в лицо чаще чем большинство присутствующих вместе взятых, тем более. Но какой бы святой или закаленной ты не должна была бы быть, ты остаешься человеком, а людей всегда волнует что о них думают другие люди. И Исольт отвечала на взгляды придворных своим, прямым, время от времени. Наверняка это нарушало какие-нибудь правила этикета, но что поделаешь. И, время от времени, огни вокруг нее утихали - и ближайшие к ней люди начинали слышать малоразличимый женский голос, горячо и сбивчиво шепчущий нечто обличающее.
Но все это было шумом на фоне. И куда больше внимания Исольт направляла на своих возможных спутников. А до этого - на принцессу Гвинет. В конце концов вот она, причина. Та, кого нужно было спасти. Глаза девы меча внимательно изучали жертву чар, отмечая неудобность позы тела и отстраненность выражения лица. Принцесса выглядела больной. И погруженной куда-то, как в себя, но не в себя. Не в себе - Исольт вдруг поняла что это значит. Потом прозвучали имена - и, по реакции тех кого назвали, а так же по реакции придворных на них, Исольт впервые познакомилась со своими вероятными спутниками. Сэр Ричард Грейхаунд, глава отряда - немолодой, статный воин; словно выточенный из тех самых мрамора и стали, мирской власти и мирской чести. Даже больше чем сам король. Леди Лоррейн - молодая воительница, куда более внушительного роста и сложения чем сама Исольт; если эту сравнить с мрамором или сталью, то вспоминалось почему-то скорее золото, но не золото монет, а золото церемониального оружия и церковной утвари, в тех церквях тех богов что чтились знатной публикой. Сэр Мордред - в этом рыцаре тоже было что-то церковное, но не золотое, а власяное, словно ризы и рясы иных жрецов. Мрамора и злата от него не ощущалось, но чувствовалось железо, и железо тяжелое, словно оковы чужих ожиданий. Потом прозвучало ее собственное имя, и алые огни вокруг нее на мгновение сложились в нимб, став ярче и ближе к бело-желтому цвету. А после рассыпались легким ветерком, всколыхнув одеяния и прически тех кто был рядом. Ну и наконец, последним именем стало имя Эвелин Каллаган. Ведьма, как сказали бы родные и близкие Исольт из ее родной деревни. Ведьма была, как ведьмам и надлежит, красива - пожалуй, красивше Исольт или той воительницы, Лоррейн. Вместо золота, мрамора или стали тут скорее серебро вспоминалось, и драгоценные камни, и шелк. Трудно было судить, потому что рядом с ней был сам Мерлин. Единственный насчет кого Исольт даже не пыталась делать выводов. Только один - он отбрасывал тяжелую тень.
Сэр Мордред быстро направился на выход; Исольт проводила его немного задумчивым взглядом. Не от легкого сердца человека так прочь потянет из толпы. Ее саму тянуло. Ученица чародея все еще оставалась в тени своего учителя. А молодая воительница направилась прямо к королю. Это было немного странно; до этого в ее поведении была некоторая словно бы неловкость, а тут раз и с его величеством по-свойски поболтать решилась. То ли как раз неловкость компенсируя, то ли настолько как дома себя чувствует? Может и второе, кто этих дворян разберет. Все они тут непростые. Сама Исольт, несмотря на свои желания, осталась с невозмутимым видом стоять. Да на сэра Ричарда поглядывать. Тот как-никак был назначен лидером, а значит проще всего в этой рыцарской куче-мале ориентироваться на него.

Соломон Деметр.

– Соломон! СОЛОМОН!! ТЫ ТАМ ЖИВ ВООБЩЕ?! – надрывался варпфон.

Голова Чемпиона Слаанеш вновь раскалывалась, а про ощущения ниже пояса и говорить не приходилось. Кажется, он всё-таки скатился из более-менее серьезной попытки покорить этот сектор в банальную оргию с варп-дастом и демонеттами... Впрочем, когда бывало иначе?

– Сол, ну ты и даешь! – разочарованно прочирикал варпфон голосом Хорни. – Ты хоть представляешь, как расстроил Сланни?! Она же теперь тебя вы... кхшшшпшшшш... и высушит! Извини, что-то связь сбоит... Ладно, как знаешь! Мне пора!

И демонетта повесила трубку. Разумеется Чемпион знал, что его теперь ждёт - но может быть это как раз и будет ПО-НАСТОЯЩЕМУ ярким событием в его безумной жизни, а? Чтож, Сланни, мамочка-которую-хочет-каждый-плохой-мальчик, я иду к тебе!

Берта
В предыдущей серии на Филлер Экстремис...
Получено +13 Очков Симпатии! Итого на данный момент 27 Очков против требуемых 32 (слаанешит набрал 16 одним махом). Немного не хватает, чтобы вернуть Офелию в лоно Империума...

- Покаяние или смерть! -

В келье наступила тишина, в которой, казалось, можно было услышать не то что жужжание летящей мухи, но даже звук сердцебиения Сестры Офелии. А её сердечко сейчас билось сильно и часто! Не только потому, что Берта разоблачила её и по сути ставила перед выбором, в котором смерть в любом случае наступит - быстро или медленно, рано или поздно... Но ещё и потому, что решительность и прямота криговки заставили совращенную силами Хаоса сестру испытать мучительное раскаяние и восхищение своей соратницей.

~П-покаяние! – смущенно прошептала Офелия, опускаясь на колени перед гневной Бертой и с мольбой глядя на неё снизу вверх. – Исполните свой долг и свершите то наказание, которое посчитаете нужным! Я... ~в-вашей власти, мой генерал!...

И покаяние действительно состоялось. Только Берта и Офелия знали, что происходило потом в келье канониссы, но Сестринство в итоге присоединилось к криговкам в их искупительном походе и женские воинства сражались с разнообразными ксеносами и еретиками рука об руку, как и сами командующие. Если же в душе Офелии и осталась скверна Слаанеш, то это было лишь дополнительным поводом к очередному маленькому искуплению и покаянию перед отважной Бертой. А разве это не счастье, когда тебе есть с кем разделить свою тягу к мученичеству и служению Императору?

Имперские хронисты сохранили рассказ о том, что когда последний и уже охваченный пламенем "Иммолятор" Сестёр шёл на самоубийственный таран Титана Хаоса, в его кабине были только последние выжившие из всего имперского войска - Сестра Офелия и Генерал Берта. "Нас не догонят!" – гласила последняя вознесенная ими молитва Императору, направленная на преследующих отважных дочерей Человечества демонов, тщетно пытавшихся предотвратить уничтожение богомерзкой гигантской машины последней самоубийственной атакой.

И мы уверены, что Император была впечатлена их жертвой и вознесла их в свое царство вместе - не разомкнув руки.

Вакха Кровавая

*Летим доминировать декаденсию. Опять
**Френдзоним Инквизитора (но скидываем ему координаты Хорни потому что я последовательная шипперша)
***Вакха выбирает романтичный вариант, даже возможно в ущерб победе ^^

У Соломона Деметра было в предыдущей серии:
На доминирование Декаденсии выпало "6" на кубике, но происки друкарийских диверсантов испортили бросок на "-1" до "5", так что в итоге результат равен 8+5=+13 очков Симпатии за Декаденсию. В сумме с предыдущим броском (9 очков) теперь уже 21 очко Симпатии из 36 требуемых для покорения "Денси".

– КРОВЬ БОГУ КРОВИ!!! ЧЕРЕПА К ТРОНУ ЧЕРЕПОВ! И ЭЛЬДАРСКИХ РАБЫНЬ ЕГО ГЕРАЛЬДАМ! РРРРРАААААААААААААА!!!!! – донеслось из пылающего огнём варп-портала.

– ТЫ ВЕРНУЛАААААСЬ!! УИИИИИИ!!! – донеслось в ответ из материальной Вселенной и на мускулистой шее Герольда Кхорна повисла Денси в своей любимой (читай: похищенной у Вакхи) футболке на множество размеров больше худосочной друкарийской фигурки. – Я ТАААК СКУЧАЛААААА...

Когда Декаденсия немного успокоила свои обострённые эльдарские чувства (встречаясь с Денси, Вакха всякий раз чувствовала, что у этих остроухих всё немножечко "через край" - как видно поэтому Слаанеш так их "любит"), она поведала своей рогатой возлюбленной о том, как к ней приставал один Чемпион Той-Что-Жаждет, но Денси дала ему от ворот поворот и осталась верна Кхорну и своей подруженьке. И нет-нет да и поглядывала на Вакху, видимо пытаясь понять, удалось ли ей хоть немного заставить рогатую заревновать и возгореться тем гневом, который так впечатлил Денси в их первую встречу и за который она и любила демоницу.

– Ой, кстати, смотри чего он мне присылал, хи! – и она, смущаясь (весьма неубедительно), показала Вакхе присланный Деметром дик-пикт. Немного помолчав, наклонив голову туда-сюда, прищурив глаза и покрутив гаджет в попытках понять, как и с какой стороны на ЭТО вообще надо глядеть, девушки перешли к более животрепещущему вопросу. А именно...

– Знаешь... Я тут хотела тебе сказать... Что... Кхм... – вдруг сникла и зашаркала ножкой в шипованном сапожке Денси, вызывая тревожные предчувствия у Вакхи. А потом взволнованно посмотрела в её налитые кровью глаза: – Мы ведь теперь будем убивать всех подряд и собирать черепа ВМЕСТЕ? И не расстанемся - никогда-никогда-никогда, правда?

И Денси вновь обняла Вакху, но на этот раз за талию, мило уткнувшись личиком в её стальной пресс.

– ...А однажды я достаточно прославлю Кхорна, чтобы тоже стать его демоном! Правда здорово? – промурлыкала эльдарка, а варпфон Вакхи предательски пиликнул, сообщая о новом сообщении. "Хорни Демонетта" - гласила подпись. Варп побери! Не вовремя!

Зубасто улыбаясь Денси, Вакха к максимально непринужденным видом проверила сообщение, которое ей отправила развратная демоница на warpsup. "СпАсИбО зА пОдГоН, пОдРуЖеНьКа! ОтЛиЧнО пРоВоДиМ вРеМя С рОдЕй - ИзВиНи За НеРоВнЫй ПоЧеРк, УжЕ тРеТиЙ эКсТеРмИнАтУс ПоДрЯд, зГрЛДлЗшЩ..." – из чего следовало, что Инквизитор и Хорни определенно нашли друг друга. И наверное им вместе почти так же хорошо, как ей с Денси.

Ибо ненависть сближает.

Ипохондрия.
Ну давай ради прикола попробуем отбить демонетку. Это сложно, но почему не рискнуть?
У Ипохондрии в распоряжении помощь Нердуса и Тариэль.

Вакха Кровавая в данный момент имеет 15 Очков Симпатии у Демонетты Хорни.

...Высадка Ипохондрии и ее металлических легионов на демонический мир шла как-то... слегка напряженно. Несмотря на все привлеченные к операции вычислительные и военные силы Ипохондрия никак не могла избавиться от тревожного чувства, что она делает что-то не то. Или не так. Или не вовремя. Хотя Тариэль уверяла её, что из всех 14 000 000 вероятностей выбрана "именно та, что надо"(с), а Хикка Нердус потратил просто невероятные количества энергии на то, чтобы всё просчитать, некая неопределенность, казалось, витала в затянутом похабном розовом тумане воздухе планеты Бисенен-Морталис.

И вскоре Леди Некрон открылась ужасная правда: её опередили! Причем, судя по всему, не единожды. И чем дальше, тем больше Ипохондрия задавалась себе вопросом - да остался ли в этой Галактике хоть кто-нибудь, кто ещё не побывал... в этом месте у этой самой Хорни?! Речь, конечно же, шла о демонической планете, а не о "карманном измерении", кхм, которое они давеча обсуждали с фарсиркой. Впрочем, и измерения тоже скорее всего были тем ещё проходным двором!

Прямо сейчас во дворце Демона Слаанеш происходило какое-то непотребство с участием Имперского Инквизитора и его ударных войск, собранных со всего сектора - и Ипохондрия была вынуждена читать перехваты сообщений, периодически проскакивавших в варп-нете и сцапанных услужливым Хикка Нердусом. "ИзВиНи За НеРоВнЫй ПоЧеРк, УжЕ тРеТиЙ эКсТеРмИнАтУс ПоДрЯд, зГрЛДлЗшЩ..." – с грустью Леди Некрон отключила передачу сообщений. Ну вот, у кого-то третий экстерминатус подряд, а у неё что? Мало половин она собрала, слишком мало...

– ...А может быть как раз достаточно? – тихо прошептал голосок и, обернувшись, Ипохондрия увидела рядом с собой тепло и сочувственно улыбающуюся Тариэль. – ...Как насчёт вернуться домой и досмотреть те варп-видения, Иппи? Я не буду рассказывать, чем всё закончится, честное эльдарское!

Домой? Иппи? Леди Некрон замерла, пытаясь оценить свои чувства. Вообще, конечно, за подобное нахальство нужно было бы что-то сделать с этой заранее всё просчитывающей ушастой выскочкой. Но... она ведь в самом деле всё просчитала - и наверняка заранее знала, как горячо станет в скрытом за грудной клеткой Ипохондрии реакторе после таких слов. Пожалуй, Видящая была права - и Ипохондрия уже нашла себе ту самую половину, которой ей не хватало целую вечность.

T E H          E N D

...

...

...

Постскриптум.

– Сквигава гавно какоита! – пробурчал Горк и Морк с тем же немного свирепым, удивленным и недовольным выражением покивал в знак поддержки сородича.
– Ну что, удовлетворена, хе-хе? – ехидно поинтересовалась Император, скрестив руки в золотых доспехах. Слаанеш только надула губы и поерзала упругой задницей по стулу.
– Я конечно рассчитывала, что меня поимеют, но это как-то уж совсем жестко... – расстроенно простонала Богиня Наслаждений.
– ХАААА! ТАК-ТО, ЗНАЙ КХОРНА, ДЕТКА! АХАХА!! – ликовал Кровавый Бог. – ВОТ ВАМ ВСЕМ! ХАААА!! ООО ДААА, КАК ЖЕ Я КРУУУТ...
– Нууу, надеееюсь... – протянула Тзин-Чан, с довольным видом поправляя очки на ногу птичьей лапкой. – ...Вам всем всё понравилось!
– А что за ерунда со временем? – недовольно покосилась Император на свои золотые часы. – Давно же уже закончить должны были, как это вообще получилось-то?
– Лучше не вникайте! – отмахнулась Тзин-Чан. – Ладно, ребятки, до новых встреч!

Арчи. Вчера и сегодня.

Чем сильнее изменялось соотношение этилового спирта и крови в жилах Рози, тем милей становилась Фернанда. Не сказать, что до этого она была хуже, но...теперь она стала выглядеть иначе. По тайным знакам, вроде чуть покрасневшего носа и ушей, Арчи понял, что алкоголь действует на неё ничуть не хуже. Когда кончик носика покраснел ещё сильнее, а характерный шум в ушах отделил Арчи и Фернанду от всех прочих, парень перешёл в атаку:
— Правда?.. — спросила девушка, когда Рози стал откровенничать. Судя по взгляду, ответ совсем не требовался. Её глаза как будто стали больше, и ресницы отчётливо захлопали. Тогда-то Арчибальд и понял, насколько всё просто. Несложное вещество выбило у Фернанды все сомнения, и когда он продолжил, закончив на громкой ноте, она схватилась за него, как за спасательный круг, и если не буквально, то фигурально уж точно. Девушка что-то говорила, а парень что-то в ответ — и содержание слов и фраз не имело смысла.

Амур над ними не порхал, но зато за ними подглядывал кто-то другой. Пальцы двигались, дёргая за ниточки. Но это не те нити, что намертво пристёгнуты к марионетке. Скорее, это были волокна судьбы: небольшой бонус к судьбе Арчи, которая почему-то строилась именно так, как надо.
— Правда?.. — её рука потянулась к подбородку Рози, когда тот неловко, зато честно (по-пролетарски!) выразил своё отношение по поводу внешности Фернанды. Тут, разумеется, Яноро всё испортал, а сам Арчибальд зачем-то отвлекся. Там тоже кто-то что-то плёл. Будущее в каждый момент времени было не определено, но они безмолвно договаривались между собой; работали сообща, и так плелось полотно реальности.

Дальше была улица, и огни, чьи-то голоса. Рядом была и Фернанда. Они были столь молоды и пьяны, и просто шли, летели вперёд, свободно и бесцельно — как ветер.

— А мы...а мы когда-нибудь, вот так?.. Я... я просто не помню, — сказал Второй, наблюдая за ними. Сейчас бы проронил слезу, если б мог. Не сказать, что Второй отличался сентиментальностью, но момент показался очень трогательным.
— Нет! Но разве это имеет значение? Мы ведь живём через них, — ответила Первая, похлопав его по плечу. — И не жалуйся потом, что голова болит.

Многие события того вечера, ретроспективно, для Рози шли не едиными кадром, а отдельными фрагментами, эдакими отвратительными монтажными склейками.

♫ссылка♫
Тот молодой парень, Яноро, попросил устроить модный прикид, вроде бы шейха...но какой, вашу мать, шейх? И без того озорной, а сейчас воспаленный ум Арчибальда замыслил нечто куда более интересное. Крепкое и хмельное пиво здорово ударило по мозгам, к счастью, не только его, так что все планы и идеи казались восхитительными. Как, например, мысль вломиться в бутик мадам Бюрьё для девочек. Вообще-то, поздним вечером магазин закрылся, и сама мадам встретила взломщиков чуть ли не в пеньюаре. Сообразив, что это не воры, позарившиеся на модный трикотаж и ткани, а группа пьяных идиотов, ещё и при деньгах (за счёт Рози, в основном), мадам взяла быка за рога, почуяв выгодную сделку. Откуда-то прибежали её помощницы, и вот уже Яноро, шатаясь, стоит на подиуме, хлопает глазами, пока с него снимают мерки. Арчибальд наплёл какую-то несусветную дичь про дальнюю родственницу из глухой деревни, которой понадобилось приличествующее персоне платье. Родственницей, стало быть, стал этот парень. И платье подобрали очень сносное, приятно оттеняющее загорелую кожу и разноцветные волосы, и даже туфельки. Одногруппник находился в приятном молодом возрасте, так что перевоплощение получилось не только правдоподобным, но и даже волнующим. Все присутствующие — кажется, там был Шарль и другие студенты, даже не из их группы — вдруг стали ценителями моды и всецело одобрили новый наряд.

Потом они куда-то подевались — кроме Фернанды — и тут Арчибальду пришлось доказывать свою политическую ориентацию. Рабочие трудились долго, и только поздним вечером у них появлялось свободное время, так что девушка утащила Рози на какое-то сборище. Среди пролетариев ему было очень легко: они и сами заложили за воротник как следует. Будь Арчибальд куда менее трезв, дело могло бы дойти и до революции, ведь в какой-то момент он обнаружил себя за трибуной, стучащим по оной снятой туфлей:
—...мы живем в этом мире не милостью богов, и не милостью господ, а силой и разумом нашего великого народа Союза, и всех народов, которые борются за свою независимость! Не заглушить им, не заглушить голос народа, голос правды, который звучит и будет звучать! Конец, могила капиталистическому рабству! Долой его! И похороним его, чем глубже, тем лучше!.. — толпа приняла выступление аплодисментами и одобрительными восклицаниями. Что самое страшное, сейчас студент и правда в это верил.

В иных обстоятельствах, Рози вполне могли повесить прямо здесь и сейчас, но сейчас он потерял внешний лоск, и сошел за образованного мещанина; к тому же, присутствие Фернанды дало ему своего рода индульгенцию. Вскоре Арчибальд принялся пить с трудягами крепкие напитки, совсем позабыв про учёбу. А потом пошел провожать девушку до дома. Вероятно, парень надеялся не только проводить, но и зайти в гости, но со всей горькой трезвостью понимал, что слишком пьян. Фернанда вроде бы даже пригласила его остаться, упрашивала, но он отказал, видимо из соображений «всё или ничего».

И вот он, шатаясь и не разбирая дороги, зигзагами пошёл домой:
♫ссылка♫

А ведь его предупреждали...вместе с тем, Арчи смутно вдруг понял, что эта встреча отнюдь не случайная. Пятеро молодчиков, старше его, парней и девушек, уже шли за ним какое-то время, пока не улучили момент. А он совсем забыл припрятать свой амулет. Что мог противопоставить им, фанатам спортивного зала и секций единоборств, пьяный в жопу Рози? Мало чего. Сначала показалось, что они хотят просто ограбить, но когда шипованный кастет стесал кожу и вынес зубы, он понял, что его убивают.

Какой типичный и банальный конец. ♫ссылка♫

И вот уже Арчибальд сползает по кирпичной стене неизвестного дома, почти без зубов, с глубокими ранами от ножа и кинжала. Тук-тук. Тук-тук. Тук...тук. Тук...встало.
Один из его убийц подошел и протянул руку, чтобы сорвать медальон — в качестве доказательства смерти.
— Хы, — улыбнулся, рассматривая отблеск кругляша. Неожиданно рука мертвеца, странно увеличившаяся, легла ему на кисть, и сдавила, размалывая кости в труху. Второй рукой Рози привлёк его шею к себе, вгрызаясь! Словно насос, вмиг осушил его, оставляя от тела только кости и сухую кожу. Набрав плоть и массу, Арчибальд увеличился ввысь и вширь, оброс невиданным панцирем с ног до головы, и тут же бросился вперёд, снося неизвестной девке голову. Он метался молнией между, так быстро, что те даже не успели пикнуть. Его руки то обрастали когтями, то лезвиями, заживо обращая врагов в нарезку. За считанные секунды, если не мгновения, от пятерых нападавших остались лишь кровоточащие куски мяса, иногда слабо дергающиеся в посмертных конвульсиях.

Но сам Арчи был не здесь, за него действовал кто-то другой. В себя парень пришёл лишь утром. В голове, фигурально выражаясь, зияла пустота. Мысленно он мог дотянуться до момента, как пошел домой, и вот, он уже тут. Лежит в своей постели. Кто-то перед лицом щелкает пальцами:

— Мастер, в следующий раз вам следует предупреждать, что вы задержитесь! Ну и нажрались же вы, — служанка помахала рукой, отгоняя миазмы перегара.
— Вам пора на учёбу, — продолжила она, подавая стакан с водой, в которой заботливо размешала какой-то порошок. — Я сверилась с расписанием и собрала сумку. У вас сегодня гимнастика первым уроком, — с сомнением заключила, срывая с Рози одеяло.
— Я приготовила вам новую одежду, — поджав губы, девушка наблюдала за его трепыханием. — Ваша старая безнадёжно испорчена. Даже не буду спрашивать, чем вы вчера занимались.


Яноро.

В какой-то неуловимый момент, стоя под фонарём, мальчишка вдруг понял, что начал трезветь. Память безумных последних часов накинулась на рассудок разум, а он только и слышал: «цок-цок».
— Господин Яноро...вы...вы такой красивый, — где-то рядом пискнула Китнисс. Даже как-то странно, что она здесь. Яноро повернулся, чтобы найти её, и взгляд скользнул по луже. Из отражения, на Китнисс и Яноро смотрели две очаровательных девушки. Смешная шутка, и может быть злая — но без злого умысла.

What are you looking at?..

Бутик мадам Бюрьё...история Арчи про дальнюю родственницу...да, было поздно, но в Талоне деньги решали всё!
♫ссылка♫

All you need is your own imagination
So use it, that's what it's for...

— Господин, вы, как бы это сказать...ну...

It makes no difference if you're black or white
If you're a boy or a girl...

— Вы мне очень нравитесь...таким, — голос Блант вдруг окреп, словно нашел потаённые силы и возможности.

...If the music's pumping it will give you new life
You're a superstar!

Куда все подевались? Яноро не знал, и даже не заметил, как это случилось. Но в кругу света они были лишь вдвоём, это точно. В иных обстоятельствах, обоих подняли бы насмех, но сейчас всё было иначе. Почему-то. Даже «цок-цок» собственных каблуков его не смущал. А если и смущал, то прямо сейчас Блант привстала на мысках, потянулась к нему, а пальцы заскользили по радужным волосам, закапываясь. Яноро вдруг понял, что ей все равно, кто он, и как он выглядел. Дело было совсем в другом. Вероятно, он был первым человеком в мире, который видел её без доспеха.

Yes, that's what you are, you know it
Come on, vogue
Let your body groove to the music
Hey, hey, hey!..

Свет погас, и двоих встретил мрак подворотни. Зачем они здесь, почему тут? Всё вдруг замедлилось, из неровного света луны на них вышла фигура о двух клинках:


♫ссылка♫

Федаин, слуга Его Тени, повелителя Невидимой Империи, ученик Непрощающего Взгляда, дважды усиленный Пустотой и проклятием. У Яноро почему-то не было сомнений: убийца пришел именно по его душу. Сверкнул клинок. Первый удар встретила Китнисс, и тут же нелепо согнулась, теряя жизнь. Второй удар — вдруг почему-то сзади, там, где мгновение назад убийцы ещё не было — острие клинка выходит чуть выше пупка. Кровь заливает дорогое платье, а в глазах двоится, но уже не из-за алкоголя.
— Договором своего рода!.. Именем императора! Я освобождаю тебя от жизни!.. — хрипел сзади убийца, проворачивая клинок, распарывая органы и сосуды. Если Яноро и хотел что-то сказать, то вместо слов, из рта полилась только кровь. И вот, он упал. Остекленевший взгляд Китнисс смотрел на Яноро.

«Талон в беде! Скачет смерть на коне! Та-​а-а-алон в беде! Скачет смерть! На коне!»

Как глупо всё получилось.

На утро нашли два трупа, один нормальный, а вот второй...

Нет, не сегодня. За Яноро присматривали. Среди Троицы, он был наиболее чувствительным, видел знакомые лица там, где не должен был. Упав, он почувствовал присутствие кого-то ещё. Бывший клоун почти видел его, на самом краю погасающих глаз, но только почти. Он услышал, как зазвучали струны, ранее беззвучные.
«Яноро, мы их нашли. Мы с тобой — вместе. Помни, что ты — это я, а я — это ты. Вместе. Мы изменим этот мир, а вместе с ним и будущее. Я - это ты, а ты - это Я»

Парень поднялся: от раны не осталось и следа.
♫ссылка♫

— Что?!.. — ассасин, уверенный в успехе, опешил.

Яноро переполняла энергия. Маска сброшена: он явил себя миру. Рядом с собой он чувствовал присутствие двойника, своей Тени; от неё лилась спокойная и рассудительная мощь, а от Яноро та самая — импульсивная и артистичная. Вдвоем они были, кажется, непобедимой силой. Чуть согнули колени и подались вперёд, приготовившись к бою.

«Мы мало знаем, но нам хватит и этого, чтобы надрать задницу мерзавцу» — шепнула Тень. Золотая нить, выросшая из затылка мальчишки, устремилась в ночное небо, к далёким звёздам. Время замерло, а перед Яноро закружили невиданные символы, медленно кружащиеся вокруг него. Яноро-Тень услышал голос Стража:
«Легат, ваш уровень синхронизации с носителем — восемьдесят пять процентов. Отдайте приказ. Свершите правосудие! Накажите последователя предателей!»

Яноро не знал ничего, кроме ножей и волшебной «Стрелы».

«Легат, ваш приказ понятен»

Ножи Яноро покинули своё пристанище, и выстроились в боевом порядке, хищно подрагивая лезвиями и остриями — так же, как дрожали кончики пальцев вытянутой вперёд руки. Каждый нож был заряжен известными для мальчишки Аспектами, которые он узнал на уроке мастера Мардука. Энергия. Концентрация. Движение. Атака. Ножи и «Стрела» как бы слились. Яноро сжал кулак, и его Тень тоже.

«Давай!»

Клинки злобным роем набросились на убийцу. Тот взмахнул в ответ, отбрасывая Кристиана и Фео, но и только. Кот раскрыл ему горло, словно книжку, Старик пробил сердце, Карл-Франц распахал бедренную артерию, а Тео и Кео, не долго думая, впились в виски. Теперь настал черед ассасина упасть, и он был мертвее мёртвого.

А Китнисс...

Не помня себя, Яноро-Тень подошел к хрупкому тельцу, взял за плечи, впиваясь Струнами, повернул к себе, и заговорил нечеловеческим голосом что-то.

А Китнисс вздохнула.

***

Очнувшись, сразу же почувствовал последствия вчерашней вечеринки. Голова раскалывалась, била набатом. Он почти ничего не помнил; воспоминания обрывались где-то на тот моменте, когда Арчибальд решил, что заявиться в бутик мадам Бурьё поздним вечером — очень хорошая идея. А дальше...дальше провал. Ничего не помнил. Он лежал вповалку с Китнисс, но при этом был уверен, что не опозорил молодую леди. Леди, хоть она и была простой крепостной девкой. Она мирно спала, но немного задвигалась, когда проснулся Яноро. Слабые лучи утреннего солнца пробивались сквозь наклонные окна крыши. Нет, он не у себя дома. Он понятия не имел, где он!
— А, очнулся, — угол комнаты, который казался кучей наваленной одежды, вдруг оказался человеком. Крепким, с выбритым черепом.
— Я второй раз спасаю твою задницу, идиот. Ты мне должен уже дважды. На, выпей, полегчает, — человек поднялся с места, и кинул небольшую фляжку. Яноро узнал лицо — тот самый маг.
— Мефодиус, — пояснил спаситель. — Меня зовут Мефодиус. Спать в луже, в переулке... м-да. На вот, — следом за фляжкой, он бросил какую-то карточку.
— Приходи, как будет время, поговорим, — подмигнул колдун. — И буди свою подружку, приводите себя в порядок. Ох, и не завидую я тебе... — многозначительно заявил он, таинственно исчезнув. Взгляд Яноро упал на часы. До начала занятий оставалось полтора часа!

Арчи дёрнулся, точно его кто-то грубо ущипнул за носоглотку. Первую минуту он соображал очень плохо, но мозг предательски быстро возвращал воспоминания о недавнем бое. Когда муть с глаз начала размеренно сходить, первым делом он приметил Анжелику и густо покраснел. Жар мигом ударил в лицо и, что гораздо хуже, куда-то вниз живота. Рози поспешил переключиться на Фернанду, но это оказалось не очень хорошей идеей. Внешне она отдалённо напоминала предыдущую блондинку и в голове стали сами собой всплывать странные образы. Будто бы она вождь пленившего его народного восстания, допрашивает его в сыром подвале. Он связан и беззащитен, а она яростна и не очень одета...

Арчибальд затряс головой и покраснел ещё сильнее. Он рефлекторно схватился за одеяло, сражаясь с желанием накрыться им с головой. Жаль, что его на первом занятии не научили какой-нибудь аркане, чтобы превратиться в свинцовый шарик и закатиться куда-нибудь в угол, под тумбочку...
Ища спасение, баронет переключился уже на Сашу и вероломное возбуждение резко стало сходить на нет.
Остальные ведь не заметили что с ним, да?.. Начали смеяться. Но не над этим. Арчи расслабленно вздохнул.
— Хе-хе... хе... — нервно поддержал он собравшихся.

***

— Мне нравится идея с бухлом! — встрял Арчи, который до этого долго и задумчиво молчал. — Лучше где-то в центре, да. Если кому будет далеко — у меня большой дом. И самхафский чай. Самое то от похмелья.

- Странно смотрит? - Макс вытянулся и крикнул охраннику нарочито строгим голосом, с трудом сдерживая улыбку - Эй, Зубаир, ты чего это странно смотришь на мисс Со Ён?

Охранник, чье имя было Зубаир, пару секунд подумал над вопросом, выпрямился, принимая расслабленную и открытую позу, и угрюмо, но спокойно ответил:
- Я беспокоюсь о ее состоянии, мистер Кимура. У девочки может быть шок, ее подругу только что подстрелили у нее на глазах. Мисс Со Ён, не поймите меня неправильно, я не желаю вам зла. Как вы себя чувствуете?

Выражение лица Кимуры сменилось с шутливого на обеспокоенный, пока он внимательно слушал бойца. Складывая два плюс два у себя в голове, он протянул:
- Вот видишь, Ким, тут некого бояться. Но если серьезно, то как ты себя чувствуешь? Тошнота, головокружение, слабость, апатия? Ты вообще сейчас работать можешь?
Последний вопрос Кимура произнес, пытаясь заглянуть Со Ён в глаза. Рука его все еще плотно сжимала ствол пистолета. Отдавать его Макс не торопился.

Год назад Фера вдруг обнаружила, что стала звездой: так её нарекли. Во время крупной забастовки, действуя по наитию и будто по чужой воле, она прошла сквозь толпу и забралась на помост. Пламенная речь возникла сама без всякой подготовки; путанные мысли, чувства и ощущения вдруг обрели словесную плоть, выверенную до каждой буквы, подобно строгим технологическим допускам на производстве. Когда монолог достиг апогея, внутренняя буря нашла выход, обрела материальную плоть. Задрожали цеховые стены и ворота, окружающие фабричную территорию. В угольных свалах самозародился жар, а песочные насыпи покрылись стеклянной корочкой. Пространство вокруг завибрировало и, кажется, собралось взорваться. Катастрофа всё-таки не случилась, но в головах собравшихся произошла маленькая революция. Даже жандармы, собравшиеся разгонять толпу, опустили щиты и дубинки — им казалось, что само мироздание сейчас против них.

Фернанда превратилась в символ. Её изображение стало появляться на плакатах с броскими лозунгами. Имя замелькало в прессе и зазвучало на профсоюзных встречах. Кто-то удачно нарёк девушку путеводной звездой трудящихся. После броского наречения пошли дальше, и вот уже изображение пламенеющей красной звезды моментально сделалось символом пролетарского движения и всеобщей рабочей солидарности. Неизвестно, кто именно первым придумал и нарисовал его, но подсознательный кивок в сторону оккультной составляющей был очевиден. Именно так, всего в шестнадцать лет, Фера стала непорочной матерью великой идеи, которая должна когда-нибудь изменить мир.

Биография "нашей Ферночки" оказалась крайне удачной: брошенка без мамы и папы, воспитанница казённого приюта, труд с малых лет. Общество выискивало знаки свыше, и естественно находило. В мужественном имени находили отсылки к смелости и отваге, а также тёзок из старинной императорской династии. Другие слышали явные металлические нотки, проводя линию между Фернандой и феррумом.

Неизбежно встал вопрос о будущем девушки, и ответы разделились. Одни считали, что она должна и даже обязана получить адекватное её способностям образование, чтобы потом вернуться и повести людей дальше. Другие видели в таком поступке предательство, а ещё осквернение святыни. Фернанда, слушая и участвуя в разговорах, вдруг поняла, что себе не принадлежит. Она не находила подходящего слова для описания мрачного будущего. Некий умный мужчина ей подсказал: это предчувствие грядущего расчеловечения. Девушка испугалась и убежала, но публика увидела совсем не беспорядочное отступление, но решительное наступательное действо. Впрочем, слова упрёка всё-таки полетели в спину.

И вот она здесь. В Университет Феру приняли с обескураживающей готовностью, как родную. К такому обществу и окружению она не привыкла. Затравив сама себя, виду девушка не подавала, защищаясь чужими, странно-родными идеями. С прошлой жизни привыкнув, что за ней всегда смотрят и следят, Фернанда надела гордую маску не такой, как все. На деле же, никто особо и не знал, кто она такая. Всем наплевать, и взглядов доставалось не больше, чем любому другому студенту.

А ещё этот "мистер Уайет"...
"У-у-у, гад!" — думала Фернанда.
"Всё купил, и думает, что ему всё можно. Попечитель вонючий. Вся эта мерзкая красота оплачена трудом, потом и кровью простых работяг, пашуших по шестнадцать часов в сутки без выходных. Купил место своему сынишке-очкарику. Ишь какой, газетку читает, в очках, интеллегент хренов. И костюм так сидит на нём..." — мысленно вздохнула.

"...ни гроша в жизни не заработал" — привычно завершила мысль, жуя бутерброд и краем уха ловя спор одноклассников.
"Так его! Пусть знает, что нельзя угнетать и оскорблять женщин!.."

И тут, наконец-то обратили внимание. Фера возликовала, сама того не поняв:
"Так-так. Кто тут у нас?.. А-а, холёный аристократишка. Небось папка втридорога сдаёт землю. Чертов эксплуататор. Ну ничего, с вами тоже разберёмся. Пролетарии и крестьянство еди..."

Она мысленно осеклась.

"Что же. По крайней мере, он выглядит дружелюбно"

Но намёк на улыбку она спрятала за бутербродом.

♫ ссылка ♫

...за спиной оставалась дверь в родной опенспейс и прозрачные стены кофе-рума, в котором потрескивала микроволновка, уничтожая электронику внутри мобильников. Группа шла к другому концу длинного и прямого, как кишка, коридора, к лестнице.
Такаяма вцепилась крепко. Чувствовалось, что ее всю колотит.
Охранник шел по правую руку, держа Со Ён свободной рукой под локоть, заставляя идти в его темпе. Не слишком быстрый, но не оставляющий времени глазеть по сторонам.
Парни - Макс и Ливей - шли впереди.

Шаги то опускались на кафельный пол с коврами на резиновой основе синхронно, то снова расходились.

Послышалось? Где-то этажом выше тяжелый металлический стук. Судя по тому, что охранник слегка наклонил голову в сторону источника звука, не послышалось.

До двери на лестницу оставалась четверть коридора. Сколько это секунд, десять? Пятнадцать?

За спинами громко бахнуло, на пол и по стенам густо посыпались осколки и куски металла. Уже на этом этаже. Уже в этом коридоре.

Со Ён увидела, как Макс, Ливей и шедший впереди охранник синхронно обернулись, вжав головы в плечи. Боец нашелся первым, схватил Ливея за шкирку и потащил его себе за спину, в сторону спасительной двери. А затем и саму Со Ён, за локоть, который все это время сжимала крепкая мужская рука, увели вбок, в небольшое углубление у дверного проема в какой-то кабинет, и прижали к стене. Такаяма, как приклеенная, ринулась за подругой и вжалась, плотно обняв руку Ким всем телом.

У стены коридора напротив третий охранник, который все это время шел следом, уже тоже вжался в стену, насколько это было возможно, и зажал спуск на автомате.

Коридор озарился рваными ослепительными вспышками. Ритмичный грохот бил не только по ушам, закрытым наушниками - звуковые волны шлепали по кишкам, прямо под ребрами, расходясь неприятной вибрацией по животу и груди.
Вступила вторая скрипка в этом оркестре - охранник, что вел Со Ён, одной рукой тоже стрелял, а второй все это время не выпускал девушку. Его фигура закрывала Ким от того конца коридора, откуда пожаловали гости.

Под ногами что-то хрустнуло. А потом щелкнуло. А потом - где-то внутри кабинета, у двери в который они стояли, послышался звук, какой бывает, когда в экран монитора бьешь чем-нибудь вроде молотка.

- ДЕРЖУ! - крикнул охранник, который был с Максом и Ливеем.

Макс возился с дверью. Ливей сидел на корточках с той же стороны коридора, как будто прятался за композицией из тел Такаямы, Ким и их защитника. Боец - на противоположной стороне, упав на колено, давал беглые одиночные выстрелы вдоль коридора.

Пули прошивали гипсокартон насквозь. Не было ни одного места, где можно было надежно спрятаться. Ким буквально кожей ощущала пространство, которое рисовалось столкновениями пуль с препятствиями со всех сторон.
Со Ён никогда еще не чувствовала свою спину настолько голой, незащищенной.

Охранники поочередно выпускали короткие очереди, не давая врагу высунуться и начать стрелять прицельно.

- ПОТИХОНЬКУ!

Хватка Такаямы на мгновение ослабла, потом она вцепилась в руку Ким когтями, но соскользнула.
Юки оседала на пол, не в силах удержать своей ладошкой струю крови, бьющую из ее горла.

- Мелкая, беги к двери! - крикнул боец, что закрывал девушек. - Давай, давай, давай, давай, давай!

Ну вот. Сначала оборотень, теперь паук какой-то.
Если там, внутри, Бани... Паук явно не она. Значит, застряла там, спасать надо.
Хм, а где она может быть? В брюхе же, наверняка. Башку снести и вся недолга, сама выберется.
- Бани, если слышишь, из башки его уберись! - Заорал рыцарь Штерн, меняя факел на топор.

  Луций возвращается. Но сначала он лишь делает знак Тамар и Валерии ждать. Он пишет что-то, ставит печати, запечатывает послания с помощью воска. Потом заходит Марк, они обмениваются фразами и бумагами, и Луций снова уходит.
  Его снова нет довольно продолжительное время. Потом он возвращается и просит дочь подождать в другой комнате.
  Наконец, зовет их к себе.
  – Ну, – говорит он, показывая на стул перед собой. – Что там случилось дома? Какие там мама на тебя планы строила, не спросив отца? Хочу послушать.

  Тамар к этому времени уже отложила лук и стрелу, так как поняла, что тревога закончилась. Впрочем, оружие все равно было у нее под рукой, а акинак на поясе. Аланка скромно прислонилась к стеночке, и за спиной Валерии улыбнулась своему мужчине. Молча и коротко.

  Валерия терпеливо ждала. Следила за тем, как Луций работает, слушала вполуха, заинтриговано щурилась на Марка. Ей было интересно, она пыталась понять, что такого августейшего в их фамилии, и когда это что-то должно (и должно ли) пробудиться в Марке, и не становятся ли молодые, немного растерянные, но бойкие юноши вроде него Августами именно здесь, на Лимесе, в службе у такого человека, каким был магистриан. Её отец.
  Они ушли. Сами собой отсчитались в уме шаги, которые отец потратил на то, чтобы обогнуть письменный стол. Ей понадобилось больше. Полдня назад, когда она обыскивала этот самый кабинет. Сейчас Валерия вдруг поняла, что даже перепуганная, рассеянная, она тогда прекрасно знала, что и где будет находиться — и вещи лежали на своих местах так, как только отец их положил бы. От этого ей было неуютно вдвойне — как будто вломилась с кражей в собственный дом, — ну и стоны с потолка тоже делу не помогали.
  Валерия тайком покосилась на Тамар. Эта, значит? Любовница. Любовница! Валерия не назвала бы её красавицей, пожалуй, не по римским стандартам, а уж обаятельной она точно не была, но не оценить щедро отсыпанные природой — или богами, в каких бы варварка ни верила, — прелести было бы неправильно. И всё-таки она не могла взять в толк, что такого отец в этой дикарке нашёл. Ну очевидно, что помимо своих прямых обязанностей она ещё и умелый воин, раз охраняет её здесь и сейчас. Но было бы лучше, если б отец разделял тех, кто за него сражается и умирает, и тех, с кем он спит. Эти две вещи наверняка плохо сочетаются вместе. Мало он, что ли, поэм о любви прочитал? Не знает, чем они кончаются?
Но такие мысли её скорее забавляли. Пока Валерия не воспринимала эти странные иллюзии о любви к её отцу всерьёз. И не могла себя заставить. Может, зря, но это будет видно. Сейчас у неё были заботы поважнее — как бы не уехать обратно домой в ящике с дырками и под охраной. Чтоб уж точно не сбежала больше. Она ждала и в то же время боялась, что отец её спросит прямо. Он вернулся и прямо спросил.
  — Да известно какие, — Валерия фыркнула, но послушно опустилась на стул напротив. — Когда она устанет выбирать мне партию? И считать, сколько детей я рожу и в каком возрасте. А? И кем они станут. И как она научит меня всему тому, что умеет сама, когда я уеду в дом своего будущего мужа. Я достаточно у неё научилась, — она недовольно сложила на груди руки, — в первую очередь, держаться подальше от сомнительных идей. И ты ещё делаешь вид, что не знаешь, о чём пойдёт разговор.
  Валерия неуютно посмотрела за окно, из которого она ещё совсем недавно прыгала на голову Архипу. Но не в Архипе уже было дело: Эвпатрид не показывался ей на глаза с тех пор, как её навестил сначала этот странный колдун, а потом и отец.
  — Она всё погубит. Всё, что у меня есть.
  Дочь ещё раз пытливо посмотрела на отца. Он должен понимать.

  Луций подпирает рукой подбородок и слушает дочь. Он пытается понять, есть ли хоть капля смысла в её словах.
  – То есть дома все в порядке, никто тебя не обижал, никто не пытался с тобой ничего сделать. Мать просто что-то с тобой обсуждает и тебе это не нравится? – подытоживает он. – Поняяятно!
  Магистриан проводит рукой по лицу. Потом улыбается и качает головой.
  – Сбежать из дома и поехать на лимес искать меня – это по-твоему не сомнительная идея? – спрашивает он. – Из-за чего ты переживаешь? Не выдаст она тебя замуж, пока я не скажу. А думать, кем станут твои дети – это её обязанность, как мне кажется. Как это может тебе повредить или погубить?
  Он делает жест рукой, дескать, что не так-то?
  – Ну хорошо, сбежать из дома – я еще понимаю, так многие делали хоть раз в таком возрасте. Хотя, по-моему, по отношению к матери это довольно жестоко. Разве она заслужила подобный удар? Сколько тебя уже дома нет, месяц? Ты понимаешь, что она месяц засыпает в слезах с мыслью о тебе?
  Луций чувствует, что распаляется, что его руки лежат уже на столешнице и подрагивают почти как у Фейрузы. Он убирает их, сцепляет в замок.
  – Но тайком пробраться на корабль? Ну, это же опасно. Где бы ты там пряталась, в трюме с лошадьми? А только представь, что было бы, если бы ты корабль перепутала? Отвезли бы тебя в Галатию какую-нибудь и продали бы в рабство, и мыла бы ты ноги какой-нибудь третьей жене шахиншаха до конца жизни. А я бы даже не знал, где тебя искать. А если бы Архип сегодня тебя не ловить начал, а из лука бы стрельнул? Это все не сомнительно?
  Магистриан качает головой.
  – Ну ладно, я, кажется, задаю вопросы, на которые у тебя нет ответов. Ты еще хочешь мне что-нибудь сказать, прежде чем я решу, как с тобой поступить?
  Звучит-то как... как будто он сейчас приговор зачитает. А ведь это дочь, а не Архип какой-нибудь.
  "Зато четко и понятно".

  Тамар по прежнему изображала предмет мебели. И ее силы воли вполне хватало на то, чтобы не улыбаться. Пускай между собой все решат, родная кровь, как никак. Но то, что Луций мягко отсчитывает эту глупую девчонку, которая так смешно пыталась ее пугать, было приятно. Аланка не понимала, с чего она вообще решила отправиться в такое путешествие от матери к отцу? Не иначе как, хм, шило в заднице, а может, и в совсем другом месте, совсем рядом с тем, на котором сидят. Тамар надеялась, что солнце и ветер быстро рассеют сгустившиеся черные тучи на синем небе. В смысле, Луций отправит озорницу домой, а она помашет ей рукой "на дорогу".

  Валерия слушала проповедь отца смиренно, но совершенно спокойно. Похоже, он не сказал ничего из того, о чём она ни думала бы сама. Она уже успела себя и похвалить, и проклясть не раз за всё то время, что добиралась сюда. И плакала не раз, и улыбалась. И даже поворачивала назад. Только чтобы снова броситься как можно дальше от дома, уверяясь, что так ей будет лучше. Уверенность её с каждым днём только росла.
  — Конечно, мать рыдает, — Валерия отметила это холодно. — Но мне-то что с этим делать? Я должна всё на алтарь бросить, чтобы вы двое за меня радовались, чтобы хвастали своим друзьям, в каком богатом доме я живу, и как ваши внуки разбивают друг другу носы за дедовскую спату? А я не хочу.
  Она мягко вздохнула, удерживая голос, посмотрела на свои руки. Потом на руки отца. Затем снова заглянула ему в лицо, заставив себя выдержать его взгляд. Пусть видит, что она перед ним не дрожит.
  — Стала бы рабыней, ты говоришь. А ты привык считать, я свободная. По закону так. А я шагу не могу ступить без присмотра. И решать ничего не могу. Вы за меня всё решили. Хорошо тебе говорить, что ничего мама без твоего ведома не сделает. Как будто не видишь, что ты тоже часть всего этого. Так привык решать всё за других, что уж забыл, как решать за себя. И знаешь, что? Даже если б Архип меня застрелил, ты бы счёл, что это его ошибка. Или охраны, которая меня не заметила. Но ты и мысли не можешь допустить, будто она могла быть моей. Бред какой, да, папа? Я же ничем не владею, не владею своей жизнью. Ты прав, я бросилась на сомнительную идею. Но она моя, а не твоя и не мамина — впервые у меня есть что-то своё, пусть это и всего лишь глупость.
  Она молчала несколько секунд, решаясь, стоит ли ему говорить. На её мирном лице ясно было написано: «дай мне продолжить». Это уже не жалоба балованного ребёнка, папа. Это торги. Давай торговать.
  — Я не хочу больше участвовать в этих её планах на мою жизнь. Но говорить об этом с мамой я не могу. Я могу обсудить с ней всё на свете, я говорю с ней, когда мне весело и когда мне больно, ты, может быть, ещё помнишь. Я говорю с ней. Но не об этом, она просто не может меня понять. А ты сможешь. Поэтому ты здесь, а не там, — повторила она недавние слова. — Не дома. Я не хочу там оставаться, в четырёх стенах. Я хочу увидеть мир. Хочу стать философом, учить языки. Хочу узнать, почему я... такая. Хочу пройти по пути Александра до самой Индии, и даже дальше. Я хочу вернуться домой через десять лет и сказать ей: всё не так, мама. Мир не такой, как ты меня учила.

  "Ну, не так все плохо," – думает Луций. – "Могло быть и хуже."
  – От обвинений матери мы перешли к упрекам отцу в том, чего он даже не совершал, – усмехается Луций. – Замечательно. Итак, ты хочешь путешествовать и считаешь, что это достойная цель, оправдывающая слезы твоей бедной матушки. Прекраааасно! Но я понимаю. Тут действительно есть и моя вина – бывай я дома чаще или не служи во всяких диких местах, я мог бы брать тебя с собой, да. Хотя надо сказать, цели у тебя довольно противоречивые – нигде лучше, чем в столице ты не познаешь ни философию, ни языки. Здесь, на Лимесе – только холод, злоба и опасности.
  Он думает.
  – Ладно. Что если я приму такое решение. Я сейчас как раз отправляюсь в путешествие до Данаприса, весьма опасное. Сначала мы пойдем морем, затем оставим корабль на берегу и двинемся по суше. Я не могу подвергать тебя всем опасностям этого пути, больше того, моё задание – государственная тайна. Но теоретически – теоретически! – мог бы взять тебя с собой до места стоянки, которое, конечно, будет охраняться. Вообще-то даже это – полное безрассудство, но! – Луций поднимает палец. – Из любого положения можно извлечь выгоду. У меня есть новый помощник, Марк Аврелий Контаренон. Он очень умный, очень знатный, очень начитанный и с хорошими перспективами. Ученик Фемистия между прочим, если тебе это о чем-то говорит. Никаких армейских замашек – достойный римлянин, из старой знати, начитался о республике и рвется служить, вместо того, чтобы прозябать в столице. В общем, хорошие перспективы у юноши. Перфектиссим, но понятно, что если не наломает дров, будет сенатором. Я хочу вас познакомить, ну, не так по-дурацки, как вы уже познакомились, а как подобает. Что ты думаешь об этом?

  — Не обижайся, — Валерия улыбнулась в ответ. — Ты, может, не привык, когда тебя упрекают. А мы давно не разговаривали, — она стала серьёзна, как только речь вновь зашла о её «бедной» матушке. — Я оставила ей записку. Она знает, как можно было этого не допустить, но пусть себя не винит, это только подтвердит мои слова. Пусть не думает, что только она за всё в ответе. Хоть она всё равно будет, и это меня раздражает.
  Затем Валерия слушала отца. Да, да, так и есть. Противоречивые цели. Пат тоже всегда ей об этом говорит, напоминая, что она вся из противоречий, что хаотичность и своеволие — плохие соседи, и в них главная её слабость. Но и сила, наверное, тоже. Будь она порядочной и послушной, не сидела бы сейчас здесь.
  — Я предпочла бы учиться в Александрии. Но для этого мне тоже пришлось бы сбежать из дома, чтобы сперва найти тебя. Даже зная, что ты мог бы согласиться, мама предпочтёт сказать, что нет, и дома мне будет лучше. Мне уже не будет лучше там. Мне тесно в её опеке, я не понимаю, почему ей так важно вцепиться в меня, взять, поставить туда, где ей удобно. Что это? Старость?..
  Едва заметно она повернула голову, но глаза выдали её, когда попытались заглянуть за плечо, сообщая Луцию, что дочь не забыла, где сейчас стоит его молодая рабыня. Ничего, пусть слушает. Валерия вернула взгляд отцу, бесстрастным.
  — Я только что сказала, что мне не нужен ваш договорный брак, а ты снова предлагаешь мне... Кх-х, — из неё вырвался не то хрип, не то стон. Бросив руки на колени, Валерия сгорбилась над столом, ткнувшись в спинку стула позвонками. Торговаться с людьми тяжело. И тем более с папой. А ей и предложить особенно нечего, кроме своих «сомнительных идей» и угроз о том, что снова сбежит, если только он отправит её домой. Но угрозы она решила припасти на крайний случай. — Ладно, если таково твоё условие.
  Похоже, проход до Данаприса у неё есть. А там придётся торговаться снова. Может, к тому времени Марк Аврелий будет на её стороне. Валерия тихо улыбнулась.
  — Я согласна.

  – Да не спеши, – усмехается Луций. – Я еще условий не назвал. Ты вот говоришь, что хочешь решать сама, ну что ж... тогда пусть это будет действительно решение, а не так, разговорчики. Раз ты считаешь себя уже достаточно взрослой, сделаем все по-взрослому – заключим стипуляцию, устный контракт. Заодно научишься. Обычно он заключается при свидетелях, но мы же отец и дочь, так что, очевидно, никто из нас не будет нести такое дело в суд. Стипуляция заключается очень просто. Я говорю, что обещаю то-то и то-то, говорю, какие ставлю условия, и спрашиваю, обещаешь ли ты их выполнять. Чтобы контракт был действительным, ты должна сказать "Я обещаю выполнять эти условия." И пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Других условий я тебе не предложу. Приступим.
  Луций встает. Голос у него спокойный, без напыщенности, но говорит он с расстановкой.
  – Я, Луций Цельс Альбин, обещаю, что ты, моя дочь, Валерия Цельса Альбина, примешь участие в морском путешествии, которое начинается завтра утром. Я ставлю три условия. Первое: Ты больше не будешь уходить из дома от меня или от матери без нашего согласия. Второе: Отныне и до твоей свадьбы в твоих путешествиях тебя будут сопровождать выбранные или же одобренные мной люди. От них ты тоже не будешь скрываться без их согласия. Третье: По окончании путешествия, если Марк Аврелий Контаренон посватается за тебя и я сочту его подходящим женихом, ты серьезно рассмотришь его кандидатуру, а если ты откажешься либо он не сделает такого предложения – я выберу другого жениха, и этот выбор ты примешь с покорностью, как окончательный. Если ты нарушишь хотя бы одно из этих условий, я накажу тебя как сочту нужным, вплоть до удержания дома взаперти до самой моей смерти. Валерия Цельса Альбина, обещаешь ли ты соблюдать эти условия?

  — Ах, вот оно что, — Валерия выпрямилась. Снова положила руки на стол. — А ты любишь заключать эти стипуляции, да? Вот только я не Архип, и из одного страха перед тобой соглашаться ни на что не буду. Но давай посмотрим, — она стукнула по столу ногтем, — первое условие выглядит разумно: я понимаю, что заставила вас поволноваться.
  Валерия подозрительно оглядела вытянувшуюся перед ней фигуру отца. В детстве он казался ей выше, он казался ей исполином, нависал на нею, как гора, — а потом склонялся, протягивал к ней руки, и оказывалось, что они тёплые и добрые.
  — Сразу за этим ты говоришь о каких-то возможных «путешествиях», это мило, милая надежда, что вы будете меня в них отпускать. Только я бы не сбежала, если бы могла уходить из дома, просто спросив. И я знаю, что этого не будет. Возможно, эти несколько дней в море будут моим единственным приключением, после которого станет, как было. Несколько дней на тесном корабле, полном народу, где я, возможно, даже из каюты выходить не буду — потому что как же так, опасно, на палубе солдаты, вдруг что, вдруг свалишься за борт, вдруг зашибёт снастями, — а после этого всё кончится. Мы приплывём в Данаприс, где твоё обещание будет выполнено, а я буду вынуждена до конца своих дней спрашивать разрешения, как мне жить. Ты выберешь мне мужа, который станет мне указывать после тебя. Удобно, да? Неплохой обмен. И всё это — всего-то за койку на корабле, с которого я уж точно никуда не денусь.
  Она снова постучала ногтями по столу, теперь уже нетерпеливо. Что это за сделка такая? Может, проверка? Может, шутка? Отнесись, говорит, серьёзно. Серьёзно! Как будто он делает ей серьёзное предложение!
  — Я рассмотрю твоего Марка, надо же какое серьёзное дело. Я только этим и занимаюсь последний год. Одним больше, одним меньше... Но скажи мне вот что: тебе самому не кажется, что предложение не равноценно его стоимости? Ты мне предлагаешь всё тот же контроль над моей жизнью в обмен... на что? На путь через море? И только? И ты ожидаешь, что я не захочу нарушить нашу стипуляцию? Хорошо, это твои условия, и ты не дашь мне других. Но ты мог бы расширить обязательства хотя бы? Тогда я соглашусь. Веришь ты мне или нет, но до Данаприса я и сама добраться смогла бы. Сюда же добралась.

  – Я не то что люблю, но опыт показывает, что без них никак, – пожимает плечами Луций. – Но хорошо, я рад, что ты решила обсудить все сразу. Это зрело. Во-первых, с чего ты взяла, что я не буду тебя никуда отпускать? Почему ты думаешь, что мне это зачем-то нужно? Индия, возможно, перебор, но вот в Антиохии, в Александрии, в других городах, безусловно стоит побывать. Но даже и Индия... Просто начинать нужно с обозримых целей, Гай Юлий тоже не в шестнадцать лет Рубикон перешел. Александр не с Индии начинал, к твоему сведению, он там закончил, и очень плохо. А сначала он был солдатом в армии своего отца, и очень хорошим. Во-вторых, почему ты думаешь, что мне выгодно, приятно, или по какой-либо причине нужно, чтобы ты зачахла дома или стала женой какого-нибудь напыщенного болвана? Почему ты думаешь, что твое счастье для меня – пустой звук? Это обидно. Да, я мало бываю дома, но такова моя служба. А ты, вместо того, чтобы ругаться с матерью, могла бы и мне написать. Никогда не делишься со мной тем, что у тебя на душе! Ты хоть в одном письме мне писала, что хочешь куда-то путешествовать, учить философию и так далее? Нет. Твоё решения – это сразу агрессия, "вот вам ваше мнение, подавитесь им, мне на него плевать". На агрессию, девочка, я отвечу агрессией, не сомневайся. Всегда. И такой, что мало тебе не покажется.
  Луций говорит последнюю фразу почти сквозь зубы, затем возвращается к нормальному тону.
  – В-третьих, я твой отец. Давай пропустим ту часть, где я буду брюзжать, что я тебя зачал, вырастил и накормил. Ладно, ты хочешь, чтобы твоё мнение учитывали. Это понятно, хотя немного своевольно, но, пожалуйста, оставь мечты, что ты будешь всё решать сама. Этого не будет, пока я жив. Решения, куда ты едешь, а куда не едешь, принимать буду я. Да, я буду учитывать твои желания, но пока ты – часть моей семьи, большего не жди. Это видно даже по тому, какую чушь ты только что спорола. Сюда ты добралась, потому что двигалась по территории Империи. По хорошим дорогам, через цивилизованные города, с возможностью всегда сказать: "Руки прочь, я дочь Императорского агента." За лимесом ты бы одна не прожила благополучно и недели. Я не говорю о том, что тебя бы там убили, похитили или изнасиловали – я уверен, что ты бы до этого даже не дожила. Ты бы умерла от жажды и голода или тебя задрал бы медведь. Послушал бы, чья ты дочь, а потом сожрал. Судя по тому, какую одежду ты выбрала для путешествия в марте, ты просто не представляешь, что такое передвигаться в по-настоящему дикой местности. А главное...
  Магистриан поднимает руки.
  – Что, ну что ты хотела увидеть на этом Данаприсе? Реку? Лес? Диких людей, с которыми даже поговорить не сможешь? Там не философы живут! Там живут племена головорезов, которые ненавидят Рим. Я понимаю, что ты хочешь увидеть все своими глазами, но поверь, не надо совать голову в осиный улей, чтобы догадаться, что это тебе не понравится. На свете есть много прекрасных и удивительных мест, куда действительно стоит отправиться. Я же не против. Но лучше бы выбирать такие, чтобы при этом не сдохнуть. Ты же вот не хочешь поехать в Британию почему-то? Ну так и правильно. Не всякий запретный плод сладок, пойми. Иногда это просто горькая, ядовитая дрянь.
  Он качает головой.
  – А насчет мужа, знаешь ли, я даю тебе выбор – ты бы была благодарна за это. Мне в моё время выбора не дали. И ничего, как-то пережил. И знаешь, я понимаю, зачем Август так поступил и никогда его за это не поносил, даже в мыслях. Но понимаю и то, как принять это бывает сложно. И я даю тебе выбор, а ты отмахиваешься от меня, как неразумное дитя.
  Луций вдруг смотрит на неё с грустью, а потом в стол.
  – Мне сегодня доставили письмо, – тихо и медленно говорит он. – В нем было написано, что ты исчезла. А у меня столько врагов. И каждый может быть опасен для тебя. Я такое... Ммм... – издает он звук, как будто внутри что-то колет.
  Он смотрит на неё.
  – Да, путешествия опасны. И поэтому их я буду контролировать. И да, свадьба – это очень важно и играет роль не только для тебя, но и для меня, для твоей семьи, для братьев. И поэтому её я тоже буду контролировать. Будут у тебя хорошие идеи – я к ним прислушаюсь.
  Он выдыхает.
  – Что ты там расширить хотела? Ну, давай, если хочешь, установим какие-нибудь разумные места для путешествий. Александрия пойдет?

  — Я знаю, — Валерия кивнула одновременно на всё. — Я просто...
  Она не могла даже осудить этот его выпад в ответ на её «агрессию». Валерия правда сделала ему больно — и поняла это по его лицу, когда Луций сказал про письмо. Она и хотела, конечно. Хотела уколоть, а когда это произошло, вдруг поняла, что чуть не пронзила. Что бы с ним стало, если бы она и правда пропала без вести? Перетряхнул бы всю Империю, чтобы её найти? Смирился бы? Кого бы винил? Себя? Мать? Лимес? Рим? Не уж нет. И уж точно не её саму.
  — Просто... — она сглотнула, пытаясь промочить сухость в горле. — Ты говоришь обо всех этих прекрасных местах. И всё это так разумно. Но мне некуда было больше пойти... только сюда. В осиный улей. Понимаешь ты? И я не выбирала эту одежду. Она... не моя. Моя старая совсем испортилась.
  Говорить о том, что старая была ничуть не теплее, сейчас было не обязательно. Валерия только сделала такую гримасу, мол, выживала как могла. И уж точно не пользовалась его именем, чтобы проходить посты и ворота.
  — Я же сказала, что присмотрюсь к твоему Марку, хватит, — Валерия опять приняла защитную позу, сложив на груди руки. Ей начинало казаться, что она уже не знает, куда их деть, как будто её и правда поймали на воровстве. — Хватит про свадьбу. Ты представишь нас, а дальше я сама разберусь. И я буду серьёзна, как ты просил, если ты правда готов пойти на небольшие уступки для меня. Александрия, Антиохия — это здорово, но ведь это потом, да? А сейчас? Ты хочешь, чтобы я сидела под охраной в порту? В лагере? Почему я не могу отправиться с тобой? Я хочу посмотреть, как ты работаешь. Я хочу научиться. И Марк будет с тобой тоже, верно? Это хорошая возможность нам сдружиться. Ты говоришь, надо начинать с малого: я могу тебе помогать. Во всём. Хорошо, Александр начинал со службы в армии своего отца. Чем я хуже?

  Луций внутренне содрогается при мысли, что Валерия будет ему помогать.
  Он очень тяжело вздыхает.
  Нет, он не хочет ей рассказывать, как он работает.
  – Может, не ты. Может, я хуже, – говорит он после паузы. – Я не Александр, и у меня нет многотысячного войска. У меня тут тридцать желторотиков, один толковый ветеран и пара бестолковых варваров. И вот Тамар еще. Маловато для покорения стран и континентов. И я не знаю, как нас там встретят. Может, мы высадимся, а в нас сразу стрелы полетят. Не даю тебе обещаний, которых не могу сдержать, вот и всё. Не знаю, как там будет.
  Он вдруг злится. "Сама она разберется!" Она, которая могла становиться невидимкой, попалась деревенскому дурню.
  – Я почему за тебя так беспокоюсь. Ты же ничего про нас не знаешь. Небось думаешь, что эта "невидимость" дурацкая – благословение или дар. Бедная моя девочка. Это проклятье. Я не знал, что оно передается в первом поколении, мне говорили, раз в несколько поколений. Да я вообще!..
  Лицо его на мгновение ожесточается.
  – Да не знал я вообще ничего. Пока меня не убили. Вот! Смотри!
  Он отодвигает тогу так, чтобы видно было шрам напротив сердца.
  – И знаешь, что я узнал? Я узнал, что для таких как я, для таких, как ты, там... особый ад. Просто так. Ни за что. За то, что мы есть. Там...
  В этот раз лицо Луция дергается, его на мгновение перекашивает гримаса то ли отвращения, то ли ужаса.
  – Я не смогу описать тебе, как там. Я не поэт, да там и не поэзия нужна. Но знаешь что? Представь, что тебя пытают и ты умираешь на пытке. А потом попадаешь туда и думаешь только об одном: "Господи, почему я не прожил на пыточном столе еще хотя бы минуту, прежде чем сдохнуть! Верните меня туда! Верните хоть на минуту." Что-то в этом роде. Я выбрался оттуда чудом, так получилось, но тебе такую возможность вряд ли дадут. А я... я не знал, что ты тоже... Прости, не хочу тебя пугать, но не могу уже молчать.
  Он молча разглядывает свои руки.
  – Говорят, – начинает он размеренно, – что можно избавиться от проклятья. Говорят, если вести праведную, хорошую жизнь, то можно. Но для меня было уже поздно, я узнал всего несколько лет назад. А ты... ты хочешь мне помогать. Ох, дочь, не берут на такую службу праведников! И мой тебе совет – завязывай с глупостями. Не рискуй зря, ради чепухи. Рискуй только ради чего-то стоящего. Не ради дурацкого Данаприса. Потому что цена – очень высокая, а надо прожить долго, чем дольше, тем лучше. Там кроме воспоминаний ничего хорошего уже не будет. И я об этом думаю, когда говорю, что хочу всё контролировать. Не потому что я злобный вредный старикашка. Хотя, может, я и правда злобный и вредный? Ну, может и так. Только пока не старикашка, и пока силы есть, я тебя буду ограждать от опасностей. Всеми средствами.
  Он проводит рукой по лицу.
  – Но твою просьбу я исполню. Хочешь посмотреть, как я работаю? Покажу обязательно. Сомневаюсь, что тебе понравится, ну да ладно. А пока скажу вот что – мне сейчас некогда тебе все с начала до конца рассказывать про нас. Но у тебя на корабле будет библия. Прочитай в книге Бытия про нефилимов, внимательно прочитай. И еще откровение от Иоанна. Потом обсудим. Ну, и с Марком можешь обсудить, хотя он не в курсе, конечно. И не пользуйся ничем нечеловеческим, если твоей жизни не угрожает смертельная опасность. Люди могут не понять и сожгут тебя. И всё, конец.
  Луций играет желваками. Может, представляет, как это происходит, а может, думает о чем-то другом.
  – Ладно. Я вношу про Александрию и Антиохию, поездки до твоего замужества. И перезаключаем. Идет?

  Тамар не нравились все эти торги. Она вообще, когда сопровождала Луция на его многочисленных переговорах похожих на обычные разговоры ни о чем, и разговорах, которые оказывались переговорами, часто и быстро теряла смысл слов. Запутанных, непонятных, со вторыми и третьими смыслами, темных, как лесная чащоба после вольной степи и извилистых, как след ползущей змеи. Причем этим страдали и римляне и персы и евреи и армяне. Нет, конечно, обычные легионеры были простыми парнями с простыми и незамысловатыми желаниями, вот только Луций-то общался совсем не с ними, им он просто приказывал. Вот и сейчас отец и дочь плели словесную паутину, а она злилась, ну, немного. А ведь в их священной книге было написано, Тамар не могла процитировать точно, но смысл был простой, "будет слово твое да или нет, остальное от лукавого". Но даже лучшие из римлян, оставались римлянами, волка не переоденешь в собачью шкуру. И, пока все шло в тому, что эту "желающего странного" колдунью, Луций возьмет с собой. И она будет мозолить ей глаза и раздражать еще весь морской путь. Вот только и Валерия, и Луций, который прекрасно понимал опасности Лимеса, но умом, а не душой и не шкурой, кое-что не учитывали. Пришлось Тамар вмешаться. Хоть она сильно этого не хотела. Вот только ее мужчина уже достаточно страдал. И она не хотела, чтобы к этому добавились страдания от потери дочки. Пусть она и была дерзкой и кусачей волчьей сучкой.
  Поэтому Тамар дождалась небольшой паузу в разговоре, пока Валерия обдумывала новые условия и вмешалась. – За дневной переход алан с полным вооружением одвуконь легко делает семьдесят mille passus в день. Если торопится, то больше. Вряд ли хунну хуже. Мы пойдем вперед. А они легко могут оказаться сбоку и сзади. Лагерь не будет безопасным местом. И корабль не будет.


  Луций смотрит на Тамар очень устало.
  – Хватит! Я тебя выслушаю, когда сочту нужным.

  Мысль о том, что Валерию безопасней оставить здесь она оставила додумывать Луцию. Всегда хорошо, когда мужчина сам принимает правильное решение. Нужно только его немного подтолкнуть в нужную сторону. И фразу, что Валерию не убьют, зато она научится доить коз и кобылиц, Тамар проговорила про себя, не пустила на язык.
Тамар кивнула стриженной головой в ответ на слова Луция и снова замолчала. Можно это обсудить и потом, в постели.

  Сложно было оторвать взгляд от шрама на отцовской груди, даже когда его снова скрыла ткань. И сложно было подавить рвущийся наружу возглас — удивления, испуга, сочувствия. Боли.
  — Больно было? — только и сказала она, неспособная сразу осмыслить всё, чем отец поделился с ней. — А сейчас? Сейчас болит?
  «Мне жаль, — ей так хотелось поделиться этим. — Мне жаль, что ты не знаешь».
  Кажется, время, которое им нужно было провести вместе, безвозвратно утеряно. Время, за которое он бы объяснил ей всё, а она показала ему, зачем так рвётся на край мира. Он ничего о ней не знал, считая, что может устроить её жизнь в Константинополе или где бы то ни было ещё, и она будет счастлива там. Для девочки, которая видела, как плетутся сны, которая танцевала с духами в иных мирах, проводники и друзья которой — посланники ангелов и богов, ни одно место в Империи и ни один людской союз не принесёт удовлетворения и счастья.
  Может, она безумна? Общается с выдуманной птицей и думает, что умеет становиться невидимой. Тогда неудивительно, что Архип легко её поймал.
  Может, безумен отец? Побывал на краю гибели и в бреду увидел ад. И может, библия только подкрепляет его бред, а молитвы Афродите и её укрепляют в безумии всё сильнее?
  А может, они уже в аду, просто не понимают? А если нет, то как же им прожить праведную жизнь? Кто ей объяснит, кому верить?
  — Я верю, папа, — всё равно тихо добавила Валерия. — Я верю тебе.
  Магистриан не спрашивал дочь об этом, но сейчас это нужно было прежде всего ей. Она благодарно улыбнулась, когда он сменил тему и продолжил, как ни в чём не бывало. Да, стипуляция. Сейчас им нужно договориться о главном, а со странностями они решат все вопросы потом. После того, как она выполнит своё первое задание и узнает о себе больше.
  — Александрия и Антиохия, поездки до моего замужества, вноси, — повторила она за отцом, поднимаясь и наградив встрявшую Тамар громким смешком. — И что я могу сопровождать тебя в работе и помогать по мере своих сил и на твоё усмотрение. Идёт.

  – Больно? Нет, чепуха, – отвечает он вдруг вполне серьезно.
  "Показал слабость, показал, что у тебя гора на плечах. И все. И поехало. И тут же окажется, что тебя пожалеть надо. Да не меня надо жалеть. Меня уже пожалели, когда после Мурсы башку не отрубили. Спасибо. Наелся я такой жалости."
  – Хорошо, что веришь. Тебе же лучше. Теперь давай балаган закончим. Хочешь быть солдатом? Солдаты подчиняются приказам и не задают вопросов, их ценят за это, а не за храбрость. Храбрость – это так, для красивой истории и венка. Запомни. Ну и раз на моё усмотрение, то и вносить нечего. Что на моё усмотрение – то на моё. Будет нужно – поможешь. Нет – лучше не мешай. Я не горшки леплю. Я обманываю и убиваю людей. Всё.
  Луций повторяет условия слово в слово.
  – Я, Луций Цельс Альбин, обещаю, что ты, моя дочь, Валерия Цельса Альбина, примешь участие в морском путешествии, которое начинается завтра утром. Обещаю, что до замужества ты совершишь поездки в Александрию и Антиохию. Я ставлю три условия. Первое: Ты больше не будешь уходить из дома от меня или от матери без нашего согласия. Второе: Отныне и до твоей свадьбы в твоих путешествиях тебя будут сопровождать выбранные или же одобренные мной люди. От них ты тоже не будешь скрываться без их согласия. Третье: По окончании путешествия, если Марк Аврелий Контаренон посватается за тебя и я сочту его подходящим женихом, ты серьезно рассмотришь его кандидатуру, а если ты откажешься либо он не сделает такого предложения – я выберу другого жениха, и этот выбор ты примешь с покорностью, как окончательный. Если ты нарушишь хотя бы одно из этих условий, я накажу тебя как сочту нужным, вплоть до удержания дома взаперти до самой моей смерти.   Валерия Цельса Альбина, обещаешь ли ты соблюдать эти условия?
  Голос его звучит глухо и устало, но чувствуется, что слова он обдумал заранее и не путается.

  — Я обещаю соблюдать эти условия, — голос Валерии прозвучал громко и отчётливо. Может быть, чуть громче, чем требовала обстановка небольшого кабинета, где заключалось первое её серьёзное соглашение. Но это же неплохо? Ну, для солдата-новобранца. — Теперь что?

  – Теперь всё, – говорит Луций. – Стипуляцию заключили. Теперь так, детали. Во-первых, у меня есть два корабля. Я собирался взять один, но возьму оба. Поедем на втором – для безопасности.
  "Придется раскошелиться на провизию, но для безопасности родной дочери – не вопрос," – думает он.
  – Объясняю. Лусория быстрее и поменьше, чем либурна, если нападут пираты – сможем отойти на безопасное расстояние, а они примут бой, потому что атаковать будут больший корабль – больше добычи. Кроме того, со мной в поход едет некая Фейруза Аль-Лахми. Очень темная личность, которая проявляет к тебе интерес. Я пока не разобрался, почему, а что от неё ждать, мне непонятно. Да и, честно говоря, что от тебя ждать, не совсем понятно. Если не приведи Господь она попробует на меня через тебя давить... может у нас с ней некрасиво все получиться. Поэтому так сохраннее. Во-вторых.
  Луций усмехается.
  – Воспользуюсь сразу же вторым условием. Наверное, возьмем с собой Марка, чтоб тебе было нескучно, и Тамар. Подумаю. Но Марк – человек умственного труда, а Тамар – мой телохранитель. А тебе нужен свой. Поэтому есть тут в городе один агент, что называется, на дослуживании. Как настоящий агент он карьеры не сделал, поэтому протирает тут штаны, строчит отчеты под прикрытием. Гай Кальвин Эфиций. Я его сдерну сейчас с места. Он будет тебя сопровождать и защищать. Сильно стеснять не будет, разве что в случае крайней необходимости. Он вообще бодрый мужичок такой, в армии служил, с оружием умеет обращаться. Просто не повезло ему один раз, а выкрутиться не смог, вот и не задалась карьера. А так бдительный. Есть такие люди: бдительные, но никогда выше супернумерария не поднимаются. Серьезно, не осложняй ему жизнь. Для него это последний шанс достичь чего-то большего, чем изображать торговца горшками в забытой всеми дыре и писать бумажки, которые никто не читает. Будь немножко милосердна. Что еще?
  Он вспоминает.
  – Ах да! Куплю тебе утром рабыню и нормальную одежду. Рабыню чтобы там за прической следить, да и просто чтобы было кого послать по мелкой надобности. Если очень хочешь... Фух... Ты же у нас все решать хочешь... Слушай, не против, если я сам их выберу? Я знаю, знаю, что ты сама хочешь все решать. Но отплыть надо пораньше, некогда долго возиться.
  Луций выглядит измученным.

  — Фейруза? Почему... ах, — Валерия удивлённо вскинула брови, чуть не упустив, что отец сам не знает, почему она так интересна этой Фейрузе Аль-Лахми, и только что это подтвердил. Кажется, это здорового его насторожило, и Валерия поспешила заверить: — Я буду с ней настороже, когда мы причалим.
  Так странно. Казалось, их с отцом первая встреча случилась совсем недавно, но столько всего уже успело произойти. Пат не сообщал ей ни о какой подозрительной Фейрузе. Почему отец назвал её «тёмной личностью»? Как-то это слишком... расплывчато и загадочно для него, Валерия скорее ожидала бы более однозначной оценки. И где Эвпатрид пропадает, почему его до сих пор нет? Ведь не могло же так быть, что... что... В затылок тонко укололо чувство растерянности. Страха. Она ведь не такая же, как они, эта Фейруза? Пат ведь не мог ей попасться? Это объяснило бы... Это бы всё объяснило — но Валерия не желала верить такому объяснению.
  — Я... Да, — она задумчиво кивнула, прежде чем снова опуститься на стул. — Я об этом и говорю, я согласна. Если хочешь, чтобы мы с Марком тесно пообщались, то где найти условия лучше, если не в тесноте лусории, верно? Да и времени у меня немного, не хочется терять его зря, — ожидал ли Луций или нет, в этот раз его дочь не проявила и намёка на сарказм или недовольство. Стипуляция заключена, она её сама скрепила, так что куда уж тут рыпаться, но похоже, что из отпущенного ей срока до маячившей на горизонте свадьбы Валерия теперь решила выжать максимум. — Конечно, выбери рабыню на свой вкус, — она дёрнула плечом, за которым стояла Тамар, — только посмышлёней, не полную дуру, чтобы самому простому не приходилось учить. Ну, как ты умел дома.
  Бдительного, но неудачливого вояку Валерия никак не прокомментировала. Только пожала плечами в ответ на просьбу быть милосердной: «это уж как получится, пап».
  — Осталась одна вещь, которую я хочу понять, — Валерия ткнула пальцем за спину. — Она, видимо, всё уже знает?
  «Оттого такая важная, что лезет в наш договор без спросу? И забывает называть тебя господином, а меня госпожой и подавно? И ты ждёшь подчинения от меня — но не требуешь от неё?»
  Столько всего ей хотелось сказать, но распинать отца перед рабыней было бы странно. Тот своей же Тамар приказал бы её высечь — и был бы десять раз прав. Но что это такое? Что это? На что это похоже? На то, как что-то вышло из-под контроля. И этим чем-то её отец, по всей видимости, в полной мере уже не управляет.
  — Ты ей очень доверяешь. Это на тебя не похоже.
  «А ты сама-то знаешь, похоже — это как?»

  – Я рад, что ты меня понимаешь, – кивает Луций.
  Выслушивает остальные вопросы.
  "А девочка-то права. Казалось, Тамар можно жечь огнем и колоть железом – не скажет. А увидела брата – и чего-то там ему наболтала. Ключик найдется к каждому – тут она права. Но это, в общем, и не такая великая тайна."
  Усмехается.
  – Она знает столько, сколько ей положено, чтобы меня охранять. Марк знает столько, сколько ему положено, чтобы мне помогать. Я знаю столько, сколько мне положено, чтобы выполнять мое задание. И так далее.
  "Проснись, дочь. Мир – это иерархия. Не свободен никто."
  – Доверие – не зло, и не благо. Доверие – это соль, его бывает слишком много и слишком мало. А то, что не похоже на меня... что ж, я могу быть только рад твоим словам – значит, с годами я не стал предсказуемым. Теперь, если мы закончили, Тамар проводит тебя в команту, в ту, справа по галерее, и будет стоят на страже, пока я не пришлю караульных. Опасность вроде миновала, но знать наверное нельзя. Ещё я пришлю кого-нибудь из рабов, чтобы ты могла умыться. Пусть останется у тебя в комнате на случай, если что-то понадобится. Наберись сил, морские путешествия с непривычки выматывают.

Рассеченная переносица. Единственное, что помешало Эморри от всей души, смачно и звонко хлопнуть себя по лицу — это рассеченная переносица. Эрвиг, похоже, из тех людей, кому надо оказывать не первую помощь, а последнюю милость. Принимает историю о зубах в женском лоне за чистую монету, поносит имя человека, о чьих возможностях, силе и власти не имеет понятия — ну натурально ребенок. Некоторые люди так и остаются детьми. Даже когда начинают убивать, пить вино, трахаться и владеть имениями.

— Не голоси так, воин, — примирительно произнес Эморри. — Бери его под стражу и вези на виллу, дукенарий разберется.

"Дукенарий выебет ответственного," — подумал он. Очень невесело подумал.

— Куда раненый от тебя убежит-то, правильно ведь?

  – Нет-нет, – говорит Луций тут же. – Твоего брата в это не посвящали, это абсолютно исключено. По крайней мере, во все покушения и доносы. На обеде он-то как раз упомянул Требония. А что важнее, он предложил мне достать корабли, когда вы с дуксом вышли – значит, определенно, он не знает, что происходит. Если его используют или будут использовать, то втемную. Я-то имел в виду, что когда у тебя клибанарии есть, воевать все же намного проще, чем когда ты ждал их, а они не пришли. Решать в итоге будет не твой брат, вот в чем проблема. Но с моей стороны он вне подозрений. В этом не было бы логики.
  В отличие от Флавия он говорит вполне серьезно.
  – Это хороший план, – замечает Магистриан, разглядывая схему, – а Аммиан – опытный агент. И план этот бы точно сработал, если бы армия была хотя бы такой, как когда там служил я. Или хотя бы такой, как до Ктесифона, когда там служил Аммиан. Но ты, возможно, не знаешь, что сейчас происходит в армии. Подготовка хромает. Общий уровень дисциплины низок. В когортах по тридцать человек. Центенариев из ветеранов осталось всего ничего. Солдаты... ты же понимаешь, что ту резню, которую здесь устроил Кай Боза, при нормальном несении караульной службы была бы невозможна, да? А у нас вот что происходит. Один солдат с поста отошел по нужде, в результате товарища оглушили, а его убили. И виноват не Татион, только на нем все и держится. Просто когда следить и проверять надо всё и за всеми, уследить не получится. Кроме того, в любом плане главное не сама идея, а реальное воплощение. Кого ты видишь здесь полководцами?
  Он смотрит на схему еще раз.
  – А так, если просто представить... Что будет если сбоку обойдут? Не факт, конечно, что при таком истощении им это удастся. Но все же. Ударят в Паннонию, а там их не ждут. Паннонию терять нельзя – там Сирмий, а это наш крупнейший центр производства оружия на севере. И откуда снимут войска? Да отсюда! Пока отсюда перебросят, пока всё там успокоят, а ещё неизвестно, как пойдет, пока назад – тут гунны и нападут. Я же говорил, что у них шпионы? Может, некрасиво получиться... – замечает он задумчиво.
  Луций поднимает глаза на Аврелиана.
  – Слушай, да я не против, чтобы всех их перерезать. Мне-то их не жалко. Я не знаю, с чего меня тут с ходу записали в любители варваров – потому что у меня телохранитель и пара проводников? Конечно, я не хочу, чтобы им головы поотрубали – у меня солдат всего ничего, да и те... А так-то я не против такой войны вообще. И план – вполне. Просто не прямо сейчас, не с этими людьми, не с этим заговором дурацким. Сейчас мы плохо готовы, поэтому это рискованно. Нам бы лет пять спокойных. Да что там пять, хотя бы года два-три. Натаскать молодняк, набрать пополнений, с готами разобраться – самых боеспособных сделать своими, а не гуннскими воинами, остальных ослабить. Мы же о гуннах ничего толком не знаем. Даже не знаем точно, стоит ли ещё Тира, понимаешь?
  Он снова вздыхает.
  – Ладно. Как скажешь. Хочешь – я напишу про все Софронию, могу и про тебя написать. Про донос могу не писать – что-нибудь придумаю. Нет – ну, тогда я поеду, а ты здесь сам решай, что тебе лучше. Воевать или не воевать, и с кем. Кажется, все опасности я описал. Дальше решение за тобой.

Флавию явно не понравилось то, что магистриан не видит когда ему велят заткнуться. Потому на сей раз ответ оказался куда жёстче.

— Раз ты настаиваешь... Флавия отказалась продолжать с тобой путь и настоятельно просила меня впредь избавить ее от твоего общества. Она считает тебя человеком отвратительным и осуждает мою готовность помочь тебе. Я не представляю какую именно обиду ты ей нанёс, но уважаю твою службу Империи и потому не питаю к тебе никакого зла — но дальнейший твой интерес к ее персоне навредит нашей дружбе.

Спектабиль сделал паузу. Его брат наверняка после такой тирады добавил бы ещё что-то вроде «я понятно объясняю?!» — но Аврелиан умеет ставить точку тогда, когда отповедь ещё не переходит в оскорбление.

— Полагаю нам не следует более говорить об этом. Раз ты согласен признать благородную Фейрузу как своего партнёра, то несомненно и вопросы припасов, которыми я обильно обеспечу ее корабль, тебе следует обсудить с ней. За сим полагаю моя роль здесь совершенно исчерпана. Напротив, с Фейрузой ты сможешь обсудить любые вопросы касающиеся вашего общего дела.

Он поднимается и направляется к выходу, но в последний миг оборачивается, словно вспомнив что-то.

— Ах да... Я рад, что Архип сумел помочь тебе, но в предстоящем походе он возглавит охрану почтенной Фейрузы. Ты не возражаешь?

Марк взволнован и бледен. Он дышит тяжело и часто. Шелк его туники обезображен потом и кровью. Но в глазах его странный блеск, сияние победы.

- Прошу простить меня, господин! - начинает он скороговоркой, торопливо кланяясь магистриану, - Я... Я нашел Адельфа с тревогой. Он собирался в город, но кто-то напал на него прямо у дома. Ранил сразу тремя стрелами! - тут Марк Аврелий вынужден был сделать паузу, чтобы отдышаться, - Нападавшего я не видел, но за ним отправились в погоню... Сам Адельф сказал, что его убили за то, что он не предал магистриана и Рим!..

Тут Марк вдруг запнулся, осознав, что из его слов дукенарий может сделать ложные выводы.

- Но Адельф жив! Архиатр Квирина удалил стрелы и сказал, что он будет жить. Но пока он без сознания... И я приставил к нему охрану...

Еще на секунду Контеренон заткнулся, отчаянно пытаясь понять, какую же именно деталь во всей истории он упустил.

- А я помогал ему! - выдал поспешно Марк, - Я немного читал о медицине, а потому я вызвался помочь Квирине с операцией, так как больше было некому... Но все получилось! Адельф будет жить!

Тут он все же замолчал и уставился на Луция, ожидая ответа. В глазах Марка явно читалась одновременно и непомерная гордость, и ужас перед начальственным гневом.

Вернувшийся в комнату Архип внешне выглядел невозмутимым, но и почти неуклюжим в этом своём напускном спокойствии. Как новобранец слишком надеется на щит, так и эксплоратор слишком уж прятался за неподвижной маской сурового пограничника. Вот, словно говорили его молодцеватая стать и загорелость, вот эти скулы резали тысячи ветров десятков гор и предгорий, а эти глаза высматривали сотни признаков грозящих Риму бед! Глаза-то Архипа и выдавали. Он смотрел на Луция с ужасом.

Магистриан и раньше внушал страх, но тут было что-то другое. Архип переводил взгляд с Кассандры на Луция и обратно, и с каждым кругом зрачки его расширялись всё больше.

Эти двое правда похожи. И даже не столько внешне, сколько по поведению, настрою, уж не самому ли воздуху, коим оба дышали! Ничуть не выглядела непринуждённо сидящая на стуле Воробушек допрошенной воровкой, шпионкой или тем более колдуньей, ничуть не смахивал задумчивый Луций на чиновника-дознавателя в рабочем моменте. Теперь и Архипу казалось, что он видел жуткую незримую связь. Стоило ему большого усилия заставить себя говорить без дрожи и нервных ноток в голосе:

ー После отдыха и приведения в порядок оружия и экипировки я шёл знакомиться со своими подчинёнными, господин, когда услышал из твоего кабинета шум, какие-​то слова. Я виноват, господин, мне показалось, это был вор. Подошёл к подоконнику, припугнул, пригрозил, да видать, перегнул палку, напугал бедную госпожу. Она... она верно сама меня за бандита приняла, бежать попыталась, прямо через окно, а я лишь в своих мыслях уверился. Пришлось повалить, задержать, и там уже только заметил я богатую одежду. Только... только вот нас увидели рабы местные. И я, я смутился. Не решился обыскивать и допрашивать странную патрицианку прилюдно, мало ли что подумают! Отвёл госпожу в своё жилище, и там уже выяснил, что ничего краденого при ней нет, а сама она беглянка из благородных, пришла искать у тебя, господин, заступничества и покровительства. Я и рад был, признаюсь, что никакую не воровку "поймал"! Только тут нас двое нашли, гм, Марк, назвавшийся твоим секретарём, и Эморри, этериал. От них узнал, что ты на важном об... совете, что тебе нельзя мешать. Решили сообща, под командованием трибуна Татиона, обеспечить госпоже почётную стражу, до выяснения, значит, пока ты не освободишься после обеда. Совета то есть. Ну а я, как нашедший госпожу, вызвался начальником караула. Признаюсь, вину загладить хотел, потому как напугать напугал, а может и совсем хамом да задирой показался? Разубедить хотел, извиниться перед госпожой. Уж не ведаю, поверила ли, но и при тебе, господин, повторить готов! Грубил, верно, угрожал, так и было. Знатную патрицианку не рассмотрел ещё, а языку да рукам волю дал, может даже синяк какой оставил. Я только из лучших побуждений. П-по долгу службы. Г-готов п-понести наказание.

Под конец доклада у центенария чуть ноги не подкосились, но он сжал их вместе, а носки ступней расставил в стороны, цепкими корнями удерживая получившийся крепкий ствол стоймя. Нужно было продолжить доклад, поскорее перескочить неловкий этап!

ー На обед я не пошёл, потому как обеспокоен был всей ситуацией, на посту остался, вот прямо перед этими дверями. Проведали меня десятник Гай и мистик Тиест, с обоими переговорил коротко. Гай подбодрить меня хотел, дескать, извинишься при всех, и наверняка прощён будешь, совет эдакий дал, кхм. А Тиеста я сам позвал, через раба какого-то. Хотел вчерашнее помянуть, чтоб с глазу на глаз, ой. Ну да. А вообще, подумал, осмотреться не помешает на предмет скверны колдовской. Всё-таки такие ужасы на том берегу творились, и в церквушке той осквернённой, и в лесу потом. Вот Тиест меня осмотрел и амулет вот этот подарил, носи пока что, сказал, целей будешь. Странная, конечно, висюлька, господин, неприятная будто. Но может духам тоже? А раз сведущий человек говорит, то поношу пока. В остальном за время караула никаких происшествий не случилось. Нападение только вот. Но я ни нападавших не видел, ни последствий, только шум из-за стен да стрелу в руке Гектора. Решили мы с ним так, что легионеры нужнее тебя охранять, господин, да периметр обороны установить, а я же тут пока и один справлюсь. Негоже было жизнью госпожи да Тиеста, что только вчера от такой раны оправился, рисковать, наружу их вести. Я и дверь завалил, а сам с луком наготове был, окна сторожил. Так всё и было.

  Сдаться? Оркам? Пламя бушевало в разуме Ринн, заглушая своим гулом и шепот Тьмы, заинтригованной неожиданно дипломатичным предложением Кровавой Пантеры, и сковывающий скрежет страха, что с неотвратимостью зимних льдов подступал со всех сторон, окружая травницу так же, как уже окружили их компанию орки. За свою долгую по меркам людей или тифлингов жизнь среди вечных лесов и улиц больших городов, Ринн Эланор твердо усвоила простую и беспощадную истину: никогда никому ни за что нельзя сдаваться. Каждый бой должен быть до последнего, потому что как только ты уступишь врагу, как только решишь пожертвовать малым, в надежде, что тебя пощадят, ты потеряешь всё. Вначале враг заберет твою жертву, а затем, когда пойдя на компромисс или струсив, ты станешь слабее, к тебе придут снова и заберут еще больше. Только наивные тепличные цветы могут думать, что с врагом можно договориться, но на самом деле, договариваться с кем-то можно только с позиции силы. От более сильного же, раз уж не можешь его одолеть, нужно пытаться спрятаться или убежать.

  Дождь лил с неба как из ведра и дождевые тучи застилали собой солнечный свет, погружая тенистую тропу меж высоких деревьев во мрак – не только лишь Тьма, что жила в разуме Ринн, но и все тени мира давно уже стали союзниками остроухой воровки и потому с дуновением ветра среди лесных теней, лишь едва потревожив ветви папоротника, за которыми она пряталась прежде, Ринн исчезла, как капли дождя исчезают в листве.

  Быстрый шаг средь высокой травы – жаль, что придется оставить позади лошадь, но всё важное она предусмотрительно сложила в рюкзак. Жаль и друзей, но за друзьями еще можно будет вернуться – случись худшее, за них можно будет отомстить. Шаг за шагом под покровом теней отдаляясь от Шелтон, Ксайрона, Айсис, Арсина и Мири, Ринн уже думала, о том, как привести в эти леса армию Невервинтера. Мысли о мести заставляли Пламя внутри гореть ярче, и даже страх с каждым следующим шагом всё быстрее отступал от этого жара. Только Тьма всё еще тихо шептала, что быть может, за орками нужно хотя бы попытаться проследить, но этот шепот пока еще был едва слышен.

  Луция было нелегко удивить. Чем ты удивишь того, кто видел, как погибли пятьдесят тысяч человек, копал под брата императора и сжигал настоящих колдунов?
  Оказалось - есть чем.
  В первый момент он подумал: "Хм, ну надо же, вот ведь как похожа!"
  Во второй момент он понял, что не просто похожа, и подумал, что спит.
  В третий момент он вспомнил, что не спит, и вскинул брови.
  В четвертый момент он вспомнил, что писал в письме Софроний, перестал удивляться и воспрял духом.
  Тут же он вспомнил, что ему говорили про воровство, про дочку знатного патриция, про изнасилование.
  Ему вдруг показалось, что всё это - такой масштабный розыгрыш со стороны Софрония, в который вовлечен Марк. Эта мысль его просто взбесила! Особенно даже взбесил не Софроний (Луций по давно усвоенной привычке не злился на собственное начальство - себе дороже), а Марк. Он представил, как этот юноша-"перводвигатель" всё знал, всё понимал, ещё и сам распространял слухи, а на обеде втихаря покатывался со смеху. Неудивительно, что сейчас его нет рядом. Не рискует. Правильно делает.
  Да ладно, ну не может быть это розыгрышем.
  Луций понял, что молчит слишком долго.
  - Все вон! - приказал он сухо. - Ждите за дверью. Аспург, если тебе покажется, что кто-то подслушивает наш с ней разговор, сверни ему шею, вот как только что тому чучелу.
  Вытолкав всех, кроме девушки, из комнаты, Луций с чувством закрыл дверь.

  - Ну что ж, давай поздороваемся, - подходя к ней, проговорил он с мягкостью, которая стоила ему немалых усилий. - Мне тут пришло письмо, что ты сбежала из дома. Ты голодна? А, впрочем, вижу, ты поела. Ты выбрала не самое удачное время для приезда: у нас тут неспокойно, только что убили трёх человек. Я волнуюсь за тебя. Расскажи мне, что произошло?
  Луций умел владеть собой. Он не спросил: "Какого хера ты сбежала из дома, притащилась сюда в костюме бродяжки?!?! Во имя всех святых, за каким хером ты пыталась украсть мою печать?!?! Кто до тебя дотрагивался и кто даже просто смотрел в твою сторону!?!?! Что ты, мать твою, творишь?!?!? Ты вообще в своем уме?!?!?!"
  А очень хотелось.
  В глубине души он надеялся, что Валерия сейчас расскажет что-то вполе серьезное, и вместе с тем не очень страшное. Он даже коротко помолился об этом.

26-й день месяца Миртула (май) 1370 года. Невервинтерский лес. Вечер. Дождь. +14°

Когда друзья уже во всю строили планы о том, какой дорогой отправиться в Сильверимун, учились держаться в седле и были полны энтузиазма относительно грядущего приключения, Дагана не переставали глодать сомнения. Вот что он забыл на этом диком Севере, вдали от дома, от семьи, от моря, без которого уже не мыслил себя? Повёлся на легкие деньги, за компанию увязался? А тут ещё эта лошадь лягачая, и седло неудобное натирает, да и вся эта затея с камнями, как ни крути, сущая бессмыслица. Как ни тяжело было, а понял Весельчак, что не сможет он дальше, что нужно прощаться с друзьями.

– Прости, дальше без меня, – пробубнил Даган Мирене, стыдливо отводя взгляд. – Вот, держи, тут моя доля. Удачи вам, авось свидимся ещё.

Сунув кошель с монетами в руку Мирены, парень быстрым шагом зашагал прочь, не глядя на друзей, которых так подвёл.

Теперь уже вшестером друзья отправились из Невервинтера по восточной дорожке, ведущей в сторону леса. Впереди на вороной лошади скала Ринн, от неё на своём белоснежном коне не отставала Шелтон, остальные же не торопились, только привыкая к новым для себя ощущениям от верховой езды. Увы, посоревноваться в скорости толком не вышло. Дорога извивалась змейкой, повторяя извилистую форму русла незамерзающей реки, что дала имя городу и лесу. Как и предрекал Ксайрон, вылететь из седла на крутом повороте, тут было проще простого, особенно для неопытного наездника. К тому же то и дело дорогу приходилось уступать тяжёлым повозкам, гружённым брёвнами для невервинтерской судоверфи, мебельных мастерских и многочисленных строек.

К вечеру компания добралась до Тандертри, крошечной деревушки, насчитывавшей пару десятков одноэтажных домишек, где жили в основном лесорубы и охотники со своими семьями. Гостей тут нечасто встречали, так что даже постоялого двора в деревне не было. Но радушные жители Тандертри начинающим искателям приключений разрешили переночевать в пустующем доме на краю деревни, на опушки таинственного Невервинтерского леса. Для многих городских, кто почти не ведал до сих пор жизни за пределами родного Невервинтера, было удивительно слышать, как шумит в ночи листва высоких деревьев, как щебечут птицы, как из чащи доносятся звуки диковинных лесных существ. Из всей компании только Ринн всё это было привычно и знакомо.

По утру отряд продолжил путь, который теперь лежал на юго-восток, вдоль леса. Дорогой этой в последние годы пользовались нечасто. Ясно, что проложили её лесорубы, но сейчас, видно, они валили лес где-то в другом месте, а на прежних местах высадили новые молодые деревца, возвращая природе то, что у неё отняли. Стало понятно, почему дорогу не жалуют торговцы – с повозкой по ней было не пройти. Где-то приходилось объезжать поваленные ветром деревья, преградившие дорогу, где-то после недавнего дождя образовались лужи размером с небольшое озерцо, в котором колёса телеги наверняка увязли бы. Всадникам на лёгких подвижных лошадках преодолевать такие препятствия было куда проще. Потом была первая ночёвка в глуши. Друзья выбрали укромное местечко на опушке, где даже ночью чувствовалось тепло от горячих источников, находящихся в сердце леса, и где высокие деревья защищали от холодного ветра, что дул с востока. Начинающие путешественники разбили лагерь, развели костерок, приготовили нехитрый ужин, да и заночевали под открытым небом.

Третий день путешествия стал настоящим испытанием. Хмурые тучи заволокли небо, через два часа после рассвета грянул дождь и не прекращался весь день. Дорога, и без того не слишком удобная, превратилась в грязь, в которой все успели перепачкаться. Особенно печально смотрелся белоснежный скакун Шелтон, ноги и живот которого стали светло-коричневыми. От такой погоды и связанных с ней бытовых проблем настроение в отряде сильно упало. Единственным утешением было, то что отряд, если верить очень приблизительным зарисовкам Арсина, уже преодолел половину пути до Кониберри. По крайней мере, путешественники добрались до самой южной границы леса, и дальше дорога двигалась строго на восток.

Впрочем, во второй половине дня лесные заросли появились и с южной стороны от дороги. До этого участка лесорубы, видно, ещё не добирались. Из-за того, что по бокам от дороги высились огромные деревья, а на небе всё ещё чернели грозовые тучи, видимость сильно ухудшилась. Невервинтерский лес теперь казался особенно мрачным, зловещим и таящим в себе опасность. Даже уханье филина казалось пугающим и сразу напоминало о жутких историях про лесного призрака. Между деревьев мелькали подозрительные тени, и неясно было, то ли звериное семейство вышло на прогулку, то ли там неведомые враги крадутся, то ли у впечатлительных городских воображение разыгралось. Попытки всмотреться и вслушаться каждый раз оказывались пустой тратой времени.

Слишком поздно подозрение превратилось в чёткое осознание опасности. Когда совсем рядом от дороги из северных зарослей раздался звук рога, даже кони нервно задёргались и резко замедлили шаг. И тут же с юга раздался ответный звук. А сразу после него чудовищный треск древесины, и за ним грохот, с которым огромное дерево рухнуло на дорогу впереди. Спустя мгновение, не давая начинающим искателям приключений опомнится, позади упало ещё одно дерево, отрезав путь к бегству. По обеим сторонам от дороги замелькали тени. Не успели приключения толком начаться, как молодые герои оказались в западне…

Арчибальд Рози.

Услышав ответ Арчи, Шарль сначала нахмурился, а потом и как-то приуныл.
— Ну ладно тебе, не кипятись. — судя по движению руки, он хотел похлопать Рози по плечу, но в последний момент передумал. Вместо этого сел рядом, засопел, обдумывая что-то.
— Надо, конечно, заниматься. А то так и будет. Ещё и турнир этот. На одной магии не вытянем, я думаю. Но как по мне, мышцы и всё такое - куда проще, чем магия. Ну, вот тот же Чеддард. Ты-то его сможешь догнать, а вот сможет ли он тебя догнать? Я что-то не уверен. Представь — он будет унижен по всем фронтам. Ты, главное, не унывай, не сворачивайся в клубок. Просто тебя вытащили из уютного домика и вот итог. Но это херня всё. В общем, если надумаешь — подходи, где их раздевалка, ты знаешь.

Рикардо Белланова. Ариан Эстерхази.

Хансбергер отмахнулся:
— Нет, сегодня мне совсем не досуг, ещё ведь нужно выполнять домашние задания. К тому же мы сегодня занимались и неплохо так выложились! Лучше уж в выходной соберемся, в полных силах. Так будет честнее.

Жанна Брюне.

Эльфийка взглянула на Жанну краем глаза, с усмешкой и, вроде как, с снисхождением:
— От твоих рук-веточек странно чего-то ожидать. Вряд ли у тебя хватит сил промять все мышцы на глубину, как следует, дорогая. Но уж погонять кровь...а хотя бы и так. Хм-м. Садись сверху, тебе же так сбоку будет неудобно. — Неласир вытянула руки вдоль, расправила плечи, и опустила голову вниз, в специальную выемку.
— Ух-х...
— Сильнее...
— Вот тут, где лопатки...да...вот тут подольше...ой, да...
— Теперь ниже, к пояснице. Да...и ноги тоже, — эльфийка приглашающе поиграла ягодицами. — И тут. Сильнее! Ты не кожу мни, а вот...да, вот так...
— Бёдра...не устала ещё? Хорошо...бедра надо особенно...

Руки Жанны начали стремительно дубеть, причём куда раньше чем она, возможно, рассчитывала. Да, ей была присуща пластичность и хорошая реакция, но силёнок явно было маловато. Пожалуй, в девчачьей среде этому обычно не придавали значение. Но теперь Брюне оказалась в совершенно новом для себя окружении, где у кое-каких девочек мускулатура оказалась более внушительной, чем у некоторых парней.

Неласир ловко перевернулась под Жанной, и они оказались лицом к лицу. Эльфийка положила руки ей на плечи, губы искривились в характерной ухмылке. Почти невероятным акробатическим движением Неласир уже сама оседлала Жанну. Она была тяжелее на добрый десяток килограмм. Вообще же Брюне впервые оказалась в положении, когда над нею доминировал представитель нелюдей. Её руки были нежны, но по-своему требовательны. То, что могло оказаться грубостью, на деле оказалось вниманием и сноровкой. Неласир сетовала на тему ручек-веточек и макаронинок вместо мышц. Но делала это без злобы, хотя и с известным разочарованием на тему того, каким же образом столь худым гуманоидом удалось задавить Прекрасную и Величественную Старшую Расу.

Что удивительно, Жанна вдруг поняла, что знает ответ на этот вопрос. Но он ускользал из рук, словно обмылок. Плавал где-то на краю сознания, но сфокусироваться на нём не получалось. Возможно ещё и потому, что руки Неласир вдруг оказались в «опасной» зоне. Неласир что-то мило пролепетала про «дворянскую жопку». Все вокруг были слишком заняты процессом помывки, меж тем пальцы Неласир неумолимо скользили куда-то вниз по межбулочной выемке. Уже довольно горячо, но недостаточно для объективных обвинений. Эльфийка прислушалась к дыханию Жанны и ждала сигнал, скользя на самой грани между дозволенным и порочным.


Каин Эверсон и Ко.

— Ооооо...
— Ооооооо!..

Тройка парней застыла где-то между кустов и зданием раздевалки, устроившись у небольших щелей и дырок. Этим недостатком страдали деревянная стена раздевалки и банного помещения. И, кажется, появились они тут неслучайно. В клубах пара то и дело мелькала то чья-то сиська, большая и малая, а то и попа. Целый калейдоскоп женских телес, способных удовлетворить почти любой спрос: от ценителей элегантной умеренности и простоты форм до поклонников по-настоящему серьёзных аргументов. Три пары пытливых глаз внимательно изучали сокровенную картину. Пикантность обстановки заключалась в том, что девушки не подозревали, что на них смотрят. Сейчас они были естественны и выглядели так, как они выглядят на самом деле — и это было прекрасно.

***

Общее.

После с непривычки тяжелой тренировки, студентам дали расслабиться. Наконец-то они оказались в прохладе класса, и всё, что от них требовалось — внимательно слушать. Впрочем, так как это был урок этики и риторики, приходилось не только внимать, но и говорить. Занятие вёл мастер Лоренцо: именно он тогда, на обеде, предложил соорудить магический «таран», чтобы пробить барьер Университета изнутри и, таким образом, спасти Жанну.

Мастер Лоренцо был не только коренным девятиградцем вообще, но и талонцем — образованным джентльменом с прекрасными манерами, по-южному загорелой кожей и роскошными усами. Он принадлежал к древнему благородному роду, чьи корни простирались куда-то вглубь истории. Тогда девять городов были еще частью Первой Империи и только-только формировали торговую лигу, что и вылилось в текущее положение дел. Более того, будучи потомственным магом, что сейчас, после разрушительной Второй Войны, было большой редкостью, мастер Лоренцо был более чем компетентным волшебником, так что ему пророчили пост архимага. Сейчас же он возглавлял факультет Натурфилософии, являясь ведущим исследователем в данной области.



— Иное слово разит не хуже, чем шпага или пуля. Как вы знаете, наше прекрасное Девятиградье достигло немалых успехов в области геополитики, и во многом это — заслуга дипломатов и послов. Конечно, в политике используется множество инструментов, но умение говорить, равно как и умение слушать, играют немалую роль. Мой курс посвящен риторике и этике, как вы знаете. Я научу вас говорить так, как должно, и покажу, что есть свобода воли, дабы вы и сами стали внутренне свободными. Духовное рабство — ужасно, и, к сожалению, многие люди именно таковы. Без внутренней свободы вы никогда не сможете вершить свою волю; напротив, она всегда будет чужой. Власть — в основе, и только так вы сможете стать первыми. Это не самоцель, но свойство. Проще говоря, лидерство имманентно свободе воли. — Лоренцо улыбнулся, увидев растерянность и замешательство в лицах студентов.

— Пока что сложно, я понимаю. Но мы начнём с основы основ — с логики. Именно это наука лежит в основе верного мышления и других важных вещей, таких как логическая семантика и теория аргументации, например. При этом первое, равно как и семиотика и семантика вообще, имеет огромное значение в теории магии, а значит, и в практике тоже. Думаю, некоторые из вас уже задумывались, почему именно этот знак, или сочетание знаков и символов, приводит к определенному магическому эффекту?.. Сейчас вы воспринимаете это как догматы, однако в таком восприятии нет и не может быть прогресса, ибо вы скованы безусловным принятием. В этом нет свободы воли; а именно это и отличает всех нас, истинных магов, от тех деревенских простофиль и мелких ларечников, именующих себя волшебниками, однако же чьи способности ограничены передачей догматических знаний от поколения к поколению, или же в рамках так называемых "ордеров". Академия Смыслов — вот что такое Университет. Однако, вернемся к логике, и, в частности, к логике высказываний. У этой логики имеется собственный алфавит, буквы и логические знаки. С их помощью мы можем преобразовать некоторое высказывание в подобие формулы, и проанализировать его... — Лоренцо подошел к доске, и начал выводить витиеватые знаки.

На этом занятии Чеддард, супротив обычного, выглядел самым несчастным студентом на свете. Как и обещал Лоренцо, слова действительно сразили его, и конкретно — мозг Хансбергера. Тяжело пришлось и некоторым из девушек. Похоже, внешний вид Лоренцо сильно мешал им сосредоточиться на уроке.

***

Последнее занятие на сегодня проходило вновь за пределами родного класса. Ещё бы: занятие алхимией обычно приводило к неминуемым ошибкам и сулило неприятностями. Масштаб возможных неприятностей наиболее точно описывало собой лицо Эстерхази. В общем, кабинет располагался в подвальных секциях Университета. В здешних коридорах они повстречали нескольких студентов характерного вида; судя по всему, именно здесь располагалась кафедра дисциплины Смерти, и вообще сюда согнали всех «тёмных». Полумрак, прохлада и покой — таков был их дом.

Мастер Коракс был живым олицетворением этого места. Очень высокий, не менее семи футов роста. Бледный, как смерть, с такими же выцветшими до белого волосами. Тонкие, бесцветные губы. У него вообще были тонкие черты лица, придававшие ему андрогинный вид. Живыми казались лишь глаза, обрамленные нездорово-тёмными веками. Просторные, мрачных тонов одежды, скрывали истинные габариты его фигуры. Черная, неясная клякса мастера Коракса двигалась плавно, да так, будто он левитировал, не утруждая себя двигать ногами, дабы сохранить монументальность в целом и неподвижность подола плаща в частности.

— Полагаю, вы все так или иначе слышали о существовании такого явления, как алхимия. — выплыв из темной ниши класса, словно барракуда, начал он.
— Здесь вы будете изучать её высшие проявления. Мы используем строгие пропорции, точно выверенный состав ингредиентов и щепотку магии для того, чтобы закупорить и жизнь, и смерть, добро и зло. Зелья, эликсиры и декокты могут быть очень сильны, и куда надежней, чем прямое магическое воздействие. Алхимией мы можем закупорить любой аспект, характеристику человека, число коих — восемь. — мастер Коракс написал на доске соответствующую цифру.

— Сила, Ловкость, Выносливость, Здоровье и так далее — их общее число равно восьми неспроста, — он начертил стрелку, и вывел ещё одну восьмёрку, но на этот раз перевернутую, как бы лежащую на боку.
— Тщеславные мистики прошлого говорят в своих писаниях, что трагедия человека состоит в том, что тот является живым, но смертным богом. Имея ввиду человеческий разум, конечно же. Впрочем, не только человеческий. Эликсиры помогают решить и эту проблему, отодвигая час прибытия в конечный пункт нашего существования на неопределенно-далёкий срок, сохраняя при этом веяния молодости. Вы все ещё слишком юны, но в какой-то момент вы обнаружите, что ваши тела начинают дряхлеть и увядать. Тогда-то вы и пожалеете, что прогуливали уроки алхимии, — Коракс позволил себе намёк на улыбку.

— Начальный курс представляет собой интенсив, который рассчитан на полных новичков, и призван дать основные знания, а также обучить базовым приемам и рецептам зелий, которые вам пригодятся на Турнире. Желающие в дальнейшем смогут продолжить обучение. Дополнительные занятия и самообразование позволят вам получить преимущество перед вашими конкурентами. Итак. Что же лежит в основе качественного эликсира? Всё зависит от его типа. В основе может лежать очищенная, пустая вода, если мы говорим о декоктах, или качественный алкоголь, он же спирт, если говорить о зельях. Базой для специфических масел является, в свою очередь, очищенная жировая субстанция растительного либо животного происхождения — в зависимости от назначения. В начале рассмотрим основу для зелий, поскольку они являются наиболее частым гостем в арсенале алхимика. Для приготовления подойдёт качественный спирт высокой степени очистки, однако наилучшим выбором является алкагест, то есть чистейший дистиллят. Для его изготовления необходимо не только оборудование, но и особая техника изготовления, позволяющая придать ему магические свойства. Таким образом, использование алкагеста позволяет создать наилучшие по качеству зелья, то есть обладающие выраженным основным эффектом, при слабо выраженных или и вовсе отсутствующих эффектов побочных. Рассмотрим способ и принципы изготовления алкагеста...

***

Очередной учебный день подошел к концу. Непростые физические занятия утром и серия не менее простых интеллектуальных занятий порядочно высушили студентов. Количество того, что предстояло выучить и понять вставало в полный рост, и это с учётом того, что впереди у них были ещё неизведанные предметы. А ведь были ещё дела насущные и прямым образом с учёбой не связанные. Но кто говорил, что будет легко? Никто.

Тут гревтунг замялся, как то не зная чего ответить. Ну какой мужик скажет что бабу не хочет, да ещё которая сама приходит и просит что бы ты ее трахнул? Сразу возникнут подозрения, мол не мужик, член не стоит или может извращенец какой?
А если сказать что боялся что убьет? Трус, да ещё и подозревает всех, на такого положиться нельзя. Предатель. Или может раскусил их план, тогда надо избавляться от него, как можно скорее.
- Да это... Страшная она, - нашелся что ответить. Правда он так не считал, да какая разница? Все равно она то этого не узнает. Огляделся, что бы убедиться что не услышит ни она, ни друга из "призраков", а то расскажет своей подружке, тогда точно спать придется с открытыми глазами, иначе хер во сне отрежут, - На мужика похожа. Сиськи мелкие и волосы короткие. Я ж не мужелюб какой-то. А куда ушла не знаю. Не следил.

Джун молча следовала за группой стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, лишь зябко передёргивая плечами, да плотнее кутаясь в плащ. От очередной волны охов и ахов, прокатившейся по двору при известии о самоубийце, начало ломить виски. Рассуждения невольных спутников также присутствия духа не добавляли. Утверждение сэра Сивушный Дух о её знании леса было равно забавным, как и раздражающим. Ей то казалось эльфы в Кормире не являлись такой уж редкостью, но дуболом похоже был из тек, кто свято верил, что все остроухие только вчера с дерева слезли. Если и остальные думают так же и надеются на неё, у Джун были для них очень плохие новости. С таким же успехом их компания могла отправиться искать мальчишку в ближайший кабак. Может и пользы б было больше. Хотя бы не застудили ничего при такой погоде.

И понёс её гнолл именно в Вэймут, надо было на восток идти - мысль вышла нерадостной и явно запоздавшей. Хотя, с её нынешней удачей, отправься полуэльфийка туда, вполне могла найти какое-нибудь моровое поветрие.

Настроение неуклонно портилось, о чём свидетельствовали только недобро посверкивающие из-под низко надвинутого капюшона глаза. Из пустого в порожнее, иначе и не скажешь. Вся ситуации всё больше напоминала Джун балаган. Толпа людей совершенно ничего не знавших про дикую местность. Что они должны найти? На что рассчитывает лорд и его люди? Да ни на что уже, это и деревенскому дурачку понятно. Напрасная трата сил и времени.

- Я уж думала до заката задницы мять будем, - настроение полукровки всё же прорвалось словами, и она направилась в сторону леса.

Из всего обсуждения её заинтересовали и даже были полезны только объяснения волшебника о поисковой магии. В отличие от других магов, Джун никто никогда не учил. Она действовала по наитию, как чувствовала, и потому случалось ошибалась. Если д’Эполи за время блужданий ненароком поделится ещё чем-нибудь из своих знаний, выйдет хоть какой-то прок.

Каин стоял как столб посреди улицы, с бутылкой вина в руках, недоуменным выражениям лица. Нет, он был готов ко всему, но сейчас он был в удивлении от странного внешнего вида этих задир, от их странного поведения и странных предметов в руках. Это не типичные бандиты, и от того Каину стало еще более не по себе.
Пожалуй, это даже не его проблема. Одна девчонка уже явно дала понять, что их интересуют именно одноклассницы Рика и Кая. Это устраивало последнего. Каждый сам за себя, как в народе говорят. Он переглянулся с Рикардо, пожал плечами и думал уже разворачиваться… Прежде, чем рыжий паренек успел сообразить, бутылка вина полетела ему под ноги, а сам он уже потянулся за палочкой и начал проверять окружающие его эфирные флюктуации.
— Дебил, — пробормотал он сам себе.
Не мог он бросить дам в беде и просто уйти со сцены, не показав этим придуркам их места.

Рози. Брюне. Уильям Уайет. Фармé.

— Ну, нам понадобятся особые костюмы и маски, чтобы нас никто не узнал, — пояснил Уильям, передавая сигарету Арчибальду.
— Также нам пригодятся веревки и крюки с зацепом для лазанья. В общем всё то, что используют воры и взломщики. Просто на всякий случай! Пока не понятно, что именно нам понадобится. Дело в том, что я подрабатываю журналистом в «Вестнике», и пару раз мне приходилось, эм, залезать туда, куда не следует. Так что я немного разбираюсь в этом. Но прежде всего нам нужно обустроить штаб, где мы будем собираться и обсуждать наше, э-э, предприятие. Какое-то надёжное место, где нас не смогут подслушать. Кафе или улица не подойдут. Лучше всего это делать у кого-то дома.
— На меня даже не смотрите. У меня сущая конура, да и хозяин часто заглядывает. — отмахнулся Шарль.
— Я тоже пас, так как я снимаю мансардный этаж в кафе у мистера Родерика. Он запрещает водить туда кого-либо. А в самом кафе будет слишком много лишних глаз и ушей. Так что... — Уайет-младший развёл руками и обвел взглядом Рози и Брюне.
— В общем, подумайте об этом. Наверное, лучше всего подойдет дом Арчи. Просто если мы будем ходить к Жанне, то соседи могут подумать что-то, ну, вы понимаете. — Уильям почесал затылок.
— Ага, а если девушка в компании трёх парней будет ходить в дом одного из них, это уже совсем другое? — усмехнулся Шарль.
— Ладно, в общем...вам решать. Тут главное, что у нас не очень много времени: в следующий понедельник будет официальное заявление. Поэтому на всё у нас осталось меньше недели, это первое. Мардук говорил, что следы магии держаться какое-то время, но не вечно, так что это второе. И третье, к концу расследования Бюро постарается зачистить все следы на месте преступления, и ловить там будет нечего. Скорее всего, они сделают это на выходных. Думаю, в идеале мы должны успеть это провернуть до пятницы. Теперь, что касается дел. Шарль — ты вроде говорил, что разбираешься в "охоте", так что с тебя внешний осмотр территории, надо прикинуть, как и где мы полезем. И как будем вылезать. Из-за забора непонятно, что там происходит на территории, но посмотри, в округе есть высокие здания, может получится посмотреть с крыши одного из них. Арчибальд, у тебя вроде бы есть какие-то связи в жандармерии. Ну да, ну да, я навёл кое-какие справки, извини. Может, тебе удастся узнать о том, когда и как меняются жандармы в оцеплении. А может даже получится раздобыть форму жандармов, но это в идеале. Или, скажем так...возможно получится "договориться" с кем-то, или устроить так, чтобы в оцеплении появилась прореха, через которую мы и проскользнём. У тебя, Жанна, видимо тоже остались какие-то связи. Может, получится навести какие-то справки насчёт Бюро. Как вариант, у тебя есть необычная служанка...может быть, она сможет отвлечь жандармов на какое-то время, кхм. Я же постараюсь раздобыть план особняка мэра и попробую задействовать свои каналы. Ну это навскидку! Самое главное, мы должны понять и придумать, как туда незаметно попасть и точно так же незаметно уйти. Не думаю, что внутри особняка кто-то дежурит по ночам, но может всякое быть. Так что нужно аккуратно и как можно подробнее узнать, что нас может ждать на месте. У всех есть время подумать что можно сделать, как минимум, до завтра. А завтра вечером мы соберемся и всё обсудим. Может, кто-то даже успеет что-нибудь разузнать. Что скажете?..

***

Белланова. Эверсон.

В ответ на вопрос Рикардо Эверсон что-то пробормотал. Но непонятно, что именно — видимо, ветер унёс слова, так что Белланова ничего не смог разобрать. Впрочем, сейчас это было не столь важно, ведь впереди была покупка комплимента, который можно было бы со вкусом употребить за ужином. Оставалось надеяться, что и вино, и стрепня девочек будут достаточно удачными. Как-никак, сейчас они могли заодно отметить свой первый учебный день.

Внутри заведения было уже достаточно людно. Кто-то уже возвращался с работы, прихватывая выпить себе домой, а кто-то уже занимал места за столами. В местечковом кабаке все, конечно, преимущественно знали друг друга, но в таком подвижном городе, как Талон, хватало и залётных, так что появление Каина и Рикардо если и вызвало интерес, то умеренный. Как и во всех подобных местах, здесь пахло кислым, чем-то солёным, а под крышей уже клубились облака табачного дыма. Таких заведений в Талоне были десятки, если не сотни, и ещё больше — точно таких же — по всему Союзу. Студентам пришлось потолкаться какое-то время, прежде чем они, наконец, смогли добраться до стойки и приобрести вино и небольшое угощение к нему — на тот случай, если основное меню окажется не вполне подходящим. Вообще с вином в Талоне было сложно прогадать; здесь, на солнечном юге, вино в принципе получалось хорошим, и надо было сильно постараться, чтобы его испортить. В итоге то, что считалось дешёвым в Союзе, вполне могло сойти за дорогой напиток где-нибудь на севере. Одной бутылки на четверых показалось как-то мало, поэтому решили взять две. Всё это вышло примерно на два доллара.

Смеркалось. Вечер обещал быть приятным, но нашлись те, кто решил его испортить. Всё разворачивалось как-то стремительно, и до дома студенток оставалось рукой подать. Всё дело решила какая-то минута или две. Рикардо и Каин услышали какой-то свист и неясные восклицания. Они не разобрались, что к чему, но зато поняли и разобрались местные, тут уже убравшись с дороги, по домам.

Перед ними нарисовались крепкие молодые парни и такие же девушки. Их лица были закрыты масками с прорезями. В них было что-то неуловимое от молодых пролетариев, стремящихся одновременно быть модными — крепкие ботинки с защитными вставками, свободные рабочие штаны с карманами, и дутые стеганные куртки.


Шум, развязная походка, внешний вид — от них веяло опасностью и разговорами на повышенных тонах. Присмотревшись, студенты разглядели и другие признаки уличных задир — намятые кулаки, например. Только вот в отличие от рядовых хулиганов, в этих было несколько «лишних» стрихов. Во-первых, маски. Во-вторых, один из молодчиков покручивал на руке нечто, отдаленно напоминающее кадило. Это был какой-то плотный свёрток на верёвке, медленно тлеющий и испускающий густой, сизый дым. Одна из девушек — её выдавала фигура и длинные волосы, видные из-под маски — держала в руке перед собой небольшой предмет. Небольшая пластика, металлическая на вид. Она неопределенно водила ею перед собой и по сторонам, но как бы между делом, о чём-то разговаривая со своими приятелями. Молодые люди как раз поравнялись с домом Блант и Пэттс, когда между ними и студентами оставалось ещё, быть может, метров тридцать или около того. Предмет в руке девушки зажужжал и зазвенел как раз в тот момент, когда она провела им вдоль фасада. Тут-то праздным разговорам и настал конец.

— Да тут у них нора, ёпта! — воскликнула девушка.

— Ща я тут нахуй... — Из их группы прямо к двери резво выдвинулся здоровяк, с размаху ударивший по двери своей ногой доброго 47-го размера, пожалуй. Дверь выдержала, но подозрительно заскрипела. Было понятно, что для него она станет лишь временным препятствием. Изнутри послышался вскрик от неожиданности. Кажется, это была Блант.
— Сука, дверь блядь открывай! Открывай блядь, тварь! — здоровяк, видимо поняв, что внутри девушка, начал ломиться увереннее прежнего.
— Давай! Высаживай её! Высаживай! — подбодрили его.

Тем временем другой, тот что с «кадилом», начал быстро раскручивать его, нагоняя воздух, тем самым провоцируя больше дыма. На Каина и Рикардо, наконец, обратили внимание. Одна из девушек:
— Вы хуле вылупились?.. Съебались отсюда! — рявкнула она.

***

Ариан Эстерхази.

Корчмарь цокнул:
— Ну, сам смотри. — настаивать он не стал, так что вместо информации Ариан получил кружку добротного, плотного тёмного пивка и горку масляных гренок, щёдро натёртых чесноком и солью. Корочка приятна так похрустывала. Первые глотки приятно так расслабили, наведя иллюзию, что жизнь-то всё-таки удалась.

Здесь было просто любопытно посидеть и послушать, развесив уши. Похоже, заведение было действительно излюбленным местом для наёмников и их работодателей. Личная охрана, сопровождение грузов по суше и на море, и даже целые военные мероприятия локального масштаба. Тут было всё. «Вольные роты» в лице их капитанов обсуждали нюансы с заказчиками, договариваясь об оплате, о снабжении, сроках, условиях, обо всём. Ариан переводил спектр своего слухового внимания от одного стола к другому. К счастью, разговоры не слишком скрывались, так что ему не приходилось напрягать свой пострадавший слуховой аппарат. Понимая всю бесполезность и тленность скрытности, те, кому надо, просто обходились неким шифром, избегая упоминания конкретных имён и мест.

—...мы точно не знаем, чем он занимался. Но у него явно что-то пошло не так. К тому же разрытая земля...куда? Зачем? Мы не стали привлекать местных, сами понимаете. Пока просто локализовали. И то, что мы там увидели...честно говоря, у меня мурашки по коже. Мумия! И все остальные такие же.
— Вы ничего не трогали? Не изымали, не перемещали и так далее?
— Нет, я сразу распорядился оставить всё как есть. Только стандартно, по протоколу - изоляция и так далее. Там сразу всё понятно было. Точнее понятно, что ничего не понятно. Опять же, как я и говорил...мы хотим обойтись силами сторонних подрядчиков. Тут нужна независимая оценка, нам нужно выделить, выработать какую-то линию. Нам в этот смысле нужна только экспертиза, как я думаю. Мне вас посоветовали. Исходя из того, что я видел и что слышал о вас — дело по вашему профилю. Естественно хотелось бы получить письменный отчёт. Сами понимаете, слова, воздух не пришьешь. Но это, что называется, для внутреннего пользования. В этом смысле хотелось бы получить подстрочник для, так сказать, не специалистов. Единственное — это нужно сделать быстро. Я в свою очередь поспособствую, конечно же. Сопутствующие расходы мы берём на себя.
— Хорошо. Мы должны сначала посмотреть, в любом случае. Если исходить из того, что вы описали — тут несколько вариантов. Десятки. Нужно смотреть конкретно.
— Я понимаю. Конечно. Давайте завтра, здесь же, в обед. Я согласую, у вас будет зелёный свет. Хотелось бы, чтобы вы завтра и приступили. С этим нет проблем?
— Нет, всё нормально. Мы сейчас свободны. И умеем расставлять приоритеты.

За столиком общались трое — мужчина с одной стороны, чьё лицо было скрыто капюшоном. С другой — пара, мужчина и женщина, на вид — около тридцати. В их статусе именно "пары" Ариан был совершенно не уверен, особенно с учётом того, что внешне они были похожи друг на друга. Но акцент...тут у Эстерхази сомнений не было, сколь бы не был плох его слух. Это определённо были выходцы из тех же краёв, что и он сам. Вскоре они попрощались со своим таинственным собеседником, и теперь в полголоса обсуждали что-то. Дело тут за малым — как-то с ними познакомиться.

— О несчастная! «Из смерти — жизнь»… — вздохнул сэр Вернон, цитируя заутреннюю молитву.

Видит Дающий Рассветы, иногда мысли о недостойном посещали и его, грузно наклонившегося над кружкой эля и щербатыми плошками в чадной полутьме. Но таким страшным и нелепо-стремительным стало известие о кончине старой бонны, что даже изощрённый на упаднические настроения сэр Вернон не нашёлся с должной скорбью. Просто кивнул, принял напутствие и взвалил на себя заплечник, обмотанный верёвкой.

— Что же. Кудесник из Эполи! Ты выглядишь самым сведущим в тайных делах среди нас. Не станем волновать чужое горе, отправимся же к парку и газебо. Вдруг тебе откроется, куда вороны преследовали мальчика?

Сэр Вернон ненадолго запнулся, когда разглядел в дожде длинные уши их последней спутницы. Этих существ ему нечасто доводилось встречать. Но если даже сказочный народ откликнулся на чужую беду, не к лицу ему, рыцарю короля, стоять в стороне. И как бы ноги ни звали его в корчму, сэр Вернон был готов выступить на поиски.

Интересна ли кому-либо правда как таковая? Всё ровно так, как оно было на самом деле. Со всеми подробностями, с пояснениями о мыслях и чувствах всех участников действа, словно в изящной пьесе идеального театра. Быть может, богам разве что, тем, что сами ещё не забыли таинство сотворения катарсиса, не променяли его на подвиги, пиры и промискуитеты.

Людям, кажется, всё равно. Один соберёт сведения как выхолощенные факты и засушит охапкой знахарских трав до востребования, лечить ли, травить ли ему ими придётся. Другой выдавит из слов и обликов краски для собственной картины, что люба ему больше всякой реальности. Третья же... девушка-загадка саму правду на нити переплетёт, будет ей и её слушателям новая действительность, единственно верная и полезная. А самому Архипу? Ему-то правда важна? Она одна и спасёт его сейчас, она-то и покажет его добросовестность и усердие. И долго ещё будет напоминать о злой шутке Афродиты. Дурацкая правда. Смешать бы частицы истории, взболтать бы да перемешать, дать забродить сладкой медовухой и дождаться бы полного кубка, выстрадав похмелье. Тяжело приходить в себя после наваждения, тяжело вспоминать выученное одиночество.

На обвинения Кассандры (вот, значит, какое у неё имя) в домогательстве Архип вздрогнул, обиженно прикрыв глаза. Уж лучше бы и правда поддался искушению. По крайней мере точно знал бы сейчас, стоило бы оно того или нет. Обидно упускать загадку без ответа, хотя платить жизнью за ответ и обиднее, и глупее.

Хорошо, что секретарь снова слово взял, сбил огонь гнева, избавил от необходимости высказать все обвинения в лицо.

— Двойную стражу, — мрачно кивнул Архип Марку, — а комната должна быть без окон. Госпоже не нравится солнце. Тает на нём, исчезнуть недолго.

Последнее было сказано железным тоном начинающего командира, который разве что лишь Воробушек могла принять за мстительный и желчный. Подумав же, могла бы и вспомнить о так и не прозвучавшем пока обвинении в колдовстве. Остальные же присутствовавшие наверняка услышали чёткую команду.

— Нельзя нарушать деловой обед государственных мужей, так что продолжите допросы и расспросы потом. Уважаемый Марк после самого обеда. Эморри после заселения гостьи в новые покои. Там, где ей не придётся оставаться со мной наедине.

Архип посмотрел на варвара холодно, но с намёком. Поговорим ещё, дескать. Вот как опасную патрицианку под замок посадим, тогда и будет время показания сравнить и выводы сделать, раз уж есть такое желание всё по красоте сделать.

— С Чеддардом-то? Да это я так, балуюсь... — неуверенно отозвался парень на слова Жанны.

Трудно было протестовать против прибившейся к их компании блондинки. Личико у неё что надо, да и на фоне менее знатной части класса она выделялась. Только Арчи совсем не был уверен, что данные критерии ей помогут в этой авантюре...

— То есть вы хотите нарушить закон, пробраться ночью на оцеплённую территорию и это всё на фоне повышенного интереса со стороны всех возможных политических фракций и жандармерии? Звучит максимально дебильно — мне нравится! — Торжество справедливости, равно как и репутация университета, юного колдуна заботили мало, а вот возможность воочию увидеть, как живёт (жил, по крайней мере) талонский мэр прельщала. Да и лишний раз обмануть стражей порядка только в сладость. — Вы только больше про наши планы никому ни слова, а то мало ли. И что за оборудование такое, у вас уже есть опыт таких дел что ли?.. В общем, можете на меня положиться. Хм. Уильям, дашь закурить?

Человеческое, нет, не море, скорее озерцо колыхалось и бурлило, то словно вздымаясь на отдельных громких вскриках, то чуть опадая до гудящего шепота. Тревога, напряжение, возбуждение, усталость и отчаяние. Самые разные эмоции смешались и пенились сейчас как похлёбка в этом импровизированном котле из замковых стен. Куда ни направь взор, всюду было движение и гам, и лишь изредка попадались маленькие, казавшиеся хрупкими, островки спокойствия. Довольно многочисленные гвардейцы лорда хоть и были вышколены, но в большинстве своём только пытались сохранять подобающий непоколебимый вид. Жрицы, безуспешно пытавшиеся успокоить то и дело ударявшуюся в надрывный крик женщину, и вовсе держались из последних сил. Сам лорд Вудбранд, человек некогда прозванный Троллеубийцей. На первый взгляд могло показаться, что из всех присутствующих только он сохранял истинное спокойствие, но стоило приглядеться внимательней, и становилось понятно, что некогда великий воин сломлен и просто оцепенел, отрешившись от всего.

Единицы тех, кого действительно не затронуло происходящее в этот день в Вэймуте, были пришлыми, путниками или торговцами, которых утро застало в городе. Одной из них была среднего роста полуэльфийка, чуть мрачного вида, стоявшая в многолюдной толпе. Среди всеобщего волнения она, несмотря на внешнюю хрупкость, казалась прибрежной скалой в бушующем море. Спокойной, холодной и непоколебимой. Ни тени эмоций на лице, ни малейшего напряжения в позе. Равнодушный и словно бы пустой взгляд неторопливо скользил вокруг, не задерживаясь ни на ком и ни на чём дольше нескольких мгновений. Сколько ещё она могла так простоять - неизвестно, пожилой, убелённый сединой, человек военной выправки наконец добрался и до неё, определив в группу с ещё шестерыми.

Взгляд почти бесцветных глаз сразу стал осмысленным и цепким, холодно пройдясь по новоявленным компаньонам и останавливаясь на кастеляне. Историю она уже слышала, и не один раз, но одно дело слухи, узнавать всё из первых рук совершенно другое. Склонив голову к правому плечу, полуэльфийка внимательно слушала слова старика. Лицо всё так же оставалось безучастным, показав эмоции лишь единожды вздёрнутой бровью при упоминании ворон, чего в этом было больше, неверия или удивления, понять было сложно. Удивительное дело, в кое-то веке слухи не расходились с действительностью ни на йоту.

Окончание инструкций она уже слушала вполуха, отвлёкшись на какие-то свои мысли, от которых её не смогли отвлечь и последовавшие взаимные расшаркивания невольных спутников. Пока не заговорил последний из них. Странствующий волшебник, ну надо же, в этой-то глуши? Да и в речах его было больше смысла, чем во всём услышанном с самого утра. Действительно занятно. Окинув мага ещё одним задумчиво-внимательным взглядом, полуэльфийка хмыкнув шагнула наконец к уменьшившейся груде снаряжения.
Двигалась она мягко и даже грациозно, но без манерности высокородных дам, и хоть в ней не чувствовалось ни толики военной выправки, держалась уверенно и прямо.

- Джун, - коротко обронила, как рубанула она, с едва заметным усилием сбрасывая с плеча дорожный рюкзак с прикреплённым сверху спальным мешком. Если приглядеться внимательней, то становилось понятно, что всё снаряжение, как и дорожная одежда были совсем новыми, ещё не успевшими обтрепаться от долгих дней в пути. – Путешествую. Решила посмотреть на Кормир за пределами родного Сюзейла, но, как видно, время выбрала не самое удачное. Ещё утром должна была отправиться дальше на север, но на воротах меня очень настоятельно просили остаться.

В словах звучали явные неудовольствие и насмешка. Сам голос полуэльфийки оказался неожиданно хрипловатым и низким, не теряя при этом некоторой мелодичности. Вряд ли кто-нибудь сравнил бы его с журчанием ручья или звоном колокольчиков, как это любили делать барды в романтичных балладах. Слыша его, больше на ум приходили слова обволакивающий, глубокий и бархатистый.

- У меня тоже есть вопрос, - упрятав в рюкзак пару рационов и накинув на плечи предложенный плащ, она прямо посмотрела на кастеляна. – Что делать, если мы не найдём ребёнка вы сказали, если найдём, тоже понятно. Но как мы должны поступить, если найдём тело? Нести его сразу сюда, или отметить место, вернуться и сообщить об этом?

Несмотря на суть вопроса, голос Джун был ровным, а взгляд уверенным и спокойным, разве что с самой каплей раздражения. Бездна всех раздери! Все думали о таком исходе, она готова была поставить на это все имеющиеся золотые, но как обычно большинству было проще засунуть свои языки в задницы, чем озвучить неприятную правду.
Задав волновавший её вопрос, она сунула в поясной кошель один из свистков и сгребла в горсть часть жёлтых лоскутов, раздумывая куда бы их определить.

____________

Интуиция не подвела Альберта – происходящее действительно являлось фокальной точкой истории. Потратив не слишком много времени на расспросы местных, он убедился в том, что Фильдор (или, как его любовно называли некоторые, Фили) был, действительно, единственным сыном и наследником Вудбранда. Воина опытного, полководца испытанного, но человека в летах, и, вне всякого сомнения, нажившего себе за свои долгие годы немалое количество врагов. А злая память и заветы о мести имеют свойство куда лучше передаваться от отца к сыну, чем добрая слава. Люди вообще быстро забывают добро. И одного взгляда на главу дома и его супругу было достаточно, чтобы убедиться в том, что правящему роду Вудбрандов может прийти конец. Со всеми сопутствующими возникновению вакуума власти событиями.

Фильдор, похоже, был поздним ребенком лорда, может быть, даже не его родным, но не открытым бастардом, а тайной ныне безутешно скорбевшей супруги. Молодой, красивой, и вряд ли полностью признанной равным по статусу соправителем дома. В устремленном в пустоту взгляде Вудбранда несложно было прочитать смерть. Альберт знал, что прошедшие через испытания люди твердеют, их душа становится менее чувствительной к утратам, но книги научили его и тому, что, если уже пройдя подобные преобразования, они пускают кого-то в свое сердце и потом его теряют, то такой удар становится в разы сильнее. И старик Вудбранд получил именно такой удар. Сына он любил явно больше, чем жену, и видно было, что в своем горе они не поддерживают друг друга. Было это следствием какой-то предшествовавшей пропаже ребенка ссоры, из-за которой один из супругов винил другого в свершившимся, или их обычным образом общения, судить было рано. Хотя, конечно, если поиски увенчаются успехом, имеет смысл приглядеться к этой семье поближе.

Его кастелян, и, похоже, старый соратник, делал то, на что сам Вудбранд был сейчас не способен. Он, похоже, был одним из тех людей, о которых не пишут книги, но на плечах которых стоят герои. Беспокойство за Фили чувствовалось и в его взгляде, но он не позволил угасающей надежде сломить себя, как это сделал Вудбранд. Возможно, из долга перед своим господином, который кастелян ставил выше эмоций. И, возможно, разума. Вся эта история имела мало смысла в том образе, в котором ее воспринимали окружающие.

На поиски Фили отправились охотники, лесорубы, егеря и вообще все, кто знал лес. Кто проводил в ним дни, недели, а то и месяцы, выслеживая добычу и выживая в дикой природе. И все они не могли найти маленького мальчика, который не мог не оставлять следы. Из Альберта следопыт, пожалуй, вышел бы довольно паршивый, во всяком случае без применения магии, но логика говорила о том, что двигаясь наобум сквозь лес люди оставляют следы. Даже больше чем звери, наверное. Сломанные ветки, клочки одежды (которая вряд ли подходила для путешествий по лесу), кровь из ссадин и т.д.. И первая волна поисков была направлена практически сразу же, имея фору в полдня перед текущей.

Кастелян хватался за соломинки, старательно отрицая теорию, которая бы объяснила произошедшее. Во всяком случае, на это говорили его слова о том, что дальше двух дней пути ребенок сам не уйдет, как будто бы он верил действительно, что Фили просто заблудился. Это было похищение, причем совершенное не без помощи магии. Внезапные вороны, избыточно сильный страх, отсутствие следов и безуспешность первых попыток поисков, возможные следы волков (которые могли быть, а могли и не быть оборотнями). И, прикинув методы, которыми можно было подобное похищение устроить, Альберт задумался о том, что диапазон сложности задачи варьируется от решаемой их отрядом до практически невозможной, особенно если злодеи заметали следы так, как сделал бы сам Альберт, обладая достаточной магической силой, а не всего лишь знанием о существовании подобных заклинаний.

- Альберт д’Эполи, странствующий волшебник…

И это было преимущественно правдой.

- …Три вопроса. Слухи о волках возле места исчезновения – правда? Это раз. У лорда или леди Вудбранд есть враги…

Тут Альберт чуть не подавился вопросом, когда ему представился еще один вариант развития событий. Который неплохо объяснял, почему, если похищение произошло, не было предъявлено требований выкупа. Конечно, подобных объяснений могло быть много, но это… пропажа мальчика сведет лорда Вудбранда в могилу. Позиция его жены станет несколько шаткой, особенно если ее родственники будут торопиться взять замок и окружающие земли под свой контроль. Если только вскоре после гибели отца не мальчик чудесным образом не найдется. Объяснение этому чуду дать будет сложно, но не невозможно. А, зная людей, Альберт мог смело предположить, что мало кто будет его пристально искать. Тот же кастелян, из верности почившему господину… но несчастные случаи не редкость, когда требуется скрыть правду.

-… которые могли и имели мотив именно сейчас организовать похищение с использованием достаточно серьезной и дорогой магии? Это два. Вы послали в ближайший крупный город за заклинателями, специализирующимися в провидении и поиске людей или вещей? Если нет, то сделайте это, и дайте посыльным какой-нибудь предмет, который юный мастер Фильдор любил и с которым проводил время, это поможет в поисках. Это три.

Ожидая ответов, Альберт мельком пробежался взглядом по отряду, в который его включили. Два рыцаря диаметрально противоположного облика, татуированный воитель неведомого, но очевидно северного происхождения, жрец Хельма, явно не чуждый полю битв и дороге странствий, полуэльфийка со странной, не идущей ей к лицу татуировкой, калишитка, по ее словам – с каравана из Мемнона… в целом, достаточное количество людей, которые встанут между ним и потенциальными проблемами, чтобы задержать развитие этих проблем до момента, когда ему самому придется их решать или даже решить проблемы самостоятельно. Это его более-менее устраивало.

Холодный северный ветер был истинным владыкой замка Вудбранд. Так повелось ещё с самых первых его дней, отчего в местных легендах прочно закрепилось поверье, что в старинных стенах в плохую погоду слышен тоскливый вой баньши. Ветер безжалостно трепал фамильные знамёна Вудбрандов с гордым девизом «Сила и честь», едва не срывал со стен многочисленные охотничьи трофеи, которыми так гордилось не одно поколение лордов, врывался в скопления людей, норовя забраться им под одежду и заморозить до самых костей. Ещё и мелкий дождь заморосил, будто боги за что-то гневались и пытались сделать этот день ещё невыносимей.

Во внутреннем дворе замка с самого утра было многолюдно. Такого столпотворения здесь не бывало никогда, даже во время королевского визита. Повод у нынешнего собрания был совсем не радостный. Тяжело было видеть хозяйку замка, молодую красивую женщину, бледное лицо которой залили слёзы, в её глазах поселилось истинное безумие, а подол шикарного платья был весь перемазан грязью. В истерике женщина не могла найти себе места, то срывалась куда-то бежать, то падала на пол и рыдала похлеще всякой баньши, то рвала на себе волосы от беспомощности. Окружавшая её группа жриц тщетно пыталась хоть как-то успокоить госпожу, но их боги были бессильны перед горем матери.

Лорд Вудбранд, когда-то великан, об удали которого барды слагали песни, теперь был сухим скрюченным стариком, уже не способным самостоятельно передвигаться. Вжавшись в кресло и кутаясь во множество одеял, он скорбно глядел в пустоту старинных стен, в которых прошли долгие годы его жизни. Вудбранд казался безучастным к стенаниям молодой жены, да и ко всему происходящему во дворе его замка. Сегодняшние события подтолкнули его к самому порогу смерти, и он вот-вот готовился через него переступить.

С самого утра по Вэймуту разнеслась весть о пропаже маленького Фили, единственного сына и наследника лорда Вудбранда. По слухам, испугавшись птиц, мальчик побежал в лес, его не смогла нагнать старенькая нянечка, не отыскала и замковая стража. В лес устремились отряды охотников, лесорубов, егерей, всех, кто мало-мальски знал окрестности, но даже охотничьи псы не смогли взять след ребёнка. Позже люди лорда прочесали весь город, задерживали и обыскивали каждую повозку, допрашивали каждую подозрительную личность, предполагая возможность похищения Фили. К полудню Вудбранд, осознавая, что его собственных людей недостаточно, повелел использовать все доступные силы, как местных, так и приезжих, для поисков сына и обещал щедрую награду тому, кто отыщет Фили.

Во дворе скопилась целая толпа добровольцев, которым велено было хорошенько подготовиться и вооружиться. О том, как поисковая операция вдруг превратилась в почти военную, собравшиеся могли только гадать. Кто-то вроде бы слышал, что первые из поисковых отрядов, уже успевшие вернуться в замок, будто заметили следы необычайно крупного зверя на лесной тропке, а в чаще заметили волков. Один из местных жителей вспоминал, что Королевский лес ещё пару десятков лет назад кишмя кишел разной нечистью, от гоблинов до троллей, а в давние времена в этих краях и драконы водились. Хоть стараниями лорда Вудбранда от такого соседства удалось избавиться, не стоило исключать встречи с опасными недобитками тех племён или появления новой угрозы, спустившейся с гор.

Седовласый кастелян, ветеран многих войн и битв, отпечатавшихся шрамами на его лице, занимался организацией многообразной массы добровольцев в небольшие отряды по пять-десять человек, которым вверялся определённый участок леса для поисков. Выделив из толпы очередную группу из семи человек, он стал проводить инструктаж. Усталость и нервное истощение кастеляна была хорошо заметна, за мальчика он, похоже, переживал не меньше его родителей, а в его возрасте подобные волнения переносились скверно.

– В последней раз Фильдора видели в полумиле к северу от замка, – медленно проговаривал старик, наверняка, устав от многократного повторения одних и тех же слов. – На опушке есть небольшой парк с беседкой, где молодой господин любит завтракать и играть. По возвращении с завтрака мальчика напугала стая ворон, он побежал в сторону леса и пропал среди деревьев. Поскольку лес он знает плохо, мог пойти куда угодно. Ваша группа отправится от беседки на северо-запад. Глядите в оба, мальчику пять лет, он легко спрячется в норе или за корнями, пройдете в двух шагах и не заметите. Скорее всего, на зов он не ответит, незнакомцев побоится. На ночь лучше привал устроить, в темноте всё равно искать бесполезно. Как на дорогу, ведущую к Эспару, выйдете, считайте, что пришли. Дальше искать бесполезно, ребёнок такой путь не пройдёт.

Седовласый ветеран показал очень схематичную карту леса и провёл пальцем от изображения замка к дороге. Стражники в это время принесли группе связку факелов, плащи от дождя и сумку с походными припасами.

– Еды на два дня, больше не понадобится, – кивнул кастелян на сумки и устало добавил. – Там ещё ленты, которые надобно повязывать на ветви там, где проходите, чтобы мы, если что, могли ваш путь отследить, да и вы сами дорогу назад нашли. Ваш цвет – жёлтый. Ищите на опушке флажок такого же цвета, оттуда начинайте поиски. А сейчас сообщите мне ваши имена и звания. И если есть ко мне вопросы, то задавайте.

Кассандра. Казалось бы, на сегодня уже с избытком отсылок к Гомеру. Но не было ли там пророчицы, которая пророчила чистую правду, а ей никто не верил? Забавно. Улыбнувшись про себя неожиданной мысли, Эморри принялся составлять план дальнейшего опроса. Словам Кассандры никто не верил. И если история развивается по спирали, и события действительно повторяются в точности с течением времен, то Эморри тоже не поверит. Подлинный фатализм. Возможно, будущее где-то и высечено на камне. Но значит это лишь то, что только человек выбирает, как поступать.

Хорошо. Ты просто шла мимо и во владениях виллы оказалась не со злым умыслом. Также предположим, что магистриан может решить какую-то проблему, какую не может решить знать. Ты не лезла через ограду и не пряталась в тени.

Но кто тогда из часовых или патрульных видел тебя?
Если ты знала, что магистриан скоро отплывает, что мешало тебе дождаться, пока он выйдет из виллы и отправится в порт?
Что мешало написать ему письмо?
Что мешало просто попросить часового или караульного донести до него свою просьбу?

И пока он думал об этом, пташка все щебетала и щебетала, глядя в глаза Марку. Это разумно. Из всех троих он наиболее уязвим — молод, чувствует сословную общность с патрицианкой и уже первым ходом выказал гостье свое расположение. Прочность цепи определяется прочностью самого слабого его звена. Цепь сдавала. Но затем девушка выдала нечто, за что сознание Эморри зацепилось намертво.

"Воровать? Нет! Я искала покои... едва я подошла, этот человек бросился на меня, обвиняя в воровстве!"

Воровать. Воровстве. Воровство. Что-то засаднило, как заноза под лопаткой — и ноет, и не дотянешься. Архип не обвинял ее в воровстве. Архип обвинил в проникновении в кабинет — а проникновение может быть совершено с любой иной целью. Найти документ и запомнить его, совершить поджог или подложить яд. Но девушка сказала именно "воровать". Выходит, проговорилась?

Надо уйти в тень. Дать девчонке доиграть роль, а потом задать вопросы Архипу. Кто знает, сколько еще полезной лжи она сейчас добавит к имеющейся.

Рикардо ужаснулся рассказу Китнисс о своей незавидной судьбе. Исходя из слов, которыми девушка решила поделиться, он не мог назвать её никак кроме как «рабыня». То, что рабство процветало в городах Осколков, а право тамошних аристократов на владение людьми уважалось Девятиградьем, было для него попросту немыслимо. Ему стало стыдно за то, что он с первого взгляда посчитал её наивной и изнеженной. Наивным оказался как раз он, считавший, что в Союзе Вольных Городов — просвещённом мире университетов и метрополитенов — не было места для такого варварского понятия, как рабовладельческий строй. Рик попросту не знал, что сказать и чем помочь несчастной девушке. Он даже не стал задавать уточняющих вопросов, опасаясь, что эта тема для Китнисс может быть крайне болезненной.

В ответ на предложение остаться на ужин, Рикардо переглянулся с Каином и, улыбнувшись, утвердительно кивнул.
— Конечно, почему бы и нет? У вас тут где-то неподалёку есть рынок или трактир? Мы бы с Каем захватили по бутылке вина. Не с пустыми же руками идти в гости.

У отца Виктории, Натана Араловича, была одна очень характерная привычка. Всякий раз, работая в редакции и изучая последние известия Европы из газет, он, натолкнувшись на интересную новость, декламировал вслух известное двустишие Мицкевича:

Ciemno wszędzie, głucho wszędzie,
Co to będzie, co to będzie?

Этим "цё то бендзе?" были встречены известие о сараевском убийстве, австрийский ультиматум, голосование в рейхстаге по поводу военных кредитов, и многие другие события, истинного масштаба трагичности которых не подозревал еще никто по обе стороны Атлантики. Менялась лишь папина интонация при произнесении давно уже ставших крылатыми польских слов: от скорбной или негодующей до обнадеживающей. Не стоит удивляться тому, сколь часто за последние пару лет "цё то бендзе?" всплывало в памяти Вики. Последний раз - вчерашним вечером...

***

Работа в кафе имела как свои преимущества, так и недостатки. Бывшая столовая общества "Питомник", вновь приведенная к старорежимному виду, имела большую потребность в обслуживающем персонале со знанием иностранных языков, в официантках, способных объяснить бестолковому бритту, что прославленный Маяковским загадочный рьябчшик - это всего лишь особый russian pheasant, и, напротив, что пожарская котлета - это, кхм, не совсем та cotelette, которую вы, господин офицер, могли бы обнаружить своем родном хэм-энд-биф шопсе. За великолепное знание языка Вике до времени спускали многое - и отсутствие отработанной годами сноровки, с какой та же Аня сервировала стол, и отсутствие тех самых округлостей, которыми порядочная официантка обязана радовать взгляд клиента... В разговоре с офицерами и посольскими, правда, приходилось старательно имитировать акцент: ее нью-йоркское происхождение вызвало бы куда больше вопросов, чем легенда, с которой она легализовалась в городе - стандартная история дочери московского коммерсанта из выкрестов, к которому одним нехорошим вечером пришли люди из ЧК, и больше никто его не видел.

Проблема была в том, что изначальный план, с которым товарищ Владимирова устраивалась на эту работу - крейсировать по залу, выхватывая из воздуха важные сведения, каковыми расслабившиеся в непринужденной обстановке офицеры и дипломаты станут сыпать на каждом шагу - не то чтобы провалился, но явно в полной мере не реализовывался. Большинство служащих посольств и интервентов интересовалось исключительно вопросами личной наживы: скупка за бесценок драгоценностей и мехов у беженцев, планы участия в коммерческих делах города и области, ловля рыбки в мутной воде - кажется, это было основной темой всех разговоров. Оставался, правда, вариант с расположившимся в отдельном углу штабом Чаплина, но, во-первых, русские офицеры не были сферой ответственности Вики как официантки, во-вторых, как раз они отличались звериной подозрительностью, и при любом сколько-нибудь важном разговоре прежде всего заботились об удалении посторонних.

Именно поэтому не иначе как счастливым случаем нельзя было назвать тот факт, что именно Вика, а не ее напарница, подслушала обмен репликами между импульсивным кавказцем Ганжумовым и самим "главнокомандующим". Собственно, именно в этот момент в ее голове отчетливо послышался отцовский голос - "цё то бендзе?". Что-то будет?

Вопрос лишь в том - что? Внимательно наблюдавшая за происходящим в городе девушка прекрасно понимала, что дело движется к некоему аналогу прошлогодней корниловщины в Питере. Столкновение между столь разнородными силами, как "демократические" контрреволюционеры с одной стороны, и промонархическое офицерство - с другой, было объективно неминуемым, и единственным сдерживающим фактором (которого не было в 1917 году) здесь являлись интервенты, не заинтересованные покуда в масштабной сваре. Однако котел противоречий явно закипал, и вопрос был лишь в том, насколько достанет сил у теперешних хозяев города из Антанты держать на месте крышку? Изначально Виктория была настроена по этому поводу пессимистически: интервенты даже по соотношению сил выглядели главным игроком, способным загнать в свою упряжку реакционеров всех мастей, и для этого у них имелся нужных размеров кнут и приличный пряник. Однако подслушанный разговор явно свидетельствовал о том, что "цё то бендзе", и "бендзе" без вопросительного знака...

Вопрос был в том, как обернуть ситуацию в свою пользу, увеличив влияние большевиков в городе. Как организовать в случае необходимости выступление рабочих, чтобы не дать офицерью установить открытую военную диктатуру - и в то же время не сыграть на руку эсеровско-энесовской контре? Чтобы в равной мере ослабить и условного "керенского", и обобщенного "корнилова"? Еще одной проблемой было собственное положение Виктории в подполье: она ведь далеко не выглядела его общепризнанным лидером. Слов нет, репутацию девушки среди провинциальных революционеров здорово укреплял статус столичной штучки, видевшей живых Ленина и Троцкого, но возраст в сочетании с незнанием местной обстановки играл не в ее пользу. А многие идеи, которые она планировала реализовать в случае начала открытого конфликта между эсерьем и монархистами, несомненно, вызовут у некоторых узко мыслящих товарищей отторжение, и надо иметь поистине ленинский авторитет, чтобы заставить всех принять ее предложения.

Увы, Вика Владимирова была пока всего лишь Владимировой, но никак не Лениным и не Троцким. У нее сейчас не хватало власти даже призвать к более ответственному поведению в подпольных делах свою соседку по комнате Аню, хотя многие вещи в их с Сержем отношениях уже начинали откровенно раздражать. Положим, с какой частотой загонять паровоз в депо - это их личное дело, хотя после каждого такого вечера любви Вике приходилось очень долго проветривать комнатку, чтобы избавиться от характерного запаха. Но вот денежные дела - это уже другой разговор, и сейчас девушка находилась в крепких раздумьях насчет того, как бы прервать эту аферу Закемовского, не вызвав крупного скандала и ссоры с товарищами, ибо Серж в своих махинациях начал уже откровенно наглеть. Просто пойти к Теснанову и выложить ему все начистоту было точно не вариантом - ей ведь еще очень долго жить с Аней под одной крышей. Мда, Виктория Натановна, куда вам сбрасывать в море контру с интервентами и восстанавливать Советскую власть на территории размером с полторы Франции, когда вы не можете даже дисциплинировать парочку любвеобильных "железнодорожников"?

***

После первого шока от зрелища физиономии Закемовского в окошке еще не до конца проснувшаяся Вика снова услышала в своей голове отцовские слова. "Цё то бендзе." И, пока она одевалась и нацепляла парик, не забыла извлечь из под подушки браунинг: черт знает кого мог притащить на хвосте явно влипший в историю Серж? Предоставив Ане перебранку с возлюбленным, Владимирова прорабатывала в голове варианты действий на случай непредвиденных обстоятельств, приходя пока к одному выводу: что бы ни произошло, кого бы ни притащил с собой Закемовский - инициативу и командование сейчас необходимо перехватывать именно ей. По очевидным причинам. Она молчала, пока "железнодорожники" бранились и суетились, не желая до времени соваться вперед - надо оставаться для незнакомца большей загадкой, чем он был покуда для нее. Но, когда, наконец, прозвучала фамилия ночного гостя, Вика все поняла до пояснений "генерал-губернатора". Началось, стало быть. Самое главное - нельзя сейчас демонстративно удивляться и суетиться: именно ее поведение должен оценивать в первую голову этот отставной козы барабанщик, именно с ней он будет говорить как с законным представителем большевистской партии в городе.

- Ну что ж, этого следовало ожидать, - с некоторой скукой в голосе произнесла Виктория. - Серж, вон там, в углу, веник, совок и тряпка. Подметите, пожалуйста, и оботрите обувь, пока не разнесли грязь по всей комнате. Затем передайте нашему гостю. А вы пока садитесь, гражданин генерал-губернатор, вон табурет, пододвиньте его сюда.

Сама Виктория садиться не спешила, встав в тусклом свете керосинки так, чтобы левая рука с зажатым в ней браунингом (предусмотрительно снятым с предохранителя) оказалась в глухой тени. Не то чтобы она собиралась доводить разговор до смертоубийства здесь и сейчас (это было бы форменным идиотизмом), однако кто знает, как все повернется...

- Ну что, Яков Тимофеевич, - начала она беседу. - Как я понимаю, пришло время, когда контрреволюция стала пожирать своих пасынков? Чаплин решил, что со сворой бесполезных болтунов пора кончать, покуда они не погубили дело борьбы с большевизмом? И вы, стало быть, перед перспективой неминуемой петли явились сюда...

И тут Вика сообразила, что понятия не имеет, о чем говорил с Дедусенко Серж и в курсе ли "генерал-губернатор", что оказался в большевистском логове. Да что за болван-то, хвостом тебя по голове? Неужели нельзя было хотя бы оставить эсера чуть позади и предварительно договориться о том, как ему представляться? А теперь же - теперь предстояло импровизировать. Для начала следовало дождаться реакции гражданина социал-предателя.

Рикардо часто помогал отцу в качестве подручного-молотобойца. Иногда вместе с ним работали два или даже три подручных. Отец своим молотком-ручником управлял работой молотобойцев так же, как дирижёр своей маленькой палочкой — оркестром. Куда молоток кузнеца ударит, туда и бьёт своим тяжёлым молотом-кувалдой молотобоец. Так и работают в кузницах: кузнец по заготовке молоточком — «дзынь», а молотобоец своим молотом — «бом». И разносится по всей округе – «дзынь-бом, дзынь-бом, дзынь- бом»...

Он заметил, что учителя сработали сегодня так же слаженно. «Дзынь» — и брешь в защитном куполе была проделана ровно там и когда нужно; «бом» — и мистер Уайет оказался тут как тут, чтобы закрыть её в следующий же миг. Это натолкнуло Рикардо на мысли о том, что подобные происшествия в Университете были не такой уж редкостью.

И всё же то, что Жанна осталась цела и невредима, казалось ему невероятной удачей. Если бы кто-то замешкался и координация учителей была бы нарушена, всё могло обернуться совсем по-другому. Рикардо пытался представить себе, как бы он поступил, если бы его новая одноклассница споткнулась у ворот или получила камнем в затылок. Побежал бы он за нею в разъярённую толпу, чтобы, рискуя собственной жизнью, попытаться спасти совершенно незнакомого человека? В тот момент он, пожалуй, находился ближе всех к Жанне и, вдруг что, ответственность лежала бы именно на нём.

Будто в ответ на эти мысли, девушка материализовалась прямо перед ним.

— Давай, — кивнул парень, смахивая непослушную прядь волос с глаза. — Я Рик. Ловко ты того урода приложила, — улыбнулся он. Улыбка вышла искренней, но неловкой.

Рикардо отошёл от Жанны на положенные десять шагов и развернулся к ней лицом. Оказавшись напротив своей оппонентки, он без излишней вульгарности изучил её взглядом с головы до ног. Красивая, не то что Саша. Без избалованной наивности, как у Китнисс. И не смотрит на окружающих, как на говно, в отличие от Неласир или Фрейи.

«Да, побежал бы» — подумал он, а вслух сказал: «Готов!»

Тебя желает видеть дуканерий. Да. Чутье не обмануло. В письме действительно содержалось что-то, что касалось их самих, Эморри и Марка — чутье в целом редко подводит в такие моменты. Лагуз приучает слышать внутренний голос. Лагуз — это вода. Взбаламутив воду, действуя порывисто и необдуманно, можно ничего в ней не увидеть. Марк задержался на достаточное время. Время, явно большее, чем требуется для "Давай сюда" и "Все, иди". Кивнув ему, Эморри поднялся и пошел следом. По коридору, вслушиваясь, как за стенами куда-то поспешали облаченные в железо люди.

— Господин, — оказавшись в кабинете, он коснулся груди и склонил голову. Как не было заведено в Риме, но было в земле алеманнов. В чертоге старейшин. Италики не отпускали бород, не учились владеть оружием сызмальства и не ходили звериными тропами, предпочитая дороги. Не все порядки откликаются в умах и душах живших далеко за лимесом. Но, к чести Рима, навязываются тоже не все. И италик, и алеманн могут стать гражданами Рима, но италиком алеманну не стать. Нет смысла в подобострастии. Никого ты этим не обманешь — ни других, ни себя тем более.

Эморри выслушал Луция спокойно и не менее спокойно принял назначение. Удивлен не был, но радоваться или грустить — тут уж терялся. С одной стороны, отдых и покой на простых почтовых пересылках остаются позади. С другой — значит, Рим и правда не забывает. Без иллюзий: не доверяет, не гордится и не стремится выделить. Просто не забывает. Вроде того, как кто-нибудь не забывает, где лежит киянка в доме, или как пройти в ближайшую бакалейную лавку.

По Луцию заметно: человек привык руководить. Показывается такой на горизонте, и что-то неизгладимо меняется. То ли сам мир вокруг, то ли попросту люди. Да и армейский, судя по всему. Шрам на шее, выправка, речь без долгих лишних присловий. Ладно, что ж. Стоит оставить надежду, что он не будет ссать на камни капищ или ходить по дрова в священные леса. Как это нередко бывало со стороны римлян в западных походах.

"Мне нужен разведчик. Отправляемся куда-то. Делаем какие-то вещи. Скорее всего, всем хана". Немного недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Но раз расскажет позже, то так тому и быть. А пока стоит подготовиться к худшему:

— Я бы поел, да... А вопрос один разве что. Кто из патрициев за нами приглядывает?

То, что с ними отправится знать, считалось почти безотчетно. Иначе кто еще мог бы доставить проблем человеку в ранге дукенария и должности магистриана? Разведка учила, что рот надо держать на замке. Но есть люди, перед которыми даже молчать недостаточно. Надо тупо бдеть. Бдеть десятикратно.

— Эйтни. Мало одного имени, чтобы отыскать человека, магистриан, — рассудил он. — Какая она из себя? Какого роду? Какие боги или, может быть, духи ее защищают?

  Луций пропускает мимо ушей чепуху про соки и про то, какой Марк из себя прекрасный. Обычная болтовня молодняка. Им когда кажется, что они сейчас в агентес ин ребус рванут, рвет крышу, и они начинают думать, что вот-вот поймают за яйца кого-то важного, ну а там уже сенат не за горами.
  Из всего этого Марк мог сказать одну полезную вещь - в чем его недостатки. Навроде такой шанс - предупреди заранее: я ленивая скотина и плохо запоминаю имена. Или там... да неважно. Да нет, сколько Луций себя помнил, ни один сразу об этом не сказал. Ну и ладно, в общем-то, надо иметь яйца, чтобы о своих недостатках начальнику всё выложить. Что докопался до парня? Тем более, что дальше Марк наконец выкладывает интересное. Луций слушает не перебивая.
  Ага, двоеженец, распутник. "Рыбак рыбака видит издалека, да Луций?" - "Да нет, какой я двоеженец, я просто очень долго не вижу жену. Которую за меня выдали, не спросив моего мнения. Мда. И вообще. Когда появляется такой голосок - ты дави его Луций, дави сразу намертво, потому что ты работаешь для Империи, а не для себя. А Тамар - она тебе просто нужна, потому что нужна, потому что не надо перекрывать воздух, а потом удивляться, почему человек сдох. Вот так."
  Ладно. Чепуха все это. Все просто. Распутник - и с этим можно работать. Такая блестящая женщина, как Флавия, и такой орел, как Кесарий, к ней ни разу не подкатил на колеснице с членом вместо дышла? При таком-то муже-философе? Да не может быть! Еще как подкатил. Только судя по тому, что в глазах у Флавии, судя потому, что она готова сдать собственного отца потому что так надо, получил от ворот поворот. Вот и славно. Можно работать.
  - Ммм, вот оно что! - произносит он, едва не покатившись со смеху, когда Марк рассказывает про Перво... дви... не, это слишком смешно, чтобы воспроизводить. Луцию хочется сказать: "Сынок, ты же хочешь карьеру сделать? Выброси эту муть из головы!"
  Но какое ему дело? По молодости кто как не дурил, "перводвигатель" - не худший вариант. Тем более хоть что-то полезное рассказал - уже не безнадежен. Ладно, попробуем в деле.
  - Пойдешь со мной к Аврелиану на обед. Попробуй вспомнить что-нибудь из своего Фемистия - он оценит, я уверен. Тебе надо будет его обаять, только веди себя естественно, не напряженно. Поперек него не лезь - и все будет хорошо. Всё, смени одежду после дороги, омойся и жди меня.

  Теперь Эморри.
  Варвар. "Не предаст так просто." Что этот молокосос вообще знает о предательстве? Что он знает, сука, об Аргенторате? Что это для него - просто слово. "Он умеет преодолевать натуру."
  Мальчик, он двадцать лет служил Империи. Что ты в этом понимаешь? Натуру, сука, умеет преодолевать.
  - Я - Луций Цельс Альбин, - говорит Луций. - Для тебя просто "магистриан". Садись. В бумаге, которую мне привезли сказано, что ты поступаешь в моё распоряжение. Мы идем в Тиру морем, куда дальше - узнаешь потом. Раз вас послал Софроний, а тебя приставил телохранителем к этому телку, значит, ты в службе уже давно и сам все понимаешь. Это задание - полная жопа, так что если выберемся живыми - с меня причитается амфора хорошего вина. Ты, видимо, спекулятор, но у меня будешь выполнять обязанности этериала. Предыдущего командира разведчиков я сжег, потому что он был дурак, предатель и баловался колдовством. Был бы ты вроде него, я бы сейчас завернул какую-нибудь херню типа "не повторяй его ошибок", но ты на службе двадцать лет и уже их не повторил много раз, когда мог. У тебя в подчинении будет пока что один тервинг, мне его дали в проводники. Его зовут Эрвиг. Разберись, что за человек, чего может и насколько ему можно доверять. Я бы с удовольствием расспросил, где ты служил и что умеешь, но сейчас дел по горло, на корабле успеется. Так что вопрос у меня один - накормили тебя или нет. И если нет - иди и поешь, потому что может быть что мы двинем отсюда уже сегодня. Вопросы есть?
  Потом добавляет, как будто что-то вспомнив.
  - А, кстати... Эйтни Британка - знаешь такую? Спекулятор. Бывший. Если увидишь - бери живой. Есть к ней пара вопросов.

Марьям – змея.

Не знающим об опасности которую змея представляет, она покажется слабой и хрупкой. Безрукое, безногое поддатливое и упругое тело, пресмыкающееся в песке и стелящееся среди травы, кажущееся смешным особенно в сравнении с настоящими хищниками, которым боги даровали мощные лапы, острые когти и крепкие зубы. Яркая окраска, словно кричащая всем зверям пустыни – вот она я, ешьте меня! Глупый капюшон, который змея раздувает, поднимаясь на собственном хвосте в смешной попытке казаться больше. Пронзительным шипением вместо грозного рыка змея встречает врагов. Тому кто не знает змей, может показаться что змеи любящие погреться на камнях, вбирая тепло, ленивы и сонливы. Даже тонкие стилеты клыков, которые змея прячет во рту хрупки и ломки. Не знающему змей – и не знающему женщин, может показаться что змее также не место среди хищников, как и женщине среди воинов.

Но тому кто видел стремительность броска кобры, каждый кто чувствовал как входят её клыки в подтатливую плоть, впрыскивая капля за каплей смертносный яд, обещающий смерть не менее верную, но куда более страшную чем смерть от когтей и клыков других хищников, каждый кто видел как змея оплетает своим гибким телом свою добычу, заталкивая её затем целиком в пасть (хруст – значит ты все делаешь правильно), каждый кто знает как опасна может быть змея – тот знает также, что громкое шипение, яркая окраска и раздутый капюшон, это не пустая попытка казаться страшнее, но простое и ясное предупреждение, завидев которое, даже грозный лев предпочтет повернуть.

Не наступай на меня.

Ты можешь быть больше и сильнее, ты можешь кичиться своей силой и властью, ты могучий лев, я слабая кобра. Ты царь зверей, это так. Но – не наступай на меня. Или пожалеешь. И если завидишь меня, убирайся с моей дороги.
Марьям – змея.

Народ Таннухидов – тоже змея. Могучие и величественные львы Рума и Фарсы в тени которых лежит змея, кружат вокруг, прочнее всяких цепей связанные своей вековой схваткой, каждый стремясь, как это свойственно львам одолеть соперника. Но змее нет дела до того кто из них станет победителем. Ловко изгибается лишенное костей тело змеи, скользя между двумя противниками, устремляясь то к одному то к другому, бдительно следят лишенные век глаза за их долгим поединком. Сражайтесь, сражайтесь царственные львы. Змея никогда не будет оспаривать право на титул царя царей, у того кто выиграет. Иные, более глупые и самонадеяные уже попытались и заплатили свою цену и змея усвоила их горькие уроки. Ты царь зверей лев, это так.
Но
Не наступай на меня.

Марьям бинт Кхалид – змея из народа змей. Ступай осторожно, когда она рядом.


Всякий родитель желает учить и всякий ребенок желает учится. Но уроки что преподовал учитель и уроки что усвоил ученик, это не всегда одно и тоже. Отец Марьям желал обучить дочь пяти урокам, но она усвоила только три.
Мудрый Кхалид ибн Шамир хотел чтобы она научилась защищать себя, но лучшая защита это нападение. Ударивший вторым проигрывает. Не лови момент – создавай его. Не жди, не трусь, не задавай бесконечных вопросов не другим, ни себе – действуй. Бей. Бей первой.
Мудрый Кхалид ибн Шамир говорил своей дочери что как женщина она слабее мужчин и это было правдой. Но правда такова, что слабость могут позволить себе только сильные. Когда ты слабее ты должна быть сильной. Сильный может позволить себе сдерживаться, осторожничать и сомневаться. Слабой надо вкладывать всю себя в каждый удар. Никаких полумер, никакой нерешительности. Всегда выкладывайся до конца. Соревнуйся чтобы победить. Сражайся чтобы убить. Делай чтобы сделать. Если бьешь – бей сильно.

Большинство девушек племени бану Шамир, достигнув совершеннолетия выбирали себе мужчину, иные выбирали женщину. Марьям не выбрала никого. Мужчины и женщины равно не волновали её, как не волновали её золото и головы скота (хотя иной бы сказал что легко не волноваться об этом, когда у тебя всего в достатке). Её волновали истории. Если движение это жизнь то полнее всего живет та, что движется дальше остальных. Поэтому наступления совершеннолетия Марьям бинт Кхалид покинула бану Шамир и отправилась на Машрик, туда где восходит солнце, оставляя позади и старого отца и братьев и сестер и никогда не отглядываясь назад. Потому что последний урок своего мудрого учителя она усвоила хорошо. Никакой жалости. Даже по отношению к себе.

Акэти стоял на небольшом пригорке и, щурясь от сильных порывов ветра, пристально изучал поле будущей битвы. "Врата Инмэй" – два холма перед ним, встречавшие каждого, кто пересекал этот перевал, перетянули на себя всё внимание полководца. Эти высоты ни в коем случае нельзя отдавать Рэйдзи: старый демон наверняка нагнал сюда конницы, и если встретить его в чистом поле, их просто растопчут. У него не было столь умелых воинов, как у полководца клана Уэямы: всё-таки Акэти был чужаком в семье Фурукавы и никто бы не доверил стратегу элитные отряды клана просто так. Приходилось обходиться тем, что есть. Мужчина закусил губу: в его отрядах крестьян было больше, чем профессиональных воинов, так что приходилось быть изобретательным. Длинные волосы Акэти развевались на ветру, постоянно лезли в лицо и мешали сосредоточиться, но в хвост он их собирать отказывался наотрез: свои волосы полководец любил до какой-то странной одержимости, которая может быть и не приличествовала достойному самураю, но с этой своей чертой характера Акэти поделать ничего не мог. Да и не хотел.

Он поправил наплечник своего доспеха, подтянул завязи перчатки и склонился над картой. Палец заскользил от ставки к войскам Рэйдзи. Вместе с стратегом над ней склонилось ещё трое: Данзо Окибэ – мрачного вида мужчина в черных одеждах, Мисаки Цутия – рослый юноша, давний друг Акэти ещё по детским играм, Хидэхито Аоки – грузноватый, с выбритой головой самурай.
— Самураев и стрелков поставим вот сюда, — палец очертил полукруг. — Асигару поставьте вот здесь. Мисаки, Хидэхито... — Акэти поднял голову на своих советников, — в этот раз вы будете нужны мне на передовой. Наша задача – стоять до последнего. И чтобы воины при первом же успехе – особенно если он будет разыгран противником, – не ринулись в безрассудную атаку, необходимо чтобы кто-то усмирил их необузданность словом. Мои приказы не так быстры, как стрелы, а ваше благоразумие послужит надежной цепью для безумцев, рвущихся в атаку. Данзо, ты останешься со мной. Я не хочу принимать решения в одиночку; одна голова чаще принимает неверное решение, какой бы холодной она не была.
Акэти выпрямился окончательно и посмотрел на северо-восток – туда, где находился замок. Там ждёт его прекрасная Юмико. Во имя любви к ней, он должен устоять, пока не придут подкрепления и враг будет вынужден отступить.
— Пока, я, Фурукава Акэти, в состоянии отдавать приказы – "Врата Инмэй" будут запечатаны для клана Уэяма. Мне нужно сказать речь перед войском, так что поспешим.

Мужчина вскочил на гнедую лошадь и тронул поводья. Выехав вперед перед отрядами он ещё раз придирчиво оглядел стройные ряды собственных войск. Поправил прядь волос, закинутую неугомонным ветром прямо в лицо. "Стрелкам будет трудно бить в цель: ветер такой сильный, что будет сносить пули" –мелькнула в голове мысль. Но уклоняться от битвы было более бессмысленно.
— Воины клана Фурукава! — крикнул он, повышая голос чтобы перекричать порывы ветра. — Сегодня от вас зависит, пройдёт ли противник через эти земли и сожжёт затем деревни с вашими женами, детьми и родителями. От вас зависит, пострадает ли честь вашего господина, Кэйджи Фурукавы. Слушайте меня! Враг силён, но он отчаялся. Это его последняя надежда и он будет биться до конца. Он ожесточен, словно дикий зверь, загнанный в угол. И в этом его слабость! Человек слабее волка, но его ум способен подчинить это животное. Будьте тверды, сохраняйте разум, какой бы жаркой не оказалась схватка – и вы победите. Каждый из нас – воин Фурукавы. Ты, ты, и ты тоже, – мужчина выкинул вперёд руку с гумбаем, указывая на стоящих в строю солдат. — Вы все воины! Так что делайте что должно и будь, что будет.

Закончив эту краткую речь Акэти бросил взгляд в сторону, откуда должно было придти вражеское войско. Что замыслил Рэйдзи? Как он будет действовать? Дорого бы дал самурай за возможность проникнуть в разум бывшего союзника. Но всё что ему сейчас оставалось –молиться Бисямонтэну, что он всё сделал верно. Если Небесам угоден их союз с Юмико, он победит. Если же нет... Акэти примет смерть как подобает. Взлетела вверх левая рука с гумбаем, отдавая последний приказ, и Фурукава поскакал в ставку, пришпорив коня.

  ссылка
Стефан знал, что это случится. Это случается со всеми, кто продал душу в обмен на силу и вечную — вечную? — жизнь. То, что ужасало даже самых могущественных из бессмертных.
  Угасание.
  От Угасания никто не будет спасён. Никакая магия не спасёт от деградации разума и деградации души. Когда ты живёшь так долго, когда ты видишь так много, когда столько смертей проходит через твои руки, ты угасаешь.
  Ты можешь убежать в тишину и покой — ты можешь попытаться. Ты всё равно не можешь убежать от себя. Оно с тобой, оно всегда с тобой, оно урчит в твоей груди, ворочается страшным чудищем, смеётся над тобой. Оно смеётся над тобой, и ты останавливаешься: некуда бежать.
  Ты угасаешь. Ты больше не вечная тварь с властью над живыми и мёртвыми — ты всего лишь потухающая свеча. Одинокая. Хрупкая. Страшишься даже ветра.
  Стефан улыбнулся восходящему солнцу. Его глаза заслезились, пытаясь спастись от небесного пламени, но было поздно. Его стремление к пламени не остановить.
  Тьма провожала его.
  ***
  ссылка
Тьма встречала его.
  Рыбацкий домишко почти на берегу моря был темен: все его окна были вкривь-вкось заколочены. Лихорадочно блестели глаза двух людей во тьме убогости, лихорадочное дыхание заполняло домишко гнилостью.
  С криком ненависти истощённая женщина пыталась дать жизнь, не подозревая, что дала начало сразу двум. Человек и его отражение, тьма и отблеск тьмы в разных концах вселенной столкнулись и рассыпались взрывом. Двое, что неразлучны, двое, что связаны болью и гневом. Боги тяжко вздохнули, ибо связь та мерзка богам; Тьма же укутала своих детей, укрыла нежнее матери покровом ночи.
  Проклятия сыпались на голову младенца, голову красную, словно утопающее солнце. Новая жизнь, новая боль — и никто не заметил их. Жизнь в рыбацкой деревушке шла своим чередом.
  ***
  Отпрыск Сазерлендов времени зря не терял, в отличие от родителей. Совсем ребёнок, он уже не по-детски трудился наравне с остальными рыбаками. Маленькие руки сжимали удочку крепко, стараясь не трястись от холода. Лучше выловить хоть что-то: может быть, так отец не будет кидаться бутылками и пощадит его. Или нет. Настроение отца нельзя было угадать, но Джек старался изо всех сил.
  Снег укрывал его лохмотья, словно плащ, но мальчик будто бы и не чувствовал холода. В маленьком белом лице — ни одной эмоции, лишь средоточие взрослости да синяк на всю щёку. Вчера отец был зол, и Джек поплатился за это; впредь он будет работать усерднее, лишь бы отец больше не поднимал руку.
  И он работал так, как иной раз не работают взрослые.
  И он бы продолжал работать, если бы не заметил её. Маленькую девочку, сидящую на корточках у проруби и заворожённо смотрящую в глубину; и сама девочка притягивала взгляд, только Джек не понимал, чем и почему.

ПОСЛЕСЛОВИЕ



  Путь до Бердаска занял пять дней. Сам город ничуть не изменился с тех пор, как неделю назад его покинул Ноль. Он был похож на пучок пшеницы, где кулак был крепкой городской стеной, а колосья — четырёхэтажными зданиями, чьи остроконечные крыши торчали высоко вверх. Однако порядки внутри стали строже. Леди Силирия последовала советам драконоборцев и озаботилась обороной города. На вратах Ноля и его спутников встретил отряд тяжеловооружённых солдат, которые расспросили путешественников во всех подробностях об их целях визита и указали, что каждый вечер они должны будут отмечаться у хозяина таверны, в которой остановятся, и покинуть город, как только их дела будут завершены. В городе был введён комендантский час с заката до рассвета. По улицам ходили патрульные. Больше всего проблем у ворот доставил дневник на драконьем наречии, но принадлежность Ноля к жрецам Огмы позволила отвести подозрения. Меньше всего проблем — чешуя дракона, которая очень удобно вновь исчезла из сумки Ноля, когда в неё сунул нос любопытный страж. Адраммелех продолжал присматривать за своим подопечным, как и обещал, даже если это означало присматривать и за теми наивными душами, что составляли компанию юному дьяволопоклоннику.
  В самом городе компания разделилась. Не имея большого желания слушать четырёхчасовые лекции о драконьих отходах и о том, каким заклинаниям они служат в качестве компонентов, Дилан отправился сбывать честно собранное добро по максимально достойной цене. Флави пошла с ним: баронессе нужно было срочно обновить гардероб, а так же найти приличное место, где можно принять ванну. Это только воняющие гоблинами мальчишки могли заявиться на приём в высший свет как ни в чём не бывало, а для Флави неделя в лесу без мыла и расчёски не прошла бесследно. Ноль же не стал тратить время на всякие мелочи, когда Тиамат была готова в любое мгновение ворваться в этот мир. Он пошёл сразу к верховному жрецу Огмы, Брандсалдину Мирротору, и Аарон, как фактический хозяин чешуи, пошёл с ним.
  — Чешуя Тиамат?! — поперхнулся чаем Миррортор, и стал стряхивать крошки печенья со своей роскошной бороды. — Не может быть. Дайте-ка взглянуть.
  Лёгкий перекус верховного жреца был прерван, но, как жрец Бога Знаний, Миррортор нисколько об этом не жалел. С большой неохотой Аарон позволил Адре сбросить с чешуи покров невидимости и положить её на столик перед Брандсалдином. Брандсалдин нахмурился, но не от вида красной чешуи, а от того, как она «сама собой» появилась на столе. Однако, он ничего не сказал.
  — Это правда может быть чешуя Тиамат? — спросил жреца Ноль.
  — Это определённо выглядит как чешуя крупного змееподобного существа. Впрочем, «крупного» будет не совсем точным словом. Крупным я бы назвал огра. Мантикору, может. А вот средний красный дракон может достигать пятнадцати футов в холке, тогда как легендарные древние драконы — двадцати, двадцати трёх футов. Множим, делим, получаем: чешуйка такого существа должна быть размером около двух ладоней.
  Ноль и Аарон с сомнением посмотрели на лежащую перед ними чешую, которая была больше похожа на воинский щит.
  — Впрочем, у меня в библиотеке храма хранится трактат Аккенисио Де’Удезара о пришествии Баамута в этот мир. Он изучал следы, сверял рассказы очевидцев, а так же активно консультировался с экспертами от Кэндлкипа до Тэя. У него была странная тяга к цифрам, у этого Аккенисио... Уж очень он хотел измерить и занести в таблицу всё, включая параметры богов. Так вот, если мне не изменяет память…
  Брандсалдин пошутил, верховным жрецам Бога Знаний память никогда не изменяет.
  —… то Аккенисио заключил, что размах крыльев Баамута должен был быть более двухсот футов, а тело, соответственно, от семидесяти до девяносто футов, с медианным значением семьдесят шесть. Множим, делим, получаем…
  Брандсалдин крепко задумался, разглядывая чешую. Она была будто выкована из чистейшей меди, но при этом невероятно легка. И она была магической, определённо магической.
  — Кхмм. Мейстер?..
  Жрец поднял хмурый взгляд на прервавшего его раздумья Ноля.
  — Знаете что? Если кто и может знать, так это сама Высшая Леди Силирия. Она состо… вляет сборники легенд о секретном ордене Арфистов, да. Всякие мифы там, слухи, исторические факты… ну, вы поняли. Арфисты поклялись сражаться к Культом Дракона, и она точно должна нам всё прояснить.
  — Решено! — тут же согласился Ноль, почувствовав, что он не просто долистал до страницы, обещавшей раскрыть ему тайные знания, но и непосредственно прямо сейчас участвовал в чём-то эпическом.
  Они тут же вместе с верховным жрецом покинули Храм Огмы на Холме Познания, и перешли на соседний холм, где стоял замок Вышей Леди Силирии Драгонбрест. Леди была занята встречей с офицерами городской стражи, и пришлось некоторое время подождать в приёмных покоях. Когда встреча была закончена, офицеры почему-то вышли не через главный вход, а воспользовались другими дверями, так и не попавшись Нолю и Аарону на глаза.
  Разговор с Высшей Леди начал сам Брандсалдин и уже по приветствию было видно, что они давние друзья. Без всяких предисловий Брандсалдин попросил явить Силирии таинственный артефакт.
  — Это… Не может быть. Это то, что я думаю?
  — А что вы думаете? — лукаво спросил Брандсалдин, ожидая прямого ответа на свою загадку.
  — Чешуя Тиамат? Та самая, что Культ выкрал у Арфистов в Тэйе? Но… как? Откуда?
  — Всё благодаря этим двум юным героям!
  Широким жестом Брандсалдин укаал на Ноля и Аарона.
  — Смею ли я попросить вас рассказать эту легенду целиком, Высшая Леди? — обратился к Силирии Ноль.
  — И на что способна эта чешуя…— осторожно добавил Аарон.
  — Эту чешую нашёл сам Саммастер. Она способна на многое, но ни на что хорошее. Я слышала легенды, будто она хранилась где-то в местных землях. Храм Чешуи, или как-то так? Я даже снаряжала экспедиции для его поисков. Как вам удалось её найти?
  «С помощью дьявола, который выкрал карту к Культа Дракона, а самим культистам подсказала дракон Скорлворикс, что лично разрушила этот храм», мысленно ответил Ноль.
  — Нам повезло, — соврал он вслух. И только потом осознал глубину своей лжи.
  — В любом случае, мне придётся её у вас забрать. Она принадлежит арфистам, и только Боги знают, на какое зло будет способен Культ Дракона, если чешуя вновь попадёт к ним в руки.
  — Нет! — воскликнул Аарон. — Чешуя моя. У меня друг погиб, пытаясь её раздобыть!
  Аарон удивился, назвав Тибо своим другом. Тогда в храме он так не считал, но сейчас слово само сорвалось с его губ. Адраммелех тем временем быстро смекнул к чему идёт дело, и снова укрыл чешую невидимостью.
  — Чешуя слишком опасна, — начала было объяснять Силирия, но артефакт уже пропал с её глаз.
  — Мы хотели использовать её в борьбе против культа, — стал объяснять Ноль.
  — Какая глупость! А если вас завтра убьют ассассины культистов и заберут чешую с ваших трупов? Мы не можем так рисковать.
  — Чешую мы не отдадим и точка. Если вы не хотите нам помогать, то и пожалуйста! Подумаешь! Найдём тех, кто хочет.
  — Аарон хотел сказать, что…
  — Я знаю, что я хотел сказать, — неожиданно резко для самого себя перебил Ноля Аарон. — Всё с ней понятно! Она просто хочет заграбастать чешую себе. Пойдём отсюда.
  — Боюсь, я не могу этого допустить… Стража, задержите этих двоих.
  Но Аарон не собирался допустить, чтобы его схватили. Он уже посидел на цепи в лагере культистов, и больше не собирался сдаваться в плен без боя. Пальцы мальчика вновь покрылись инеем, когда трое телохранителей Высшей Леди перегородили ему выход.
  — Я начинаю сомневаться, на чьей вы стороне, — мягко начала леди Силирия.
  — На стороне добра, очевидно же! — Огрызнулся Аарон, удерживая некромантское заклинание на кончиках пальцев.
  — Аарон, я понимаю, что тебе может быть неприятно сейчас, но оказание сопротивления при аресте…
  — Ничего ты не понимаешь, Ноль!
  Ледяная ладонь из загробного мира обхватила сердце одного из стражей, едва тот попытался скрутить Аарону руки. В следующую секунду второй страж напал на Ноля. Завязалась драка, в которой в ход пошло всё: кулаки, зубы, кинжалы, заклинания. Взирая на всё это сверху, невидимый бес Адраммелех только закатил глаза и вылетел из покоев, пока его не задел шальной магический снаряд.


  * * *

  Дилан и Флави должны были встретиться с Аароном и Нолём тем же вечером в таверне, но парни так и не появились. Идти на улицу на их поиски было слишком рискованно: суровый закон о комендантском часе говорил, что любой, оказавшийся на улицах после заката, может быть заключён под стражу до выяснения обстоятельств. Так что не оставалось ничего другого, как дегустировать дорогие вина в этой (довольно приличной, надо сказать) таверне. Благо золота за свои сокровища Дилан выручил даже больше, чем рассчитывал. Рядом с ним сидела Флави, неожиданно красивая в новом платье и с чистыми волосами любимого плутом цвета — золотого. Она пахла чем-то вкусным, а выпитый алкоголь придал её аристократичным скулам простодушный румянец. После очередного бокала Дилан не удержался и приблизил губы к её щеке.
  И тут же прозвенела пощёчина!
  — Ты что! Дурак! — Обиделась Флави, и отвернулась, чтобы Дилан не увидел её улыбки.
  Остаток вечера получился скомканным, а потом подростки ушли спать по своим номерам.
  На следующий день они уже сами пошли в храм Огмы, чтобы выяснить, куда запропастились Ноль и Аарон.
  — Ноль? Да-да, знаю такого. А вы, значит, с ним в одной компании? — уточнил у них бородатый верховный жрец, назвавшийся Брандсалдином.
  — Мы его друзья. Мы бы не докучали вам расспросами, если бы это не было важно, — пояснил Дилан.
  — Важно, говорите? Ваш друг вляпался в пренеприятное дело и сейчас находится под стражей, пока мы кое-что ищем. А вы, значит…
  — Уже уходим, — тут же перебила его Флави.
  — Стойте, не так быстро. Вы были с ним, когда он… нашёл… ну... ту штуку.
  Флави что-то шепнула, и Дилан почувствовал аромат полевых цветов.
  — Нет, что вы! Мы простые аристократы. Путешествуем, смотрим достопримечательности. Ноля этого вашего только один раз в таверне видели. Ну, нам пора! Прощайте!
  Выйдя на улицу, Дилан и Флави, побежали обратно в таверну за своими вещами.
  — Это что сейчас было?
  — Что было, то прошло. Или вот-вот пройдёт, так что надо спешить.
  — А чего теперь Ноль?
  — Чего «чего»?
  — Как его вытаскивать?
  — Мне-то откуда знать? Это ты палач и мастер пыток, тебе лучше знать все эти штуки про темницы. Я только как сажать знаю, а как вытаскивать — ну извините...
  — Проклятье...
  До таверны они добежали без проблем, а там расплатились и тут же покинули заведение, на всякий случай. Что было делать дальше — совершенно не ясно. И нужно ли делать что-то? У Флави не было такого уж искреннего желания со всем этим разбираться, а Дилан? Ну, как сказать. Может быть? Хотя есть некоторая ирония в том, что законник почувствует теперь на собственных запястьях, какими справедливыми бывают его законы…


  * * *

  Ноль сидел в камере тринадцатую ночь. А это значит, что сегодня был первый день месяца Элейнт. Это уже стало чувствоваться по ночам, когда в свете факелов иногда можно было разглядеть собственное дыхание. На нём была арестантская роба из мешковины, не слишком удобная, но хотя бы не пахла гоблинами. Постелью ему служил сноп сена, а в противоположном углу его нового дома было ведро для справления нужд. Под самым потолком виднелось крошечное окошко, размера которого хватало ровно настолько, чтобы видеть, как день сменяет ночь, а ночь сменяет день. Словно чувствуя вину, Брандсалдин иногда приносил Нолю книги, позволяя хотя бы в воображении вырываться из этих каменных стен.
  Но по ночам читать было невозможно, и невозможно любоваться звёздами, а потому Ноль обычно просто сидел в темноте и слушал. Как капает вода, как шуршат крысы, как… кто-то идёт. Лёгкая, крадущаяся поступь, совсем не как у стража. Спаситель? Убийца? Аарон! Мальчик стоял по ту сторону решётки, узкая полоска лунного света освещала его лицо. На нём была такая же арестантская роба, а в руках — красная пластина чешуи Тиамат, которую он держал как щит.
  — Аарон! — громко шепнул Ноль. — Ты выбрался! Скорее! У тебя есть ключи?
  Но мальчик не спешил открывать клетку. Он стоял в коридоре и смотрел на Ноля — грязного, жалкого, пострадавшего за правду. Так желавшего уничтожить чешую и доверившегося взрослым. Правильный Ноль хотел сделать всё правильно. И вот итог.
  — Аарон, ты чего?..
  Аарон продолжал стоять. Было слишком темно, чтобы Ноль мог увидеть на его лице какие-либо эмоции.

Бес молчал. Пламя погребального костра отражалось в его чёрных зрачках адскими огоньками. За этот день он успел многое, не привлекая к собственной персоне лишнего внимания. Убив Ксуфию, его подручный выполнил свою часть контракта раньше, чем ожидал сам Адраммелех. Обыденность, с которой Аарон прикончил женщину, забавляла беса. Вот так и творится настоящее зло: мимоходом, без драматичного хохота и даже почти без злого умысла.

Теперь душа Аарона Вуда принадлежала ему. Но, вопреки распространённому заблуждению смертных, не все души одинаково ценны. Это было лишь началом долгого пути. Адраммелеху предстояло сделать ещё многое, чтобы вырастить из своего подопечного настоящего Злодея с большой буквы.

Бес молчал, когда объявились эльфы и убили человека, которому он был должен услугу. Одной проблемой меньше.

Он молчал, когда в очередной раз проявилась клыкастая фейская натура Флави. Девчонка, погладившая мохнатую киску Тарариалы, могла помешать его планам. Нужно было что-то с этим делать.

Информация культе Тиамат, которой он завладел сегодня, была крайне интересной. Равно как и реликвия, которую он собственноручно вынес из дольмена. Нужно было обязательно доложить об этом Владыке. Что-то подсказывало бесу, что за сегодняшние достижения его дома ждёт повышение. Повышение, после которого он вернётся в мир смертных и продолжит сеять коварное, злобное, вечное.

— Мне нужно отлучиться, малыш, — прокаркал ворон, — бросая чешую Тиамат на землю подле ребятишек. — Ты хорошо потррудился сегодня. Вы все хорошо потрудились. Можете собою горрдиться.— Я вернусь через несколько дней. Постарайтесь не прроворонить чешую.

С этими словами птица вспорхнула со своей ветви и, хлопая крыльями, устремилась в сторону костра. Один миг — и бушующее пламя поглотило дьявола целиком и бесследно.

ссылка

Так и вышло, что вместо одного хоронили многих.

В месяц элесиас, последний месяц лета, ночь наступает быстро. Расставленные ребятами факелы горели внутри кольца каменных плит, а за ними густой пеленой поднимался лесной мрак. Факелы освещали высокую гору хвороста. На белой плите в её центре лежали те, кто выходил в лихое приключение, но взамен отправился в последний путь. Тайны древности — не игрушка для случайных людей; особенно тайны зловещей секты, сделавшей память о кошмарных небесных змеях своей религией. Но именно так, возможно, судьба находит неожиданных героев. Находит тех, кого вновь и вновь бросает в круговорот событий, весь масштаб которого ведом, наверное, одному только Адраммелеху.

Кольцо огней отражалось в бездонных вороньих глазах. Потусторонняя птица сидела на самой высокой из храмовых стел. Ночь скрывала броню иссиня-чёрных перьев, носившую в недосягаемых анфиладах былого цвет багровой меди. Кто знал, о чём думал демон? Сейчас его взгляд был прикован к худощавой девочке с пышной копной светлых вьющихся волос.

Флави, дочь старого барона, в свою очередь не сводила глаз с обглоданного лица несостоявшегося оруженосца. Добряк Тибольд оказался в Гринесте случайно, всего лишь сопровождая заезжего рыцаря-эрранта — и по своей доброте вступился за незнакомых ему людей. «Доброта» странно звучала в её мыслях. Эта концепция не пользовалась фавором в просторном, но лишённом всякого тепла маноре Лаббе. Узнать её было странно. Доброта пахла кипарисами. В конце концов, Флави шевельнулась. Она знала, что Гринест сгорит, а теперь её собственная рука, будто принадлежавшая кому-то иному, протягивала пылающую головню в хворостяной лабиринт. И в огромном погребальном костре рождалось пламя.

Аарон стоял между Нолём и Диланом. Мальчику казалось, что в разгоравшемся костре проступают очертания эмблемы, выбитой на могучих храмовых вратах. Пять драконьих голов — в цвет снега, бронзы, сапфира, турмалина и меланита — кружились в огне. Их танец безмолвно предупреждал о судьбе, постигшей много веков назад древний Унтер. У этой судьбы было имя. Это имя незримо присутствовало в багровом отсвете чешуи, что одним присутствием лишила рассудка Сковака и его паству.

Хворост занялся быстро. Вскоре он запылал в полную силу. Стена пляшущего огня скрыла от Дилана массивное тело наставника. Маэл, прозываемый то Медорезом, то Медовым Котом, был мёртв. Свирепый и храбрый, безусловно коварный, но по-своему надёжный. Оставивший во многих сердцах ненависть и презрение, но заслуживший беспрекословное доверие своего молодого воспитанника… всё исчезало в пламени. Дилан был брошен наедине с собой и миром, полным лживых богачей, ублюдков в сутанах и себялюбивых доброхотов. Даже эльфийское племя, народ грёз из детских сказок, не оставило ему ничего, кроме стрел, изуродовавших старого наставника, когда никто не мог прийти ему на помощь.

Ноль кутался в плащ. В носу счетовода застрял запах палёной плоти, которым теперь пропитался дольмен. Там, внизу, Ноль и Дилан сжигали оставшихся мертвяков, а потом разбойник выбивал из стен алтарной залы драгоценные камни. Ноля не преследовал император из зелёной звезды. Ноль не был обещан в жертву продажным предком. Его учитель не погиб, потому что, как положено губернатору, нечасто покидал родную канцелярию. Призрак матери не заменял Нолю друзей, потому что его матери было не до загробных глупостей. Ноль был всего лишь стюардом в городской ратуше, подбивавшим урожаи и дорожные пошлины. И теперь, застигнутый лавиной эмоций, он не знал, что сказать.

Костёр гудел! Он сверкал в круге камней, осыпал ярким светом низкорослые деревья паучьего леса, а Ноль всё пытался вспомнить приличествующую случаю молитву. В конце концов он отвернулся, в глубине души зная, что Тибо всё понял бы и без слов.

В небе плыла селуна.

— Заслуживал он смерти или нет, это еще нужно подтвердить. — сказал Дилан вслед эльфам, после чего натянул тетиву, целясь прямо в спину дроу. Хотелось выпустить хотя бы одну стрелу на прощание этому вору, но он понимал, что подобные импульсивные действия будут иметь свои последствия.
— Хотя ладно, всегда успею. — негромко сказал он самому себе, ослабляя натяжение, после чего окончательно убрал лук со стрелой. У него было достаточно много планов после этого похода в подземелье и разговора с этими ушастыми. Но в данный момент все о чем он думал, так это еда и сон у костра.

— Он еще дышит? — эльфийка подбежала ближе к лежащему на земле Маэлу, но по движениям темного эльфа она поняла, что все уже было кончено.

Слишком быстро и слишком просто. Эльфийка склонилась над телом своего заклятого врага. Она посмотрела на того, кого ненавидела всем сердцем, за кем шла по пятам последние мучительные полгода, желая расправы. И вот он, Маэл Ханникет. Лежит в пожухлой траве залитой алой кровью, растерзанный клыками и кинжалами, воплощение ее ненависти. Тарариала с ужасом поняла, что за долгие месяцы поисков в ее сознании образ Маэла замусолился и изменился, и сейчас, вблизи это был уже не тот Маэл, которого она хотела убить. И вообще все должно было быть иначе. Боги, сколько раз она представляла себе этот момент! Она ждала успокоения и долгожданного возмездия! Какого черта тогда так горько.

Тарариала вдруг резко выхватила из колчана стрелу и натянув тетиву выпустила ее прямо в лицо Маэла. Потом еще одну и еще. Стрелы вонзились в оба глаза бандита, а третья пригвоздила затылок к земле через рот. Теперь все выглядел примерно так, как Тарариала себе представляла.

Эльфийка выдохнула, пытаясь побороть эмоции, и, убрав лук за спину, открыто вышла навстречу детям.

— Мы детей не трогаем, — осадила она темного эльфа, — Мы же это обсуждали. Даже если нападут, не надо.

Рыжеволосая лесная эльфийка поравнялась с дроу.

— Вы явно не знаете, всех его злодеяний, иначе не стали бы бросаться его защищать. Этот ублюдок виновен в смерти множества мирных селян, детей и стариков баронства Троллклав. Он заслуживал смерти и мы пришли только за ним, вам мы не угроза. Поэтому, давайте разойдемся мирно... — начала свою речь эльфийка довольно холодно, но очень быстро смягчилась, — Вы ведь не рекруты новой банды Маэла? И вообще видите его впервые, так? — с надеждой в голосе спросила она детей, — Вам будет не сложно принять его смерть.

Вы не можете просматривать этот пост!

Рене не очень сильно интересовалась городом - после того, как встретила Джен, многое померкло и остановилось, сделалось ненужным и неважным. Новые чувства проклюнулись долгожданным бутоном и приготовились цвести, скромно и несмело. Но ни скромность, ни робость не могли изменить прошлого: в Людарим она приехала отдыхать и набираться впечатлений. Остро не хватало чего-то такого… чего-то эдакого.

Может быть, приключений?.. Нет, нет, это совсем не в духе Рене. Вот сидеть дома, завернувшись в колючий плед, упираться плечом в спину Джен и слушать, как за окном шуршит дождь, - это по ней. А приключения… что в них может быть интересного? Обычно они опасны и иссушают сердце и разум. Вот если бы было можно было испытывать точечно - открыл флакон, понюхал, унесся мыслями к чему-то будоражащему, необычному, неповседневному, а потом - рраз и дома, завернутый в пледик с чашечкой теплого какао слушаешь любимого человека…

Рене улыбнулась, следуя за Джен, вся такая волшебно-праздничная - в ажурном белом платье, алых босоножках на каблучке и с накинутым на плечи уютным голубовато-серым палантином, таким тонким и в то же время согревающе-нежным. В руках она тискала черную микросумочку на длинном ремешке через плечо. Ей было необычно, радостно, даже счастливо, но непривычно… Все время казалось, что на них смотрят, а она… ну она же такая тихая, такая мышка, как она может оправдать ожидания? Это же не роман писать, тут… жить надо! И уметь общаться - как-то иначе, не только о погоде, наверное.

...И все же она тайком ловила взгляды Джен и застенчиво улыбалась - им и себе, своему внезапному счастью и теплой летней ночи.

Ничего иного не оставалось: это определенно сон! Но сон весьма странный, ничуть не похожий на обычные сны, сумбурные и скоротечные, тающие на глазах. О нет, это сновидение было вязким и прочным, обволакивающим сновидца и не пускающим его из своих мягких, но цепких лап. Всё, что происходило во сне, ощущалось как наяву и даже сильнее. Жужжание мухи порой казалось оглушительно громким, как и царапанье лапок мотылька по обоям. Запахи георгина и сигарет тёти Нины, одеколона Андрея Павловича заставляли слезиться глаза и потирать нос - но вскоре что-то внутри Даши "настроилось" в нужную сторону и она сумела различить то, что "забивали" эти яркие ощущения, связанные с её личными воспоминаниями (может быть поэтому они и были настолько яркими?).

Через сигаретный дым и аромат одеколона пробился теплый запах акварельной краски - а за мушиным жужжанием стало слышно легкий стеклянный перезвон из Дашиной спальни. "Музыка ветра" - так это называют, кажется... В это мгновение над головой Даши вспорхнули чьи-то маленькие крылья и девушка наконец увидела беспокойного мотылька, севшего на лежащий на подоконнике маленький черный диктофон.

Вскоре на кухонном столе появились стеклянные колокольчики, коробочка с красками и диктофон, а Даша неожиданно для себя вспомнила каждый из этих предметов. Колокольчики висели в комнате Насти, папа-моряк привез ей их откуда-то из-за границы. Красками поначалу пробовала рисовать сама Даша, пока не застеснялась своих художественных опытов и не перешла на фотографии, благо ей как раз подарили её первый личный фотоаппарат. А на диктофон она записывала свои "размышлизмы" и подростковые переживания по совету школьного психолога, через некоторое время стирая всё записанное и делая новую запись поверх старой. Кажется это даже действительно помогало, но потом она как-то забросила это занятие...

"Стёрла ли я запись в последний раз, когда им пользовалась?" - вдруг подумала Даша, глядя на диктофон. Мотылек наконец успокоился и замер, вцепившись лапками в ткань абажура над столом, будто бы прислушивался к разговору людей внизу.

  Голова Соломона раскалывалась. Колокол что был там, мог поспорить с колоколом на Офелийском Соборе.
— Ууу... — закричал он.
— Ке-ке-ке — захихикал мерзкий демон Пох'Мел'Ин. Создание, что древнее самой человеческой расы. — Ты обречён...
— Ыыыы? - произнес Деметр с трудом раскрывая глаза и фокусируя свой взгляд на этом создании. При этом случайно пролетающий мимо херувимчик упал от стойкого запаха перегара.
— Всё, что ты делаешь, все усилия, что ты приложил - напрасны...
— Аааа... — многозначительно протянул Дите Императора.
— Тебя все ненавидят... - продолжал демон.
— Аааа?! — вопросительная интонация чемпиона уже явственно читалась в нечленораздельном мычании. А рука нащупала меч.
— Ага, млин. Ты замонал. Уже сколько времени прошло. А ты все еще не устроил тут кровавую оргию. Шнелле-шнелле!


Получатели: ТзинЧан.

Аарон подошёл к Нолю и спросил:
— Господин Ноль, а мы ведь оставим чешую себе? Ведь Дилан полез на ловушки не для того, чтобы отдать его кому-то! Ну, разве что кроме Маэла.

Внимание аудитора было приковано к спускавшемуся в комнату Дилану, но он быстро взглянул на мальчика и попробовал объяснить своё желание так, как знал. Разговор по меньшей мере отвлекал его от переживаний.

— Если нас не обманули, то эта чешуя принадлежит той, которую в древности называли Матерью Драконов. Зловещей чёрной тени в огне. Пятиглавой вестнице разрушения. Той, что несёт гибель мирам. По-разному её кличут. Помнишь дракона над Гринестом? Увеличь его многократно… — Ноль печально опустил голову. — Я не был уверен ранее, но теперь сердцем чую, что Культ желает воскрешения этих чудовищ. Ты смелый, Аарон, сын Рэндалла, и сестра твоя тоже. Но если ты оставишь чешую себе, сможешь ли обещать сам себе, что убережёшь её от зла?

— Да, господин Ноль! Мы убили тех гоблинов, которые хотели Вас съесть. - Нолю могло показаться, что Аарон сделал упор на последних словах, - Потом убили пауков, а затем вообще всех кто охранял чешую... мертвяков... Мы сможем защитить ее от кого угодно! Я точно смогу!

— И как же ты её охранять собрался? — вмешалась Флави. — В кармане будешь носить? Хи-хи-хи! И что ещё за «мы» такие? Я с вами вечно болтаться не буду! У меня и другие дела есть, поважнее, чем вашей чешуёй заниматься. Вот и останешься один. Лучше верни её... не знаю, кому положено. Жрецам. Или паладинам. А лучше Леди Селирии из Бердаска. Она тебя рыцарем за это сделает!

— Верни, верни, — передразнил Аарон, – Вот пусть сами сюда идут и берут. — Дилан! Ты тоже ее вернуть кому-то решил?

Пока ребята переговаривались между собой, Дилан уже успел проверить северо-восточную комнату. В ступенях не нашлось ничего подозрительного, что говорило о том, что ловушки определенно были разные в каждой комнате. Никаких нажимных плит в самой комнате не было обнаружено, но особое внимание к себе приковывал алтарь, на котором непринужденно висел причудливой формы ключ. Верхняя плита левитировала в воздухе по непонятным для Мэлоуна принципам, зато было обнаружено сама смертоносная ловушка. Как оказалось, алтарь оплавился не под воздействием огня, а от воздействия кислоты.
— Вот оно как... — задумчиво произнес разбойник и, найдя еле заметные кнопки под левитрующей плитой, сделал вывод, что плита должна упасть. Но как? На этот вопрос у него не было ответа, но было видно, что радиус поражения этой ловушки до ходит до самых ступеней.
— Это очень плохо... — сказал Дилан и вышел из комнаты.
— А, что? Ты вообще о чем? — спросил он у Аарона, который задал свой вопрос как раз тогда, когда парень вышел в основное помещение. Говорить о том, что Мэлоун не слышал и слова из их разговора не было смысла.

– Я о том, что все вы задумали свою игру, - упрямо воскликнул мальчик. – Господин Ноль решил отдать чешую каким-то монахам в каком-то храме, ты сговорился со своим бандитом-наставником без нас, а у Флави вообще есть дела поважнее! И зачем мы тут тогда сидим? Монахи и сами могут свой Артефакт достать, твой Маэл нам вообще не помогает, а Флави... если у нее такие важные другие дела - могла бы ими и заняться. Только вы бы это рассказали сразу, мы бы с Тибо и не полезли в эту всю всю ерунду, сидели бы сейчас в Гринесте и радовались жизни!

При упоминании Тибо в зале повисло молчание, нарушаемое лишь едва слышным треском электрических разрядов в одной из комнат с алтарём.

— Я ничего не решал, — наконец поправил Ноль. — Но пока мы не добыли чешую, а уж тем более — пока не знаем, для чего она нужна и как работает, нет пользы её делить. Я предложил бы хотя бы показать её в храме Огмы. Потому что ты и Тибо, думаю, полезли «в эту ерунду» ещё и затем, чтобы защитить наш город. Или другие города по соседству. Как защитить город, не зная, что делать?

— И что там было? — добавил аудитор, когда Дилан выбрался назад.

— Сговорился? Да ни с кем я не сговаривался! — сказал Дилан в ответ на дерзкое обвинение Аарона. — И что это за негатив в нашу с мастером в сторону? Ты думаешь на эту дорогу встают от хорошей жизни? Так вот, я развею твои сомнения - нет! — с явной злостью сказал парень, полностью проигнорировав вопрос Ноля.

— Давайте не ругаться, пока не выбрались отсюда! — теперь пришла очередь Ноля перебивать спорщиков. — Ключи, нужно достать ключи.

До сих пор за всеми препирательствами они раздобыли лишь один ключ из четырёх, да и тот был добыт и перепрятан Маэлом. Оставались ещё один ключ в чёрной комнате, второй ключ в комнате, грозящей ударить молнией и третий ключ в комнате, наполненной резким и горько-кислым запахом.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Может, мы уже попробуем верёвку? — ещё раз повторил Ноль. — Накинуть и сдёрнуть.

— И правда, — подтвердила Флави, нехотя влезая в разговор, в ходе которого её не очень слушали. — Надо браться за дело, надоело уже тут бродить. У тебя есть верёвка? — она повернулась к Аарону. — Пусть они тут занимаются, а мы пойдём в мою комнату ключ ловить.

Верёвка у Аарона была.

Флави попробовала эту идею на практике, но верёвка немного не долетела до алтаря, и упала на медный пол. Ничего не произошло.

— Немного опрометчиво пытаться обойти ловушку, даже не разобравшись в её механизме! — крикнул Дилан вслед уходящим Флави с Аароном, но ничего уже поделать не мог.
— Пойдем поможешь мне. — сказал Мэлоун счетоводу, идя обратно к кислотной комнате, — Я не знаю по какому принципу левитирует эта плита, но если она упадет, то все кто находится в комнате скорее всего помрут.

— Да я тут затем и стою, — с улыбкой развёл руками Ноль и натянул на лицо шарф. — Думаешь, нужно что-то подсунуть под неё?


— Интересная идея, но есть ли у нас что-то, что выдержит тяжеленную плиту и при этом случайно не заденет механизм активации?

— Можно сунуть туда мечи и сабли из соседнего зала, — предположил Ноль. — Если это помешает плите упасть как надо. Или доски от баррикады.
Он послушно ходил за разбойником, положившись в деле спасения ключей на профессионалов.
— Долго. — коротко сказал Дилан и дал факел Нолю.
— Просто посвети мне. — сказал он, а сам стал делать небольшую петлю из своей лески.
Аккуратно стянув её вокруг ключа, парень отошел на максимально возможное расстояние.
— А теперь давай обратно факел и иди наверх. — сказал он, забирая обратно свой факел. Как только счетовод оказался наверху, Мэлоун побежал из комнаты что есть силы.

— Ну... — Флави пожала плечами, покосившись на Аарона. — Баронов не учат таким заниматься. На лучше ты попробуй. Только не как я. А во-о-он туда. Повыше.

- А может быть Адра сможет достать ключи без всяких веревок? - наконец вымолвил Аарон после долгого обдумывания. – Адра, поможешь?


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.В тёмной комнате за спиной Дилана металлический ключ звякнул о пол, а затем раздалось злобное шипение и в воздухе запахло горечью. Но Дилана там уже не было. В следующую секунду обвязанный леской ключик уже лежал у входа в комнату.

— Отлично! — раздалось меж тем из другой части залы. Разбойник, по всей видимости, справился без помощи мудрого ворона. А Ноль обрадованно выдохнул.

— Да ничего он не поможет, Адра твой! Он вообще улетел куда-то. И с концами, — Флави раздосадованно фыркнула и легонько подтолкнула мальчика ближе к порогу. — Давай-давай, кидай. Вон туда.

— Фух! — выдохнул Дилан и подобрал украденный с алтаря ключ, — Быстро и эффективно, всё как я люблю. Пошли к той комнате, мне интересно что приготовили для нас там. — сказал парень, указав на юго-восточную комнату. Он уже предвкушал грядущее обследование. Ему больше нравилось разбираться в этих самых механизмах, после чего без лишних проблем обходить их.

– Я в жизни так ничего не кидал, - мальчик держал верёвку за оба конца и не понимал что от него хотят. Я и не докину до туда даже

— И впрямь загляденье, не хуже ярмарки, — согласился Ноль, отмахиваясь от просачивавшегося с лестницы зловонного дыма. Он заспешил следом за Диланом, направив факел в глубину последней лестницы...

Тем не менее Аарон попробовал, не ожидая ничего хорошего от своей попытки

Зелёная комната, к которой подошли Дилан и Ноль, была самая пахучая. Здесь кислый запах разъедал ноздри уже у самого порога, а дальше в комнате воздух дребезжал от вони, будто мираж в знойный день. Но прежде чем рискнуть и пройти дальше, оба парня вдруг заметили, что алтарь в комнате теперь пустовал. Ключ исчез.

Прикрыв нос рукавом, Дилан уже собирался приступить к осмотру комнаты, как заметил, что алтарь пустовал.
— Эм... Ты же говорил, что тут лежал ключ.

— Он и лежал… — растерянно подтвердил Ноль. — Пустой была только та комната, в которую спускался Маэл.

Раздался треск молний и все помещения вспынули от серии разрядов, промелькнувших в комнате с медным полом. Впрочем, молнии так же быстро стихли, а у порога, в связанной Аароном петле верёвки лежал сдёрнутый с алтаря ключ.

В этом отсвете Ноль резко обернулся, пытаясь понять, нет ли в комнате ещё кого-то, нет ли следов на старом полу?

– Вот ещё один, - удивлённо закричал Аарон и протянул ключ Нолю. – Остался последний

— И вы хотели меня отпрравить туда? — воскликнул ворон, вылезая из рюкзака Аарона. Чтобы меня вот так молнией прришибло? Ну, спасибо.

— Видишь?! — воскликнула Флави. — А ты говорил, мол, не умею, не получится. Как раз по тебе работка!
Она обернулась на знакомый каркающий голос.
— Да и надо было! Хоть бы суп из тебя сварили, хи-хи-хи, всё польза.

– Нет, нет, Адра, это я там что-то зацепил. Я бы тебя никогда если бы знал, — поспешил успокоить ворона Аарон.

— Ох… — потирая шею от своих поворотов, счетовод вернулся к остальным и немного смущённо принял ключ из рук мальчика. Ему казалось, что это знак доверия, которого он не совсем заслуживал. — Спасибо, Аарон! Ты лучший! Я ведь знал, что лучше никто не бросит! И вы тоже молодец, леди Лаббе, только с супами обождите. У нас пропал последний ключ.

– Куда пропал?

— В неизвестность.

Аарон заглянул в комнату и внимательно осмотрел ее, может упал на пол? Но нет, на полу его тоже не было.

— Мне все равно на ключ, хочу знать как она устроена. — сказал Дилан и бросил факел вглубь комнаты. Факел Дилана упал в центр комнаты перед зелёным алтарём, и стал медленно гаснуть.

– Хм, - а не мог кое кто сделать иллюзию ключа? Тот кто был здесь и забрал его себе?

Теперь, когда все собрались перед одной лестницей, комната была освещена не хуже ярмарочной площади в Гринесте.

– Дилан, твой наставник говорил что взял один из ключей, — мягко напомнил Аарон.

— Ты намекаешь на то, что это и есть та самая комната? — спросил Дилан, наблюдая за тем, как гаснет брошенный им факел. — Ноль, ты же начитанный. Почему факел тухнет?

– Я не знаю, может он тебе его отдал там наедине, а может себе оставил. Я ему точно доверять не собираюсь, — ответил мальчик.

— Нет-нет, постойте. Одного ключа не было в комнатах изначально. Его я нашёл, пока разгребал баррикады Маэла, — вполголоса заметил Ноль, оставшись со своим факелом между Флави и Аароном. Пламя над его чёрной перчаткой трещало и рассыпало мелкие искры, как будто транслируя растерянность счетовода. — А твой факел тухнет, потому как не может гореть со всех сторон ровно. Книжники верят, что пламя должно есть свежий ветер, дабы светить. А коли факел брошен на камни, где ветра нет, тогда он гаснет. Но не в этом дело. Скорее в том, что кто-то должен был побывать в этой зале буквально только что, чтобы утянуть последний ключ!

– А почему мы должны верить бандиту, что он взял только один из ключей? Поставил иллюзию, чтобы кто-то из нас туда полез и задохнулся - разве нет? — спросил Аарон.

- Либо ключ по-пррежнему там, - высказал предположение Адра. - Просто на него легли чары невидимости после того, как вы что-то сделали. Давайте отпрравим Флави пощупать. Может тогда от неё будет толк?

Аарон удивлённо взглянул на птицу. – Да... Невидимость... А я и не подумал

— Я тебя щас пощупаю, курица! — Флави приготовила волшебный палец.

Ноль тоже хмуро посмотрел на ворона. И в его взгляде читалось примерно то же выражение, с которым Аарон недавно глядел на Маэла и его сумасшедшую пассию.

- Ну, ты же начала с того, что от меня никакой пользы окррромя супа. Может, покажи собственным прримером, как надо.

Аарон поправил рюкзак за спиной, явно показывая, что варить суп из своей птицы он не даст точно

Адра предусмотрительно юркнул внутрь рюкзака, не желая испытывать судьбу.

— Да это же бред! Должен же быть способ обойти эту ловушку! — начал нервничать Дилан и зажег масляную лампу, что висела у него на рюкзаке.
— Есть у кого какая нибудь повязка? — спросил он перед тем как идти в низ.

— Погодите с ловушками, кашевары! — раздосадованно сказал Ноль. — Если ключ увели, ловушка уже неактивна. Если ключ там, проверьте арканом алтарь. Верёвка собьёт даже невидимый предмет. Но только бы ты, Дилан, отошёл к нам, когда мы будем это проверять.

Ноль вдруг обратил внимание на то, что на пороге лежало около дюжины человеческих скелетов; их пожелтевшие от времени кости лежали в скрюченных позах, будто они умирали в страшных муках.Он присмотрелся к костям, пытаясь понять, не проходил ли кто-то тут только что. Кости выглядели непотревоженными с момента кончины сотни лет назад.
— Погоди с повязкой, Дилан, — попросил Ноль. — Я дам тебе шарф, но такое чувство, что в комнату никто не спускался, иначе он не смог бы в темноте обойти все эти кости без треска и стука. А ещё один факел мы бы приметили.

– Наверное, не стоит туда идти, - произнес Аарон. – Нужно сначала обыскать Маэла и его девчонку. Я уверен, они знают что здесь происходит

— Помните что я просил, когда мы только вошли в эту комнату? Осмотреть мою ловушку и проверить где мастер с культисткой. Кто нибудь это сделал? — спросил Дилан, но не надеялся на положительный ответ.

— Вот возьму и покажу, — хмыкнула Флави в ответ на колкие замечания ворона. — Пустите, эй!
Она протиснулась между мальчишек ко входу в комнату и там остановилась, направив руки к алтарю. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы понять, как снова взять из ниоткуда волшебной переливающейся пыльцы. Это время она водила в воздухе пальцами и морщилась, ясно не представляя, что делает. Но тут над алтарём хлопнул маленький взрыв, разбрасывая блестящий чародейский песок, и тот, медленно паря в воздухе, опустился на алтарь, осел на стенах и на полу рядом, покрывая застарелые кости, выделяя всё очень отчётливо.
Он осел ровным слоем на поверхность алтаря, сделав её бархатистой на вид, и таким же безупречно ровным слоем он осел на пол. Ничего похожего на ключ в комнате не проявилось.
— Ну, видите? — Флави отряхнула руки, как будто избавляясь от пыльцы или от мнимомго её присутсвия на своих пальцах. — Нет тут никакого ключа.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.– Готов поспорить, он у Маэла, - вновь откликнулся Аарон. – Или у его психованной подруги. Идём к ним?

— Погодите тут. — сказал Дилан и направился в юго-западную комнату.
По пути он заглянул в дверной проем, что вёл в предыдущий зал. Там никого.

Аарон взглянул на Флави и Ноля. А затем показал пальцем на Дилана и приложил этот же палец к губам.

Ноль моргнул.

Обнаружив, что комната, которую Дилан проверил первой пуста, тот вернулся обратно к группе.
— Нет ничего. Значит последний ключ действительно кто-то украл до нас. — сказал он остальным ребятам и погасил фонарь.

Вместе с этим почти погас факел, лежавший на полу зелёной комнаты.

В свете своего факела Ноль ещё раз наклонился над верхней ступенью лестницы, пытаясь рассмотреть, не блестит ли металл среди белых фаланг. Ну не мог же никто из скелетов просто встать и похитить ключ в то время, которое прошло между первым обходом залы и началом сбора ключей…

Дилан также на всякий случай осмотрел стены и пол с потолком спуска и около него. Но там тоже ничего.

– Дилан? Маэл что тебе сказал? Пора уже признаться.

— Аарон. Я сказал всё, ясно? — коротко сказал Дилан

— Так-так, — Флави почесала щёку. — Я сразу пошла проверять эту комнату, но она мне не понравилась, а понравилась другая. После меня вы её проверяли, и там ключ был! Это не я его взяла! Старик тут не появлялся. Значит, — она с подозрением оглядела всех собравшихся, — это кто-то из вас! А ну выворачивайте карманы! Я тоже могу, чтобы честно. Мне-то скрывать нечего!

– Вот мой рюкзак, - снял лямки мальчик и бросил на пол. – Будем друг друга обыскивать? Вот это поворот!

- Каррр! - выкрикнул ворон, брякнувшись на пол внутри рюкзака. - Больно же!
И упорхнул под потолок.

— Обыскивать не будем, если воришка сразу сознается, — в голосе Флави послышались точно те же нотки, как ночью на поляне, когда свой смертный приговор получила пара гоблинов.

— Нет. Я ничего выворачивать не буду. Тем более по приказу дворянки! — сказал Дилан и сразу же продолжил, — К этой комнате я даже не ходил, а проверял комнаты слева.

Ноль в этот раз занял сторону Аарона: раскрыл плащ пошире, показывая, что после гоблиньего плена у него не осталось даже сумки, не то что специальных карманов для кубообразных ключей.
— Только давайте не раздеваться. И эй, птица! Лети-ка сюда.

— Что, хочешь проверить мои карррманы?


— Раздеваться не обязательно, — покраснела Флави, — а проверять рюкзак обязательно.

– Начнем с Дилана или с тебя? - встал в позу Аарон.

— Да хоть и с меня. Самой первой буду, раз вы трусите, — Флави опустила рюкзак на пол, перевернула и принялась вытряхивать. — З-значит... точно скрываете... уф-ф... что-то!

Ноль вообще не смотрел, что происходит с рюкзаками. Он пристально следил за вороньей тенью под сводами зала.

- Я лучше полечу посмотррю, как там наши двое друзей-культистов поживают, - каркнул ворон и улетел прочь.

Из рюкзака Флави вылетели Свиток с генеалогическим древом, свёртки с едой, книга, бутылочка чернил, писчее перо, листы пергамента, небольшая сумочка с песком и ножик.

– Мне не интересно, что в твоём рюкзаке, Флави, это ерунда обыскивать друг друга, — сказал Аарон, глядя в ту сторону, куда улетел его ворон.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Повторяю еще раз. Я чисто физически не мог украсть ключ или ты думаешь, что я могу быть в двух местах одновременно? — спросил Дилан у Флави, скрестив руки на груди.

– Все мы были вместе рядом, подтвердил мальчик. Кто-то нас сразу повел за нос. И я уверен - это твой хозя... наставник, - поправился Аарон.

— Хватит. Давай помогу собрать. И идём к ним, решим этот вопрос вместе, — Ноль присел рядом с Флави, помогая вернуть Свиток с генеалогическим древом и писчее перо на место.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Брошенный Аароном рюкзак вдруг зашевелился и... пискнул! Из вороха разных походных предметов вдруг выскочила настоящая живая крыса и бросилась прочь!

Ноль застыл с пачкой листов пергамента в свободной руке.

— А! — Флави бросила вдогонку крысе мешочек с песком.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Мешочек попал крысе в бок и отбросил её в стену. Но крыса оказалась жирненькая и, свернув лысый хвост колечком, она побежала дальше прочь, к выходу из храма.

– Крыса! - заорал Аарон, – Откуда там крыса! - и на всякий случай начал хлопать по карманам, штанам и запустил даже руку запазуху.

По реакции мальчика Ноль понял, что крыса в рюкзаке точно не предполагалась.
— Дилан! — крикнул аудитор, показывая на крысу. — Ты сможешь её достать?!

— Щас я её! — забыв, что собирала обратно свои монатки, и окрылённая потрясающей атакой мешочком с песком, Флави бросилась вдогонку, добавив напоследок: — Да он её даже не разглядит! А я всё увижу!

— Тогда арестуй её!!! — прокричал Ноль.

Выбежав в колонный зал в догонку за крысой, Флави чуть не споткнулась о полуразобранную баррикаду, а потом и о тело одного из убитых мертвяками культистов. В колонном зале крыса быстро затерялась где-то за полусгнившей мебелью.
Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.

— Я тебе не крысолов. — сказал Дилан и, убрав своё зеркальце, вышел вслед за Флави в главный зал. В руках он уже держал лук со вложенной стрелой. Но в отличие от Флави, Дилану всё ещё был нужен свет, чтобы стрелять.
— Чего ты теперь-то пришёл? — возмутилась Флави. — Раньше надо было бежать. Она уже спряталась!

– Да что тут вообще происходит, - крикнул мальчик. – Мне надоели ваши фокусы. У нас есть три ключа. Тот верзила сказал, что у него есть четвертый. Идём уже и обыщем его карманы, карманы его женщины и поскорее уберемся из этого места.
И не дожидаясь никого мальчик пошел туда, где оставил Маэла. Прислушиваясь, однако, идёт ли хоть кто-то за ним

— Аарон… — закончив собирать рюкзак Флави, аудитор поспешил за Вудом. — Постой. Постой.

– Что, Господин Ноль? Нам нужен же ключ или нет?

В другом конце колонного зала с трупами культистов появился свет факела. То были Маэл и подуспокоившаяся Кусфия. Маэл нёс факел в левой руке и в правой руке держал длинный меч. Кусфия была вооружена коротким мечом, но ручного арбалета при ней уже не было.

— Ну что, достали те ключи? — поинтересовался Маэл, приближаясь к компании подростков. — Я забыл сказать, где четвёртый...

Услышав весь этот шум, ворон влетел обратно в общий зал и осмотрелся из-под потолка.
– Что за крррики? - поинтересовался он у юных крысоловов. - Кого вы тут собрались арестовывать?

Аудитор протянул Аарону его рюкзак и торопливо пробормотал:
— Ты забыл.
Он, кажется, хотел сказать что-то совсем другое, но появление новых действующих лиц сбило весь настрой. Поэтому Ноль просто встал рядом с мальчиком.

– Давай четвертый, - насупился на недруга мальчик, принимая рюкзак от Ноля

— Подождите меня! — девочка побежала к остальным. Оставаться в старом зале наедине с крысой (и Диланом) было немного страшно.

— Арестовывать? — напрягся старый наёмник и сжал меч покрепче. — Ну это вряд ли...

– А почему нет? -поддержал вопрос Аарон. – Либо ключ, либо арест

Едва на пороге появился Маэл, ворон поспешил упорхнуть отсюда подальше. Старый наёмник Адре определенно не нравился.

— Кто-то украл ключ, дядя! — Флави сложила руки на груди. — И крысу Аарону подкинул!

— Может просто поговорим? Не на повышенных тонах. — попробовал успокоить всех собравшихся Дилан. — Мастер, ловушку в какой комнате вы обошли?

– Дилан нам все рассказал про вас, выворачивайте карманы, - добавил Аарон, явно не желая переводить разговор в мирное русло.

— С чего бы мне выворачивать карманы, парень, если ключ не при мне? — спросил Маэл.

— Крысу?! — начала заводиться Кусфия. — Это кого ты называешь крысой?

— Крысу, — исчерпывающе объяснил Ноль.

– Да, крысу, на тебя похожа была, - не унимался мальчик.

— Да чтоб вас всех, мы ни к чему не придем, если будем провоцировать друг друга!


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Крыса — это крыса. А шкура — это шкура, — попытался Маэл успокоить спутницу, а затем обратился к подросткам: — Ключ я спрятал в баррикаде у дверей. Это ключ из белой комнаты, если это так важно.

— Ключ пропал с алтаря в одной из комнат, а ваш ключ мы уже нашли, — пояснил Дилан.

— Аарон, он не обманывает, — хмуро сказал Ноль. — В отравленную комнату никто не спускался ногами.

– Она превратилась в крысу и украла - Аарон показал пальцем прямо на женщину. – И сразу же эти двое сюда вошли, ведь так? Давай сюда ключ, крыса! - очевидно, мальчик злился и хотел сорваться на Ксуфии.

— А эту ты зачем выпустил? — Флави пальчиком указала на Кусфию. — Она должна взаперти сидеть.

— ПРЕКРАТИТЕ! — заорал Ноль.

– ТЫ С НИМИ ЗАОДНО, - заорал Аарон Нолю.

— Аарон, вообще-то, — баронская дочка одёрнула мальчика за рукав, — Маэл запирал её в келье, а крыса вывалилась из твоего рюкзака.

— Сопляк, — фыркнула Кусфия. — Выпендриваешься, а ведь тебя даже твои друзья не поддержат, елси я сейчас подойду и всыплю тебе как следует.

– И что теперь? Хочешь сказать я украл дурацкий ключ? Это она! - мальчик отступил от всех и озлобленно смотрел на друзей и врагов.

— И даже если он её выпустил, — продолжила она с нажимом, — что непозволительно, потому что я её приговорила, всё равно она как-то должна была попасть к тебе в рюкзак.

— Я думаю, Аарон, — мягко и совершенно нейтрально подхватил слова Флави Ноль, — что ключ украл ворон. Потому что это никакой не ворон.

— Похоже, крыса утащила у них один ключ, и они думают, что ты умеешь превращаться в крыс, Кус, — хохотнул Маэл, которого вся ситуация начала забавлять.

— А кто это? — удивилась Флави. — Грач?

— Срач. Что вы тут развели, — заключила культистка.

Флави захихикала.

Аарон ещё несколько секунд держался и вдруг одна слеза, а затем другая прокатились по его щеке. Поняв, что плачет, он вдруг перестал сдерживаться и заплакал уже открыто: одновременно срывая с плеч рюкзак и кидая к ногам остальной кампании: – Подавитесь!

Ноль остановил падение рюкзака сапогом. Он даже не улыбнулся от шуток.
— Позови ворона, Аарон. Я хочу кое-что показать тебе.

— Надеюсь, это хотя бы была не зомби-крыса? — продолжал смеяться Маэл. — А то это совсем позорно, проворонить еле ползающую животину, кха-кха...

— Замолчи, — не оглядываясь на Маэла, сказал ему Ноль.

— Кхем, — прекратил смеяться Маэл.

– Я взял ключ. Потому что вы... вы все... - что именно «вы все» Аарон не сказал, но его кивок в сторону рюкзака явно указывал, где искать.

Чёрный сапог Ноля всё так же пригвождал рюкзак к полу.

— А я говорила, — пробубнила под нос Флави, — проверили бы рюкзаки сразу, и ничего бы этого не было. Дурак ты, Аарон.

Мальчику было очень обидно за позорное поражение и разрушение всех планов.

— Что?.. — растерянно спросил Дилан, — То есть он у тебя? Если это сделал ты, то чего ты добивался?

— Он считал, что Кусфия и Маэл нападут на нас как только мы принесём им ключи. В этом нет ничего постыдного. Но здесь есть куда большая беда. Идём. Мы вместе откроем дверь, а я расскажу вам кое-что. Это будет полезно слышать всем.
Ноль наконец снял сапог с рюкзака и положил ладонь на плечи мальчика, привлекая его к себе.

– А ты чего с ними шептался? - пытаясь как-то унять слезы, ответил Дилану Аарон, – Это не честно! Я хотел как лучше, я хотел чтобы без этих вот... - указал на бандитов мальчик

— Почему? Все очень просто. Потому что мне нужны ответы. — сказал Дилан и сразу добавил, — Я очень любознательный, понимаешь?

— Любознательные книжки читают, — заявила девочка, — а не с культистами якшаются.

— Книжки, в которых правда, запрещены Альянсом Лордов, — парировала Кусфия.

— У меня всякие книжки есть, — ответила ей Флави, — и разрешённые, и... другие тоже. То есть были. Пока вы мне дом не сожгли.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Аарон вытер слезы и встал рядом с Нолем — единственным, кого он теперь не боялся.

Ноль продолжал обнимать мальчика за плечи свободной рукой, второй высоко держа факел. Рыжий свет покрывал тенями лица — усталые, испачканные кровью, удивлённые. Рыжий свет играл на каменных телах драконов над высокими дверями.
— Эта правда кроется не в книжках. Всё это время, — негромко сказал аудитор, — за нами шёл дьявол. Ты, Кусфия. Ты знаешь легенду о Той, Чьё Имя Проклято. Ты знаешь, где она заключена. Теперь я понимаю, в чём была цель чёрной птицы. Желая освободить Тиамат, на самом деле вы лишь исполняли план её дьявольских господ. Твой ворон, Аарон. В паучьем лесу я узнал его. Это демон, призванный зелёной звездой Великого лжеца. И его аура — чернее, чем сама ночь.

– Адра мне жизнь спас, - буркнул Аарон, – И вам тоже.

— И Тибо тоже? — саркастично заметила Флави.

Ноль опустил голову.

– Не может зло добро делать, так ведь? — спросил Аарон.

— Сама концепция делить всё на белое и черное - абсолютно неприемлема, — между прочим заметил Дилан.

— Я не знаю большего, чем сказал. Я не знаю, Аарон.
Не убирая руки с плеч мальчика, Ноль возглавил процессию к зачарованным вратам.
— Пожалуйста, поднимите рюкзак, — попросил он. — Пора покончить с хотя бы одной тайной.
На лице Ноля были глубокая грусть и сожаление. Он до последнего не хотел рассказывать своему маленькому спутнику правду о его ручной птице, о его друге. И ему пришлось сделать это в такой поганый момент...

— Надеюсь, там нет больше никаких крыс. Или ещё чего похуже, — Флави встряхнула рюкзак Аарона за лямку, прежде чем поволочь его к выходу из залы.

Аарон лишь вздохнул на свой рюкзак и пошел вместе с Нолем.

Дилан покачал головой и пошел вслед за всеми к воротам.

Заглянув в рюкзак Аарона, Флави нашла мешочек с магическими компонентами, спальник, столовый набор, вязанку факелов, рационы, бурдюк... но ключа там не было.

— Это... Аарон, — с сомнением протянула Флави, — а чем мы должны были подавиться? Вроде всё то же самое, что и у меня.

Ноль остановился.
— Там нет ключа?

Аарон удивлённо обернулся. Затем машинально вывернул карманы – пусто.

— Ну на, сам посмотри, — Флави подтащила рюкзак поближе.

— Так что, правда крыса утащила? — удивился Маэл.

– Ну... там был... потом она несла... - мальчик недоумевал.

— Плевать. — сказал Дилан и осмотрел места, куда нужно было вставить ключи в воротах.
Место под ключи было похоже на головоломку, правда головоломка была совсем детская: четыре ключа соединялись в двери в одну цельную фигуру.

— Похоже, что правда, — Ноль повернулся к Маэлу и Кусфии, поняв, что объяснения сегодня ложатся на его плечи. — В рюкзаке нашего парня откуда-то появилась крыса. На вид как обычная крыса, которая вела себя не совсем как животное. Скорее как разумная тварь, знавшая, что ей нужно. Она сбежала куда-то в темноту в зале с колоннадой. Видимо, ключ… э… превратился в неё. Её надо найти. Пока мы ищем...
…и Ноль протянул Дилану два ключа, собранные по комнатам.

Дилан вставил все три ключа на их места и посмотрел что получилось. Он пытался понять, можно ли обхитрить механизм без последней части головоломки.

— Я не видел крыс, — сказал Маэл.

— Это странно, потому что я вообще тут животных не видела, если не считать гигантских пауков. Лес проклят, — поддержала Маэла Кусфия.

– Крыса, Ноль и Флави. - никто больше рюкзак не трогал, - Аарон пожал плечами.

— Тут всё странно, — согласился Ноль. — Но я напомню, что ворон — это только одна из возможных форм демона. Он может стать крысой, человеком, кем угодно. К сожалению, храм, где я обучался, не очень сведущ в демонологии. Истреблением сил зла заняты паладины Тира. А я не могу предсказать, на что точно способны демоны.

Пока Дилан исследовал замок, Ноль держал факел над сложным механическим узором.

— Так ты стащил его или нет? Я уже запутался, парень. Может, пока вы тут в чехарду играли, он просто выпал? Кус, посмотри возле Аски и Дукта, — Маэл указал на два трупа культистов, лежавших у баррикады.
Сам он стал осматривать рухлядь, подпиравшую двери. Но после недолгих поисков пришлось заключить, что ключа тут не было.

– Я не брал. То есть я брал и отдал ей вместе с рюкзаком, - стал оправдываться Аарон. - Ну, честное слово.

— Не понимаю... — сказал Дилан и отстал от замка.

— Что, я теперь виновата? Сами носите свои рюкзаки! Вот, — бросив рюкзак на пол, Флави подняла обе руки, показывая, что они пусты. Она хмыкнула и развернулась, поспешив к Дилану и Нолю. — Дайте мне посмотреть!

Ноль посторонился.

Рассмотрев замок, Флави пришла к выводу, что без четвёртой части ключа его точно не открыть, как его ни крути и что в него ни суй.

— Мдааа, задачка, — протянул Маэл.

— А это чей рюкзак? — Кусфия пнула наполовину собранный рюкзак Флави... и из него вылетел четвёртый ключ. — Хмм....
Кусфия посмотрела на ключ, более похожий на щербатый кубик. Потом на Маэла.

– Вот она чья крыса была, - протянул Аарон и уставился на Флави.

— Это мой! Отойди от него! — Флави бросилась назад и, присев на корточки, подобрала ключ. — Его тут не было, — она повернулась к мальчику. — Ты чего, Аарон, ты сам сознался, что он у тебя был. А я при всех рюкзак вытряхивала! Ещё и крысу для тебя чуть не прибила, пока ты сидел на заднице и моргал!..
Она потёрла вещицу в своей руке о бедро, смахивая пыль.
— И прятать мне его незачем. Вот пойдём сейчас и откроем.

— А была ли крыса... —глубокомысленно вопросила Кусфия.

— В этой компании, кажется, одна точно завелась, — ответил Маэл.

— Была-была, — подтвердила Флави, — на тебя похожая. Жирная такая.

Аарон услышал, как Ноль еле слышно хихикнул.

— Ну сейчас ты у меня получишь… — Кусфия гневным шагом подошла к Флави и попыталась треснуть её эфесом короткого меча.

— Жирная! — Флави отскочила, пнув её по ноге.


– А я же знал, что они все против нас, господин Ноль. Флави, Дилан, Маэл и Крыса. Нельзя им чешую давать.

— Все мы против вас. Ну да. Разок поговорил 1 на 1 с наставником и уже в предатели записали, а как твоя птица вместе с тобой тут самые настоящие интриги мутить начала, так сразу нет. Хотя о чем это я говорю?

– Я за добро, - возразил мальчик, – И Адра тоже. А наставник твой – бандюга

— Перестаньте! Убивая друг друга, вы облегчаете демону работу! — воззвал Ноль.

Откуда-то из-под потолка раздался тонкий сдавленный смешок.

— Кинь хотя бы ключ! — поняв, что воззвания к демонам не помогут, Ноль обратился к дверному вопросу.

— А ну прекратили быстро! — рявкнул Маэл на дерущихся девчонок.

— Это она первая начала! — Флави указала пальцем на Кусфию.

— Аарон! Побереги силы, ты чего! — глядя, как ладони мальчика покрываются уже знакомым холодным инеем, Ноль кинулся вперёд. Спина аудитора закрыла дерущихся. Он протянул девочке руку:
— Флави! Дай-ка ключ!

— Да забирайте, мне жалко, что ли, — Флави сунула ключ ему в руки и показала язык Аарону.

И вот — это свершилось.

Неровный многоугольник со множеством выступов и впадин лежал в чёрной перчатке счетовода. Посреди древней арены наконец замкнулся круг времён. Двери, запертые половину тысячелетия назад, возвышались перед Нолём и Диланом.

Комната слева дышала белым маревом. Комната справа сверкала отсветами молний. Комнаты вдалеке источали ядовитые миазмы. Тела наёмников и древних зилотов-дикарей, молившихся драконам в подземных кельях, устилали каменные плиты.

Ноль развернулся на каблуках. Его плащ взметнулся за ним как водоворот чёрной материи, увлекавший всех в неведомые бездны грядущего. Рука в перчатке, набрав щедрый размах, вогнала последний ключ в самое сердце двери.

Пять драконьих голов. Четыре ключа.
Изваяние божества, низвергнутого в бездны Девяти адов.
Что-то лязгнуло в глубинах двери. А Ноль всем весом тела вдавил ключ. До конца, до самого упора, завершая мозаику механизма.

[поёт хор]

Кусфия размахнулась было, чтобы ответить на оскорбление малолетки, но её отвлёк скрежет ржавых механизмов, пришедших в движение. Круг с четырехсоставным ключом провернулся, и створки дверей начали расходиться в стороны. Первое, что все увидели в дверном проёме — это зловеще-красный свет, освещавший хранилище. Он горел как свет застывшего пламени, искрящегося в отражении зеркал.

Когда двери раскрылись, то все смогли увидеть, что стены последней комнаты были покрыты сверкающими красными и оранжевыми плитами. Они сияли отраженным светом тусклого красного света, исходившего от багрового диска, парящегося в воздухе над красным каменным алтарем в самом центре. Этот диск был размером с большой щит и сиял блеском полированного красного металла, более красного чем самая красная медь.

Алтарь был торжественно-внушительным, но помпезный блеск настенных плит слегка померк оттого, что они были исцарапаны неровными письменами. Надписи были на эльфийском наречии, какие-то длинные тексты с большим количеством прилагательных и наречий. Часто встречались колонки цифр, будто из Гринестской амбарной ведомости. На полу с одной стороны алтаря были разложены камушки, разной формы и размеров, они были выстроены в аккуратные ряды, формируя прямоугольные группы, которые были выровнены по линиям напольных плит. Рядом валялось несколько самодельных игральных костей.

- Мирно? Вы сами не видите, что они не понимают мирно? - на передней камере было видно, что командир активно жестикулирует куда-то в сторону, словно представляя, что там перед ним на асфальте стоит Ким во плоти. Достаточно ослабив ремень, он вскинул автомат на плечо и навел ствол на водителя грузовика: - Назад, быстро!

В эфире прорезался еще один, голос, которого Со Ён раньше не слышала. Он был более молодой и менее грубый, чем у командира экипажа.
- Девушка, мы не имеем права никому раскрывать задание, особенно когда перевозим секретную корреспонденцию, - объясняющим тоном, почти что шепотом, словно опасаясь того, что его услышат снаружи, выпалил оставшийся в кабине боец.
Затем, спустя несколько секунд, послышался вздох, и боец, набравшись решимости, распахнул боковую дверь, одной ногой шагнул наружу и закричал в толпу:
- Расходитесь! Мы не полиция и не военные! Мы не везем задержанных и не заняты на митинге!
- Залезь обратно в машину, черт тебя дери! - командир перебил бойца, обернувшись на него от неожиданности. Человек, сидевший за рулем грузовика, воспользовался этим и нырнул за приборную панель.
- А где... Блядь! Стой! - но было поздно. Беглец уже вывалился из кабины через пассажирскую дверь и улепетывал прочь.
Командир, опустив ствол, озирался по сторонам, думая, что им теперь делать. Посмотрел вперед, на грузовик, стоявший наискосок на дороге, оставив совсем мало место по бокам дороги с узенькими тротуарами. Посмотрел назад, за машину, где народу не убавилось. Сказал в рацию:
"В пизду. Щас протолкнем его. Подъезжайте ближе. Я иду в кабину ставить коробку на нейтралку. Жонг, прикрой меня."

чтооооо

ОТКУДА ОНИ ЗНАЮТ ЧТО МЫ ПРИНЯЛИ ИХ ЗА АВТОЗАК

походу нас прослушивают!

ПЕРЕХОДИМ НА ДРУГОЙ ЧАТ

НЕ ПИШИТЕ ЗДЕСЬ НИЧЕГО ЭТОТ ЧАТ ПРОСЛУШИВАЕТСЯ


Боец, чье имя было Жонг, снова наполовину высунулся из боковой двери с автоматом наготове. Бронеавтомобиль легонько тронулся, сокращая дистанцию до грузовика. На ходу Жонг еще несколько раз крикнул: "Повторяю, мы не полиция! Расходитесь, и никто не пострадает!"
Командир через оставленную открытой пассажирскую дверь, сперва поводив автоматом по пространству внутри кабины, запрыгнул на подножку и наклонился вглубь. Пошарил рукой, подергал что-то.


Чат протестующих, несмотря на предупреждения, бесновался.

господи как же заебали эти правительственные мрази

Ну вот посмотрите, что происходит. А если Ченьцю получит контроль над нами, о свободе слова можно будет вообще забыть.

БРАТЬЯ, НАМ ОТСТУПАТЬ НЕКУДА


Командир примерился, как бы удобнее со всем этим навешанным на него барахлом перелезть на водительское сиденье и переключить передачи, и в этот момент из-за угла метнулись две тени в черных толстовках с капюшонами, натянутыми на голову. Один схватил командира за выставленную наружу ногу, другой, подпрыгивая как боксер, высоко замахивался для удара кулаком.
- Эй! - крикнул Жонг, и его возглас, утонув в толпе, вернулся усиленным многоголосым переливающимся аханьем. Боец вскинул автомат и несколько раз выстрелил в воздух.
Над бронеавтомобилем словно взорвалась бомба. Первые ряды толпы, что шла у машины по пятам, просто сдуло назад. Но сзади были еще люди, и бежать было некуда. Медленно, спотыкаясь, пытаясь не затоптать своих же, толпа отступала прочь от выстрелов.
Драка происходила по другую сторону кабины грузовика от Жонга, и ему было очень тяжело прицелиться, чем нападавшие, безусловно, пользовались. Командир не сдавался и не отдавал им оружие, и его не могли вытащить из кабины, несмотря на все старания.
Жонг спрыгнул на асфальт, покачался немного с оружием в руках, примеряясь, с какого места доступна нормальная линия огня. Но только он сделал несколько шагов, как услышал, что сзади особо отчаянные, увидевшие оставленный открытым и без присмотра автомобиль, бросились вперед. Резко развернувшись, он крикнул было "Стоять!", но практически сразу после этого вскинул оружие и сделал несколько беглых выстрелов.
Один из бежавших рухнул на землю, еще двое, закрывая голову руками, упали на корточки и тут же побежали обратно. Самый решительный продолжал бежать, но потом увидел, что боец направил оружие прямо на него, поднял руки и замедлил бег до полной остановки.

В кабине перегородившего дорогу грузовика послышались еще выстрелы.
Один из нападавших убегал со всей прытью. Второй, держась рукой за грудь, неуклюже спрыгнул из кабины, потерял равновесие и упал на спину. Попытался встать, но не смог. Осел лицом в асфальт и больше не шевелился.

Из гущи людей слышались протяжные, полные боли и отчаяния, женские вопли.

Жонг, все еще держа поднявшего руки человека и стремительно редеющую толпу за ним на прицеле, рявкнул:
- БЕГОМ ОТСЮДА, СУКИ! БЕГОМ В УЖАСЕ!

Командир тем временем перелез на водительское сидение, перевел грузовик на нейтраль и, чуть ли не пинком открыв водительскую дверь, вылез наружу и быстрым шагом, сжимая пистолет в правой руке, поспешил обратно к бронеавтомобилю.
"Все, задраиваемся обратно, блядь, давай, живее".

В такие моменты, когда в задании не прописан заранее силовой сценарий и его рекомендуется избегать, сотруднику информационной поддержки необходимо незамедлительно сообщать о произошедшем своему руководству. Но от происходящего на мониторе девушек отвлек приближающийся рев вертолетных винтов, гораздо более громкий, чем обычно. Казалось, что машина зависла прямо над их офисом.
Сопровождаемый этим ревом, который с трудом заглушали даже звукоизоляционные стеклопакеты, в окно ударил ослепительный свет прожектора. Луч шарил по офису и смотрел прямо на девушек. Рассмотрев хорошенько, вертолет поднялся наверх.

Но шум не уходил далеко.

А еще через несколько секунд в кабинете погасли все мониторы, померкли все лампы, кроме парочки, и затихли все вентиляторы в компах.

- Гутен так, славный житель Империум! На ваш голо-планшет шоу "Имперский Кухня" унд его расходуемый ведущий Р4-М3И! Сефотня мы показайт вам как готовийт Армагеддонский грибной зупен. Шаген перфый: убийт грибы. *чавкающие звуки и затихающие крики ВААГХ*. Мы рекомендовайт использовайт стандартный пиломеч, но если его нихт под рука, можно использовайт любой другой рубящий инструментунг, например ваш верный саперный лопатка. Быйт осторожен не порезайтся: при долгий хранение гриб можейт успевайт делайт себе чоппа или шута. Шаген фторой: измельчайт грибы. Если фы все делайт правильно на шаген первый, это нихт занимайт много время. На этот стадия мы рекомедовайт ставийт кострюля на огонь, и когда вода закипейт можно добавляйт гриб. Затем добавляйт щепотка песок, капелька машинный масло, унд измельчённый перекати поле по вкус. Для полный соответствие рецепт, варийт рекомендуется в стандартный флак каска Армагеддонский полк гвардия. Держайт на медленный огонь пол часа, и традиционный блюдо промышленный мир готофо. Достоферно известно, что сам герой Империум комиссар Йарикк обожайт этот блюдо, и считайтся лючший в его приготовление. Стоийт также отмечайт, что магос биологис расходийтся во мнения, можно ли считайт данный рецепт вегетарианский. Тем не мений, данный блюдо ист очень популярен среди гвардеец и рабочий с Армагеддон, а также входийт в блюда подаваемый на церемониальный пир космодесантник из орден "Пожирайтелей Плоть". Приятный аппетитунг, Империум! Канал "Империум айнс" не нести ответственность за любой травма полученный при готовка или потребление дас блюдо. -

Получатели:

Все было бестолку.

Социофобия Такаямы высунулась в полный рост. Это был не рядовой срачик в чате, где можно было сделать вид, что тебе все равно.

Ситуация осложнялась тем, что протестующие почувствовали вкус своей силы. Они загнали в угол машину силовых структур, одинокую, вдали от своей территории, и никто не спешил ей на помощь. В людях - а особенно в толпе - просыпались инстинкты. Как минимум любопытство не давало им расходиться прочь от нее. А еще каждый из них хотел видеть, что случится дальше. И осознать, насколько далеко они заходят.

Поэтому, какую бы идею не родила Юки... все они мельчали перед первобытным бессознательным, что грозило затопить экипаж - тех, кто по другую сторону - по самую крышу.
И Юки сидела парализованная, признавая свое бессилие.

ты про какую из этой ебучей сотни вертушек?

не, это не военные, у военных раскраска другая!

да какая разница чей он, это машина силовиков, у них сейчас кроме протеста других задач в городе нет

"База, это Мэджик, у нас нет прямой видимости на машину, дайте нам секунд двадцать, мы обойдем здание со стороны перекрестка и посмотрим."

Воздух становился вязким, как мед. И в этом меду увязали все. Время остановилось. Как в той игре для виртуальной реальности, с красными человечками и белыми стенами - мир не сдвинется с места, пока ты не сделаешь шаг. И все, кто кожей ощущали эту липкость - в офисных креслах, на улице или в машине - ждали, что этот шаг кто-то сделает за них. Никто не хотел быть ответственным за запуск эффекта домино, который может уронить все фигуры вместе с собой.

Первыми не выдержали бойцы.
"Сидите здесь, я пойду прогоню его," - Ким услышала голос командира экипажа, затем зазвенели железяки и открылась боковая дверь бронеавтомобиля, прежде чем Со Ен успела вставить хоть слово.
Командир показался на камерах обзора машины - весь замотанный в темно-синее, ни одного открытого участка кожи, в бронежилете и шлеме, с автоматом, плотно примотанным ремнем к груди. С высоко поднятой головой и опущенными руками, чуть разведенными в стороны, он, что-то отрывисто крича, не спеша пошел к кабине перегородившего им путь грузовика. Преодолев середину пути, он начал махать правой рукой, жестом призывая разворачиваться и уезжать.
Водитель грузовика застыл, сжимая руль обеими руками, и вытаращился на бойца.
Толпа возбудилась. Крики становились громче, люди подходили ближе.
Команидир экипажа остановился метрах в семи от кабины, махнул еще пару раз, понял, что водитель не спешит реагировать, и спокойно положил правую руку на рукоять автомата, а левую - на регулировочную петлю ремня.

ну точно, полиция, весь в синем!

смотрите, он достает ствол!

он же не собирается стрелять? они же не могут стрелять без приказа?

Мяукнул телефон.

а зачем тебе банан? свидание кто-то назначил? :Р

— Врешь и не краснеешь, одноглазый, — недобро сказала Розальда полуэльфу.
Конечно Ноль давно ушёл из этой компании, подумала Розальда, парнишка ведь с головой на плечах, наивной, но не глупой. Хотя нет, недавно же. Всего пару дней назад они виделись в таверне, а тут такие изменения.
Роза уперлась взглядом в бандитские ухмылки на лицах недавних "героев". Что же случилось на торговом тракте?
— Лучше не трогайте нас, целее будете, — посоветовала дварфийка и взяла в руку магический жезл, готовясь к худшему.

Мастер:
+75xp от Мантра от невменоза (2760/2700)

*LEVEL UP!*

– АХАХАХАХА! ДА! БОЛЬШЕ ЧЕРЕПОВ К ТРОНУ ЧЕРЕПОВ! ДАВАЙТЕ УБЛЮДКИ! НЕ ГОВОРИТЕ МНЕ ЧТО ЭТО ВСЕ НА ЧТО ВЫ СПОСОБНЫ! ЛОМАТЬ! КАЛЕЧИТЬ! ЖЕЧЬ! КХООООООООООООООООООРН!

Совершенно счастливая Геральд Кхорна, голыми руками, голыми ногами и даже голыми... рогами, рвала на части наседающие на нее бесчисленные орды противников прорываясь к трону владелицы планеты, когда внезапное варп-сообщение, оторвало её от этого увлекательнейшего занятия, застав Вакху как раз в тот момент когда она собиралась разорвать одного из врагов надвое
– РААААААААААААААААААААААА.... аааа? Че?! – Сбросив несчастного друкари на землю, Кровавая замахала руками остальным, убеждая их остановится – Так, тайм-аут тайм-аут! У меня срочный звонок из варпа! Сейчас, пару секунд.

Взмахом когтистой лапы открыв портал в варп, демонесса бегло прочитала сообщение и быстро ответив на него, сообралась было уже вернутся к драке, но... сначала может нужно проверить варп-почту? Кто знает, может в спаме завалялось что-то интересное. Ну и раз уж она все равно открыла варп, то почему бы не заглянуть на свою страницу в Хаосбуке? И может быть заглянуть на НурглТуб... и... эй, можно поискать что-нибудь интересное про этот сектор на Варпопедии! Эй, что вышла новая серия её любимого тауниме? Горячие одинокие инквизиторы в ЕЁ субсекторе? Выступление её любимой орк-группы? Забавные мемы с тиранидами?
– ТВОЮ МАТЬ!! СКОЛЬКО Я УЖЕ СИЖУ В ИММАТЕРИУМЕ?!

Пораженная кхорнитка схватилась за рога, в ужасе обнаружив, что оказывается прошло уже несколько дней с того дня как она так невежливо покинула поле боя на "пару секунд". Кошмар какой! Что о ней теперь подумают? Чтобы сказал Папа Кхорн, если бы её сейчас видел? И главное – что о ней думает её неудавшаяся жертва... то есть девушка? Нет-нет-нет! Возможно все ещё не поздно исправить! Срочно в реальность!
– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ! – Оглушительно проревела Вакха, вторгаясь в материальный мир и пробивая кулаком грудную клетку какого-то друкари
– ЭТО ЦЕЛИКОМ МОЯ ВИНА, МНЕ УЖАСНО НЕЛОВКО! – Продолжила Геральд Кхорна, отрывая голову ведьме и забивая ею воина-кабалита
– ЧЕСТНОЕ СЛОВО, ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ РАЗ! – Доверительно сообщила Кровавая гротескной туше гротеска, прежде чем разорвать его надвое
– НАДЕЮСЬ НА ВАШЕ ПОНИМАНИЕ! ДАВАЙТЕ ПРОСТО ЗАБУДЕМ И ПРОДОЛЖИМ НА ЧЕМ ОСТАНОВИЛИСЬ?! – Тон кхорнитки можно было счесть жалобным, если бы в процессе она не забивала темного эльдара другим темным эльдаром.


Получатели: Вакха Кровавая, .

ТЕМА - ЭЛЬФЫ
ПЕСНЯ НАЗЫВАЕТСЯ "ЖИЗНЬ ЭЛЬФОВ"
ЭМЦЕ ГУБА ЙОУ ПОШУМИМ

"что общего между системой станиславского и таблицей менделеева
фильмами марка захарова и романами Фадеева
зоофилами и геями? общая точка - это я
пересечение магистралей, кресло в котором пишу письмо, центр бытия
дорогая моя лэнни барби, я ваш самый большой поклонник
я хотел бы быть с вами на диване, на ковре и на подоконнике
я люблю все ваши актерские работы, но больше всего одну
где вы играете пианистку, вас там ебет парень похожий на сатану
я смотрю ваши добрые чистые фильмы ежедневно уже несколько лет
даже на работе беру свой маленький asus с собой в туалет
ставлю его на бачок и вы спасаете меня меня от рутины
только вы создаете искусство, остальные ваши коллеги - блядины
предлагаю переехать ко мне, кстати, я сценарист по специальности
мы с вами сделаем новые фильмы, со мной вам работать понравится
я красивее, чем почти все ваши кавалеры, я знаю наизусть их рожи
правда у меня семнадцать, тут нечем удивить, надеюсь вас это не тревожит
ради вас готов сделать обрезание, увеличить его, мне все равно
мне нужна только вы, катать вас в моей машине, водить в кино
чтобы вы отдрачивали на заднем ряду мне своей изящной ручкой
я возбудился, оторвался, взял салфетку, ну вот вернулся за ручку
будьте со мной, лэнни барби, будьте моей женой, ешьте со мной пиццу
я люблю, вас, как ни один онанист не любил ни одну актрису
я встал запечатал конверт, вокруг мир замер мир стонал
только моя лэнни барби, лизать ее, целовать, шнягу пихать ей в анал

не спится, я вижу, как еду в машине с любимой порноактрисой
откусываю яблочный пирог, хожу до ванной, смотрю в телевизор
и вдруг Владимир Познер сбивается и вместо текста рекламы
говорит: "дрочить хорошо, Женя, не слушай ты этих баранов ебаных"

у полудня вкус душный и мерзкий, вкус пота моего соседа
мы живем с ним в общежитиии и он моется раз в неделю
он дома почти всегда, когда я прихожу, он топает ногами,
а я постоянно усталый и хочу отдаться какой-нибудь даме
и вот полдень, выходной я поднимаю голову и вспоминаю свой сон
в нем были 12 девушек по количеству апостолов и ни один гандон
не омрачал наши соития, я висел на ветвях дерева а они подо мной
ходили и лица были знакомые, я их помню из порно
они знают все обо мне - им я доверил все части себя,
они видели меня беззащитным голым с гримасой удовольствия
они были такими родными, как ни один пейзаж моего города
у меня нет родины кроме их ног глаз улыбок с которых стекает сперма
они любят меня как будто я у них первый каждый раз первый
я бы хотел разделить между ними свою плоть поровну
порвать душу за их тонкую кожу которой они касаются члена
изящность всего мира слишком уродлива чтобы тягаться с ними
я ворочаюсь на кровати, пытаюсь засунуть себя назад в сон
сосед кряхтит за столом, пружины скрипят, засовываю одеяло в рот
чтобы не заорать от отчаяния, тело просится под шкаф
или в ванную или в форточку, безысходность боль и стон
я вижу как сосед надевает мою куртку на голое тело
он ходит по комнате не замечая меня горделиво и смело
я прячусь под одеяло пытаюсь уснуть подрочить забыть обо всем
и чувствую запах мерзкого пота в котором сосед топит мою мечту

не спится, я вижу, как еду в машине с любимой порноактрисой
откусываю яблочный пирог, хожу до ванной, смотрю в телевизор
и вдруг Владимир Познер сбивается и вместо текста рекламы
говорит: "дрочить хорошо, Костя, не слушай ты этих баранов ебаных"

В ответ на эту тираду Адра лишь пожал плечами — насколько это позволяли птичьи суставы — и обернулся к остальным.

— Слушать меня или нет — ваше прраво. Вернёмся к вопросу о паучьем лесе, — предложил он сменить тему. — Так вот, ключ к безопасному прроходу через лес находится в ваших руках. В пррямом смысле, — ворон кивнул на горящий факел в руках у Аарона. — Вы уже заметили, что паутина крррайне уязвима к огню. Сами пауки тоже стараются его избегать при любой возможности. Знаете, что ещё боится огня? Дерево. Все эти деревья, — обвёл он взглядом зловещий навес из ветвей, нависший над ними, — служат домом для пауков. И все они достаточно легко воспламенимы.

Адраммелех мечтательно прикрыл глаза, представляя себе картину будущего.

Лес еще не успеет стряхнуть с ресниц свой тёмный сон. Он будет пробуждаться медленно, зевнёт, потянется, запустит руки-сучья в шапки зелёных своих косм, прокряхтит что-то. Но вот огонь обожжёт его пятки. Лес вдруг широко распахнёт глаза, ахнет, передёрнет плечами. Сосны, вспыхнув, сразу оденутся в золотые парики. Пляс огня пойдёт с гулом, с барабанным боем, с оглушительными взрывами надвое раздираемых деревьев. Густые черные клубы дыма взмоются над пожарищем. Нестерпимый жар дыхнёт в восьмиокие морды притаившихся в ветвях пауков. Пожар, огненная стихия, вздыбив к небесам, начнёт своё шествие вперёд. Сила пожарища могучим поршнем всосёт воздух, сотрясёт атмосферу на десятки миль.

Огромный пламенный поток начнёт распространяться во все стороны. Вся живая тварь в этой полосе — бегучая, летучая, ползучая — впадёт в ужас: куда ползти, куда бежать? Стада зверей, остатки неулетевших птиц, лесные тролли, извивающиеся кольца скользких змей — вся тварь будет обречена сожжению. Воздух быстро накалится, резко послышится гудящий гул пожара, свист вихрей, взрывы, стон обиженной земли. А красное небо, готовое придавить лес, затрясётся.

От звуков, от дыма, от вида небес пауки и прочие звери ошалеют. В смертельном страхе, утратив инстинкт, нюх, зрение, одуревшая тварь заполошно замечется во все стороны. Летучим прыжком, невиданным скоком звери кинутся вправо, влево, но всюду жар, смрад, огонь. И вот, задрав хвосты, высунув языки, звери понесутся вдоль линии огня. Глаза их будут кровавы. Оскал зубов их будет дик, в желтой пене. Звери молча будут становиться на дыбы, клыками впиваться друг другу в глотку, хрипеть, падать. Сильные разорвут слабых, в беспамятстве изгрызут себя, истекут кровью, шерсть на живых еще шкурах будет трещать от жара.

Малая белочка, глазёнки — бисер, хвост пушист. Торчит на вершине высокого дерева, вправо и влево огонь. А белке плевать: ведь это игра. Чтоб прогнать резкий страх, белка играет в беспечность. Унюхала шишку — и в лапки, и к мордочке. Справа огонь, слева огонь. «Не страшно, не страшно, — бредит безумная белка, — сон, сон, сон». «Стра-а-ашно!» — ухает, ужавшись к стволу под мохнатую лапу кедра, столетний филин; у него перебита ключица, висит крыло. Белка в испуге сразу вниз головой по стволу к земле. Но земля горит. И — вверх, головой, в страхе, к вершине. Вверх, вниз, вверх, вниз — все быстрей и быстрей носится белка. Но вдруг теряет сознание, комом падает в пламя. Пых и — конец.

Медведица бьет медвежонка в темя крепкой лапой, череп молодого медведя треснул, распался. Стервятник, матерый медведь, задушив другого медведя, разворачивает с дьявольской силой пни, камни, лезет в берлогу, тяжело дышит, с языка — слюна, валится, как пьяный, на толстый пласт кишащих в берлоге скользких змей. Их загнал сюда жар. Раздавленные гады, издыхая, шипят, смертельно жалят медведя, медведь ревёт дурью, катается с боку на бок, рявкает, стонет, как человек. Дым, огонь напыхом хлынул в берлогу и — смерть.

Смерть всему, смерть всякой твари, гнусу, медведю, птице, даже мудрому филину — смерть. Всякому дереву, всякой былинке, воздуху, духу, запаху, тлению — смерть!

Дьявол в птичьем обличии распахнул веки, возвращаясь к реальности, и окинул безразличным взглядом смертных, сгрудившихся под его ветвью.

— Несколько часов работы с факелами будет достаточно, чтобы разжечь здесь настоящий лесной пожар, — произнёс он мрачным тоном. — Пламя поднимется по стволам деревьев и поглотит всё, до чего сможет дотянуться, оставив после себя девственно чистое пепелище на мили и мили вокррруг. Через несколько дней, когда дым развеется и земля остынет, прроход к реликвии будет чист.

Ясон и Медея
Совершенно безумная история, которая заставила меня невзлюбить древнегреческую культуру. Уж и маркером и углём закрашивала,но всю черноту содеянного не передать

Когда Медея узнала об измене Ясона, отчаяние овладело ею. Она не ела, не пила, не слушала слов утешения. Понемногу неистовый гнев овладевал Медеей. Не смог смириться неукротимый дух Медеи.
Страшна в гневе Медея, месть ее должна быть ужасна по своей жестокости. Медея отомстит и Ясону, и Главке, и отцу ее Креонту!

И всех погубила, включая своих детей. Бойтесь гнева Женщины!
Всем Молодцам НАУКА, всем молодцам урок!

Тик-Ток с облегчением выдохнул и шажок за шажком начал перетекать на сторону треугольника, принадлежавшую Синдзе. Тот, кого в первую очередь следовало принять за ёкая, вызвал меньше всего страха.

— Хочу! Я уже вот-вот почти как раз хотел собраться начать возвращаться, — смущённо пробормотал строитель алтарей и шмыгнул: — Но задержался. Надо было доделать, чтобы моя сестра тоже вернулась. Бабушка рассказывает, что если позовёшь кого-то достаточно сильно, он обязательно вернётся. А мы… мы живём вчетвёром. Я, бабушка и две моих сестры. Мы все очень хотим, чтобы Аяка попала домой!

Он бестолково показал молоточком на алтарь. Пирожок и букет цветов уютно лежали под новенькой крышей. Алтарь был возведён с добротой в сердце — и оттого в чёрно-сером мире Синдзе лучился неярким, уютным светом.

Наблюдать за действием некроманта было... стремно. То есть Салюбри повидал говна в разных его вариациях, но всё ещё херова воспринимал подобные игры со смертью. Да, такие дела: то неловкое ощущение, когда ты ходячий труп, но сказки про привидения заставляют внутренне содрогаться.

– Серьезно? – фыркнул Оливер, когда Аличе вынесла свой вердит, после чего поганая смесь на полу встретилась с салфеткой. Отчего-то было мерзко, действительно мерзко наблюдать за всей этой хиромантией. – Полтергейст уебал одного из гулей? Ну и хуета. – Каждый справляется с непознанным по своему. Конечно, он со всей серьезностью относился к сестре и к тому что она делает и какой вклад вносит в общее дело, а потому мысленно согласился, что следы от выстрела вполне могли быть сделаны своими. – Дух мотеля разобрался к гостями, а администратор потом подчистил следы... – последнее было уже больше бормотанием под нос.

Оливер прошел вперед, чтобы присоединиться к Найджелу и осмотреть номер по лучше. Стук трости Крота на миг привлек его внимание. Чутьё подсказывало вояке, что подвал оставлять без внимания нельзя. Если всё произошло не так давно, то и спрятать трупы при таком засилье клиентов могли не так чтобы много где: где-то по близости от отеля или в одном из подсобных помещений... и подвал в этом плане подходил идеально.

Поправив носком ботинка ковер, Саж на секунду замер. "Нет, не показалось", - взгляд метнулся к тумбочке. Крот, похоже, немного сдвинул её, когда лапал, и сейчас Салюбри смог заметить тусклый отблеск чего-то.

Молча подошел ближе, опустился на корточки и пошарил рукой под тумбочкой, выудив небольшой улов - в пальцах Трехглазый держал бензиновую зажигалку с гравюрой черепа. Посмотрел на дно - точно, Zippo.
– Зацените, – привлек внимание остальных Саж. – Кажется, кто-то обронил. Так... а это что...

Отвлекшись от находки, Оливер, как был на кортах, передвинулся обратно к ковру и, уперевшись ладонями, наклонился ближе к полу. Его внимание привлек небольшой бугорок под материей. Хер заметишь, но Саж всё-таки заметил. Через пару секунд в руках Салюбри была ещё одна находка - небольшая пуговица, какие бывают на верхней одежде, типа курток, пальто быть может... или даже пиджака. "Да, слишком небольшая для пальто или плаща", - подметил про себя каинит.

– Держи, – не долго думая, Оливер передал обе находки Найджелу как ближайшему собрату. По крайней мере, Саж точно знал, что из всей стаи Красавчик был одним из немногих, кто умел подмечать самые необычные детали с подобных находок. – Слушай, Чарли, пока время есть, я пойду проверю подвал. Этого с собой возьму, с замком поможет. – Салюбри кивнул опять же в сторону молодого Тзимици.

Впрочем, пока Трехглазый никуда не спешил. Почувствовав кураж успеха, вампир ищейкой пронесся по небольшой комнате, заглядывая под кровать и небольшой шкафчик в углу. Последний принес новую находку.

– Бинго, блядь! – победно произнес Саж, вытаскивая из под мебели пистолет.

С нескрываемым любопытством Салюбри покрутил оружие в руке, еле заметно прикусив нижнюю губу. Удлиненный ствол и увеличенная обойма, складная передняя рукоять, для большей стабильности при стрельбе короткими очередями. "Да, точно она", - мысленно протянул каинит, уже зная, что держит в руках. Беретта девяносто три, модель "R", автоматический, девять миллиметров. Горячая штучка для серьёзных парней. Магазин на двадцать патронов, если память не подводила Салюбри. Насколько бывший солдат помнил, итальяшки пытались сделать нечто среднее между оружием персонального типа и пистолетом-пулеметом. В итоге, эксперимент признали не успешным, но серия всё ещё была в ходу.

Большой палец скользнул к предохранительному рычажку, мягко коснувшись выпуклой детали. Было похоже, что кто-то попытался пустить оружие в дело, но не успел даже переключить пистолет в боевой режим. Тихий щелк сопроводил переход в состояние "безопасно". Да, к такой детке надо приноровиться, всякий чмошник так просто не станет с ней самым лихим стрелком на диком западе.

– Похоже, закатился сюда, когда тело упало, – резюмировал Салюбри, вытаскивая обойму и проверяя количество боезапаса по отметкам на металле. – Полная обойма. Не успел пустить в ход. Эй, Голливуд, похоже на твоих копов?

Лицо госпожи Это скрывала простая овальная маска из березы, без каких-либо деталей. Если в ней и были прорези для глаз, они были искуснейшим образом скрыты от посторонних взглядов. Такое нехитрое приспособление позволяло девушке не только казаться солиднее своих лет, но и сохранять видимое вежливое равнодушие при виде любопытных оцеплений.

Юя вообще исповедовала в жизни философию скольжения и непривязывания. Искренность в ее представлении — удел сильных, к коим она себя, пугливую плаксу, никогда не причисляла. Любая связь с миром подобна веревке, тлеющей и скоро рвущейся, причиняя боль всем окружающим. Даже наедине с друзьями по храму, Юя оставалась холодна и немногословна: не потому что считала их ниже себя, а как раз наоборот. Внутри Момо и Синдзе жила человеческая душа.
Быть может, после этого экзамена, ее в себе почувствует и Юя?..

Ступая неторопливо, Это-сан подошла поближе к колышущимся на ветру человечкам и присмотрелась к ним повнимательней. Прозорливый взгляд может многое узнать об авторе печати по ее внешнему виду. Насколько одинаковы бумажные чучелки: вырезаны ли они одной рукой, или усилиями всей деревни? Насколько ровны иероглифы заклинания? Как долго предосенняя погода треплет бумажные края, выжигает и смывает чернила? Какими узлами связана веревка и как туго натянута?

— Все-таки целую долину с веревкой обойти — не каждый сдюжит. — Задумчиво обратилась она к спутникам.

— Что, и ты говорящий? — пробормотал Тибо, по инерции еще стараясь излучать голосом дружелюбное спокойствие, хотя за ним уже сквозила тихая паника.

Поняв, что и на олений язык нашелся переводчик, Тибо как-то быстро стушевался и тихонько отступил в сторону, предоставляя остальным разбираться с очередной диковиной этого леса. Плечи его поникли, и даже в темноте было видно, как залилась краской широкая загорелая шея. «Уж здесь-то, — зло обругал себя Тибо, — уж с оленями-то не сладить!..» Теперь он смирно стоял в сторонке и делал то, что ему оставалось: жадно, но бестолково следил за соприкосновением обыденного с волшебным и машинально жевал бесполезную теперь краюшку. Когда все затихли и выжидательно посмотрели на него, Тибо не сразу понял, что и ему тоже нужно высказаться.

— Зачем ищем?.. —медленно повторил Тибо и посмотрел на Ноля, пытаясь найти в вопросе еще какую-то скрытую суть. — Ну, нам теперь вроде как ничего не остается, так?

Он неуверенно оглядел остальных и нахмурился, сам недовольный своим ответом. Что-то здесь было еще, но облечь это что-то в конкретные слова было непросто.

— И потом, — неуверенно продолжил Тибо, в задумчивости позабыв, что объяснять нужно оленю, а не Нолю, — и потом, куда я их отпущу одних? Вот этих лопухов — не примите на свой счет, миледи! — торопливо поправился он и еще сильнее раскраснелся.

Скан открытых портов на почтовом сервере показал несколько распространенных протоколов. Но, то ли гугл сегодня не хотел делиться знаниями, то ли даркнет решил приберечь секреты, то ли Такаяма еще не пришла в себя после того, как чуть не опоздала на работу, но по-быстрому найти и раскрутить какую-нибудь уязвимость не удалось. Оставалось отправить письмо как есть. Состряпанное фишинг-письмо ушло и было принято сервером, судя по ответу "250 ОК". Оставалось ждать, пока жертва клюнет.
Закончив с письмом, Юки занялась Синчатом. С каждым днем найти рабочий сервис одноразовых и еще не занятых телефонных номеров в интернете, на который можно было бы принять СМС с подтверждением регистрации, становилось все сложнее, но кто ищет, тот всегда найдет. Фотография Ким, конечно, прибавляла очков аккаунту - меньше похож на фейк, да и Пьен Ё любил девушек, судя по его интернет-истории. На сообщение от "Ким" он ответил радостным приветствием, и было видно, что он настроен поболтать. Только отвечал он с задержками в несколько минут. Спустя несколько классических сообщений для начала знакомства Юки нащупала момент, когда можно было задвинуть ссылку на сайт, на что был ответ (опять же, спустя минуты две или три) "Позже гляну, сейчас занят, но спасибо, это интересно".
Вторая приманка ушла, снова оставив юную хакершу ожидать клёва.

Со стримами с мест событий дела обстояли интересно. На двух разных популярных площадках были по одному стриму. На первом стриме картинка показывала толпу протестующих в масках и респираторах где-то в центре города, которая подошла вплотную к строю полиции с прозрачными плексигласовыми щитами, стоящему поперек автомобильной дороги. Протестующие кидали в полицию бутылки и прочий мусор. С другой стороны в толпу летели гранаты со слезоточивым газом, а строй силовиком медленно, подшаг за подшагом, наступал на протестующих. Картинка была довольно четкая и гладкая, без сбоев. В комментариях, однако, сплошным потоком лились заявления вроде "this is fake", "это было неделю назад", "это запись, а не прямой эфир", лишь иногда разбавляемые возгласами типа "free Huadian!" и более радикальными.
Другой стрим, напротив, был рваный и дерганый, картика постоянно замирала, чтобы продолжиться уже с другого места. Самый длинный непрерывный отрезок видео длился секунд 15 максимум. События были примерно похожие - снова толпы людей, перекрытые дороги, возвышающиеся небоскребы вокруг, хаос и неразбериха, выстрелы гранатометов, вой сирен. Судя по кадрам - это было где-то за три квартала от самого центра города, но собрать цельное представление о происходящих событиях из этих рваных кусков было проблематично. Разве что складывалось впечатление, что активная фаза только разгоняется. В комментариях - та же дискуссия о том, что это запись, однако сторонников того, что стрим фейк, было намного меньше, а заявлений о том, что прямая трансляция настоящая - больше. Кто-то в чате пытался объяснить другим, что, несмотря на то, что мобильный интернет в центре выключен, стрим идет через mesh-сеть, собранную из подключенных друг к другу устройств протестующих - мобильников, планшетов, ноутбуков.

Ким тем временем связывалась с людьми.
После того, как загорелся огонек передачи сообщения от "Мэджик", Ким сначала услышала тяжелый шум винтов, и только спустя пару секунд - хрустящий, сильно порезанный модуляцией, лишенный всех низких частот и обертонов голос:
- База, это "Мэджик". Рад вас слышать громко и четко. Докладываю: в воздухе пока все спокойно, но в любой момент могут начать разгонять воздушный трафик над городом. Связь с "Гонцом-1" есть, по радио и через лазерный передатчик, но возможны кратковременные помехи - полиция глушит дроны, иногда попадает по нам. Горючего еще на один час сорок минут до возвращения на базу. Если старт будет в запланированное время, то нас должно хватить, чтобы экипаж покинул зону шатдауна. В общем, все хорошо. Мы, правда, не представляем, как вы собираетесь вести машину через эти толпы, но удачи вам. Ждем сигнала о начале движения, прием.

Высокий, крупный, черноволосый, в черных дизайнерских очках в толстой оправе Макс Кимура обладал многими достоинствами. Он был чрезвычайно обаятельным, всегда благожелательным, очень ответственно относился к делу... и всегда идеально выдерживал дистанцию и разделял рабочее и личное. Несомненно, этот набор качеств и позволил ему за четыре года работы компании проделать путь от рядового сотрудника техподдержки до главы отдела менеджмента.
Поэтому он без лишних вопросов поддерживал игру Со Ён в статную бизнес-леди и вел себя с ней соответствующе.
- Ну смотри. "Огненный глаз" не лежит совсем, до него иногда долетают запросы и он на них отвечает. А это значит, что на него просто идет большая нагрузка, и если он не выдает информацию нам, то, вероятно, должны быть приоритетные клиенты, на которых уходит вся его производительность, - когда Макс что-либо объяснял, он всегда делал это очень спокойно, что вкупе с его низким, почти бархатным голосом, действовало успокаивающе, - Поэтому в идеале было бы здорово договориться с полицией, чтобы они в своей сети выделили нам канал, через который мы можем подключиться к "Огненному глазу" типа как полиция, чтобы соединение не резалось его балансировщиком нагрузки. Если не получится - то все верно, мисс Со Ён, все как ты сказала, только с учетом того, что ситуация может меняться и придется постоянно запрашивать у полиции обновления по обстановке. Я сейчас уточню в полиции, кто сможет держать с нами связь, и вышлю тебе контакт, - Макс замолчал, но на такой ноте, как будто он подбирал слова, чтобы закончить мысль.
- Подожди... А все-таки, что там Юки сейчас делает?

То ли удача, то ли нервы обострили рефлексы, а может и то и другое, но в последний момент Салюбри удалось предотвратить встречу ключей и лица. Взгляд его вперился в Аличе, но как оказалось вовсе не по причине внезапного броска:

— Накормим? — переспросил Саж. — Это вообще нормально холодильник открывать в пятом часу? Не тянет это место на пять звёзд. И на четыре. И даже на две... — Впрочем, бурчать Оливер продолжил уже находу , направляясь на выход и к одиннадцатому номеру.

Кивнув каждому, Ноль принялся за перевод. «Отморозки» на сильване получились «бешеными», «высшая справедливость» — «правильной природой», а «город» Аарона — «пастбищем людей». Но счетовод старался точно передать ответ каждого.

— Тибо? Флави?

Тигр был непреклонен.
- Если у меня будет помощница, то она должна быть помощницей во всём. И что ни скажу, всё должна делать. Так что давай, раздевайся. Ты не тигрица, но дырка у тебя есть, так что сейчас будем прикидывать. Чёрт побери, я уже два года, наверное, самки не щупал, если не больше! - он указал на свой пах, - Из-за этого он даже иногда сильно болит, словно вот-вот разорвётся! так что давай, не выпендривайся и показывай, что там у тебя есть.
И зверолюд подступил к Шарлотте с намерением если не сразу взяться за гуж, то уж точно помочь ей побыстрее снять тряпки.

К счастью, от дальнейшего сеанса психотерапии её избавил появившийся Оливер.
— Ну, вид у тебя и правда как будто ты собрался стрельнуть у нас двадцатку, — хмыкнула Альба, — ясно, у тебя тож ничего интересного. У нас только парочка камер, хз, работают или нет, надо будет поосторожнее быть. В остальном, такое. Надеюсь, Дольчегабанна и Чарли уже договорились насчёт комнат. Я лично задолбалась.

— Вам лишь бы шкуру с кого-нибудь снять, — мимолётом упрекнул Тибо, но тут же утратил интерес к разговору, слишком уж был занят разглядыванием чудесного золотого оленя. — А он вон какой...

Тибо мечтательно вздохнул. Оленей он видел разве что издали, когда господин ещё был в относительном здравии и выезжал по осени на охоту. Гораздо больше времени Тибо проводил возле лошадей. Лошадей он любил и про себя всегда удивлялся их силе и покорности, тому, как безропотно и с каким тихим достоинством сносят они людские чудачества и как прекрасно, в сущности, обходятся без этих чудачеств и без людей вообще, когда предоставлены сами себе. Тибо вспомнил двух славных, покладистых лошадок, на которых они с Освальдом прибыли в Гринест и которых там предстояло сменить. Тибо догадывался, что они сбежали: в ночь нападения он бросился за ними на конюшню, но нашёл только пустые разломанные стойла. Он был уверен, что с лошадьми всё в конечном счёте вышло хорошо: они были мудрые создания и сами могли о себе позаботиться. Тибо вдруг подумал, как здорово было бы и их встретить в этом лесу, щиплющих себе травку на приволье, вот как эти олени.

Медленно, как зачарованный, Тибо раздвинул ветви кустов и вышел на поляну. Он не знал, можно ли приручить золотого оленя и каким способом — да и не очень понимал, зачем — но всё-таки осторожно шагнул к оленю поближе, стараясь не спугнуть резким движением или звуком, хотя сам внутренне трепетал в это мгновение, наверное, больше него.

— Ну, поди, не бойся... — ласково позвал Тибо.

Тибо смотрел на расправу, дико вытаращив глаза. Он до последнего сомневался, что Дилан не просто пытается припугнуть пленников как следует, что он и впрямь может с легким сердцем прирезать их, связанных и беспомощных. Оказалось, очень даже может. Во всей этой пародии на казнь было столько неправильного, что непонятно было даже, с чего начать; так Тибо и стоял истуканом, пораженно наблюдая за тем, как Дилан методично расправляется с гоблинами.

— Да тебе нравится их мучить, — вслух догадался он, когда хрипы гоблинов, наконец, затихли. — Ну и выродок…

Качая головой, Тибо вернулся к своим вещам и принялся понуро собираться в дорогу, стараясь лишний раз ни на кого не смотреть. Он наскоро забросал землей дотлевающий без присмотра костер; последней водой из бурдюка ополоснул возвращенную тарелку; быстро собрал рюкзак и раздраженным рывком закинул его на спину, а меч на плечо. Оставаться здесь дольше нужного не хотелось. Тибо оглядел напоследок это злосчастное место и в ожидании встал рядом с Нолём, готовый никогда сюда не возвращаться. Уже поравнявшись с Нолём, он тихо проговорил, чтобы не слышали остальные:

— Ты вроде понимаешь во всяких законах, они ведь не могут по правде так всех судить? Что твой господин скажет, если узнает? Это ж его земли.

Ноль оставил тарелку рядом со щитом Тибо и побрёл собирать вещи. За спиной он ясно слышал бульканье и сипение. Хотелось заткнуть уши, но было нечем. Поотросшие за время похода волосы не могли стать пробкой и устранить звуки. Ноль молча натянул штаны, трясущимися руками запихав их под подол рясы. Подобрал свой старый плащ, накинул на стопы онучи.

Напяливая левый сапог, счетовод ясно вспомнил, как один из убитых гоблинов ночь назад тряс обувь и пытался сковырнуть каблук в поисках монет. Тогда гоблины ехидно гоготали, раздевая пленника и передавая друг другу вещи, а Ноль задыхался от страха. И вот теперь эти мерзкие даже на вид уродцы лежали в траве. Складчатые уши, вонючие обрывки одежды, буро-жёлтая как болотная жижа кожа — выродки, рождённые холмами. Умом Ноль понимал, что должен чувствовать благодарность к спасителям. Должен злорадствовать, стоя над трупами нерасторопных врагов, а то и сам принять участие в казни. В конце концов, гоблины изрядно досаждали пастухам Зелёных Полей. Воровали то овец, то аппетитные круги сыра, припасённого на ужин.

Хрипы утихли.

Всё, что чувствовал Ноль — глухую печаль. Хотелось ненавидеть Флави и Дилана, но они спасли его. Хотелось наброситься на Аарона за лицемерное «в кусты», где с гоблинами как будто случилось бы чудесное воскрешение. И чёрной птице хотелось до кучи отвесить пинка. Драконий огонь как будто сжёг в жителях Гринеста человечность.

Нахлобучив чёрную шляпу до самых глаз и подняв из золы книгу, Ноль прижал её к груди и… понял, что ему больше нечего собирать.

— Спасибо за спасение, — деревянно сказал он. — Пошли отсюда?

— Я что, в сказку попала? — заржала Альба, — тут принцесса, там принцесса, герцог, просто красавчик, даже колдун есть. Кота в сапогах не хватает. А я, видимо, Озёрная дева. Потому что щас вымокну прям как она.

Фыркнув, Диас выскочила из фургона первой и энергично замахала рукой, приглашая оставшуюся команду следовать за ней. Жуткий ливень заливал глаза, но к счастью вампиры умеют видеть по-разному. Да и зрение острее не в пример человеческого.
— Ну, шевелитесь! Мотель сам себя не осмотрит.

— Мы большие девочки, как-нибудь разберёмся, Оливка, — хмыкнула испанка, — ладно, Ив, пошли, видимо нашему трехглазому другу надо отлить. Мальчики налево, девочки направо, всё такое.

  Гоблины были в явном замешательстве. Они вертели головами, смотря то на Дилана, то на Флави, но ничего не говорили. Оглядываться на Дилана было страшнее: он всё ещё грозил кинжалом, и лицо у него было недоброе. Флави была не такая страшная. Гоблины внимательно таращили на неё глаза, ожидая, что она скажет что-то ещё.
  — М-м-м... умаляю? — попытался угадать один гоблин.
  — Пощади? — попробовал второй ещё раз.
  — Бери те фсё...?
  — Берите фсё чихатите! Да!
  Тут один из них посмотрел на мизинец Флави ещё раз, и до него, наконец, дошло. Он стал истово кланяться перед ней, сгибаясь в рабской покорности. Со связанными за спиной руками это было очень неудобно, из-за чего он даже ударился лбом о землю. Второй тут же подхватил эту идею, с не меньшим энтузиазмом распластавшись перед Флави.

— Счетовод?.. — запоздалым эхом прогудел Тибо, соображая. Потом лицо его просияло. Он запросто сел рядом с Нолем и заговорщицки ткнул его в плечо, будто давнего приятеля. — Ага, точно! Ну, а мы против волшебников ничего и не имеем, если вдруг встретим одного — скажи, Аарон? Большое дело, волшебник! Вот, помню, у сэра Освальда, моего господина, один из ближайших товарищей тоже был волшебник, и ничего… — Тибо громко вздохнул и искоса, украдкой бросил на Ноля внимательный взгляд, явно ожидая если не восторга, то хотя бы узнавания. — Сэр Освальд? Из Ивового Приюта?

Быстро потеряв интерес, Тибо отложил в сторонку меч со щитом и вслед за Нолем тоже всласть потянулся. Рюкзак он снял и удобно подпер им спину, и теперь полулежал, небрежно облокотившись, будто заправский вельможа. И беседу вел тоже вполне вельможную, неторопливую, совсем не под стать обстановке.

— Да всё в порядке, — лениво отмахнулся он, когда Ноль забеспокоился состоянием Флави, и в ответ на его догадку важно кивнул. — Леди Лаббе, она самая. Славная госпожа, хоть и с характером. Баронская дочь, а вот поди-ка, от самого Гринеста с нами протопала. Хотя там теперь вообще всё наперекосяк, сам понимаешь, дракон и всё прочее… — Тибо буднично пожал плечами. — Есть хочешь? Тебя, кстати, губернатор-то еще не хватился? А то шастаешь тут…

Кровожадного Дилана и вопящих гоблинов Тибо старательно не замечал — как и их мертвых окоченевших собратьев, и Кларга, в темноте похожего на поросший травой пригорок, и волка с пробитым черепом и блестящей на черной шерсти розовой кашей, и говорящих ворон, и исчезающих мальчиков, и…

Прошло всего несколько мгновений, а казалось будто бы целый месяц остался позади. Шок прошел, злость отступила, даже горе как-то притупилось. Конечно, Людмила всегда останется в памяти, в сердце; всегда будет чувство вины бередить – как же так, не уберег. Но что случилось – то случилось, этого не изменить.

И как-то в миг Ежи стало тошно от этого заляпанного дымными следами неба, от горящих танков и взрывающихся фейерверками укладок артиллерийских снарядов. И люди внизу стали вмиг чужими и земля не того цвета. А ведь, если подумать, что он тут забыл? Нет больше Чжермецкого дола, как нет и пани Люды, и крылатые гусары, как искры пламени "Пана Казимира" перегорят в миг, потухнут и станут сажей, которая просто осыплется с неба в течении пары дней. В лучшем случае, чинкайский крестьянин поймает рукой маленький кусочек, посмотрит миг, да стряхнет.

Ежи выровнял самолет, убавил газ. Для боя топлива мало, чтобы к аэродрому вернуться с запасом, но если не гнать на пределе, не рвать изо-всех сил к аэродрому за новым боекомплектом, а просто взять курс куда-нибудь на восток, в глубь континента, да лететь едва-едва, просто чтобы не падал – то топлива хватит еще надолго.

Кто знает, что там будет?

— Спасибо, но… я не из этих! — пробормотал Ноль. — Я счетовод и юрист! Это всё книга… ох… Долгая история.

Счетовод и юрист с удовольствием потянулся. А потом согнулся. А потом развёл руки. Гимнастическое блаженство отчётливо засветилось на грязном лице, хотя ещё ярче светился массивный кровоподтёк над виском. Рваная ряса явно с чужого плеча висела на пленнике мешком. Да и стоило тому выпрямиться, как мир опять закружился.

Поэтому Ноль предпочёл усесться обратно, разглядывая странных спасителей. По-видимому, те происходили из какого-то на редкость глухого места, если дар речи у одного из них заслуживал упоминаний. Впрочем, спасителей не судят.

— Меня зовут Ноль, я стюард губернатора Гринеста. Но я понятия не имею, где я. И кто вы. И что я тут делаю…

Под яростным натиском Брунхильды наёмники мага-убийцы с трудом держались, хоть их было много против одной пиратской принцессы. Впрочем, с каждым взмахом смертоносного оружия ряды врагов редели. Дариус и Чичи подсобили своей товарке настолько, что соотношение сторон к большому удивлению наёмников сравнялось. В этот момент многие из них дрогнули и справедливо для себя решили, что лучше собственная голова на плечах, чем пригоршня золотых за чужую голову, которую никак не заполучить.

В другой куче врагов отважно рубил Дедан, пронзив мечом одного и серьёзно ранив другого. Помогла и чародейка, столь внезапно решившая присоединиться к искателям приключений. Её огненный поток сбил спесь с некоторых особо рьяных врагов, одного и вовсе прожарил до хрустящей короче. Если этот бедолага и выживет после знакомства с Шиашоллой, то долго будет ещё жалеть о неудачном карьерном выборе.

Ривери решила помочь Марко, ибо на его корчи в железной хватке магической руки смотреть без боли было невозможно. Обильно полив барда маслом, девица помогла ему легко выскользнуть из удерживающей его руки и удалиться на безопасное расстояние. Вид у Марко был, конечно, сильно подпорчен слизкой субстанцией, но в остальном он был цел и невредим, даже пытался выдавить из себя слова благодарности своей спасительнице, но после поистине эпической борьбы с рукой не мог никак отдышаться.

Керри устала бороться с прихвостнями злодея, пока тот из-за их спин безнаказанно издевался над искателями приключений и их товарищами. Ловко протиснувшись между двух противников, которые не преуспели в попытке помешать воительнице, она выскочила один на один с магом, который удивился такому повороту. Не ожидал он и удара, в который госпожа Монро вложила всю свою ярость и божественный гнев. Слышала она, как трещат кости чароплёта, видела, как изо рта он отхаркивает кровавые сгустки, как наполняются гневом его глаза.

– Довольно этого цирка! – прокричал Фелибарр и растворился в воздухе, оставив после себя кровавую лужицу и серебристое облачко. Тут же он возник в паре десятков шагов и продолжил. – Дурачьё. Вы жестоко поплатитесь.

Сложив руки в причудливом жесте, маг на распев принялся читать заклинания. Голос его звучал омерзительно, будто безумец призывал всех демонов бездны на головы своих врагов. В ладонях чародея появился чёрный шарик, сотканный из пульсирующей энергии, похожей на пламя. Этот шарик он и забросил в гущу сражения. Шарик с пугающим рокотом взорвался, раскинув волнами во все стороны потоки чёрного пламени. Поразительным образом огонь огибал союзников колдуна, но всей своей разрушительной мощью обрушивался на его врагов. Досталось многим искателям приключений: Керри, Дариус и Ларс получили тяжёлые ожоги, но остались стоять. А вот для Брун и Чичи знакомство с тёмной магией закончилось плачевно. Обожжённые чёрным пламенем они упали на дорогу и более не могли подняться.

Союзники колдуна не ожидали такого развития событий. Наверняка, им не платили за магическое побоище на одной из улиц Глубоководья. К тому же они успели потерять многих своих товарищей. Так что примерно половина уцелевших наёмников решила не играть с судьбой и убраться подальше от этого места. Другая их часть уже совсем вяло продолжила играть в затеянную Фелибарром игру и сдерживать искателей приключений, которые несмотря на собственные потери, завладели численным преимуществом.

Карта: ссылка

Множество стрел полетело в сторону Дилана, но либо попадали в твол дерева, либо пролетали мимо.
- Спасибо за защиту. - тихо поблагодарил он вековое дерево за которым прятался и попытался незаметно сменить свою позицию.

— Я пойду впереди, чего уж, — с деланой безмятежностью разрешил Тибо назревший было спор.

Это были просто слова, сами по себе еще ничего плохого не значащие. И всё-таки произносить их было жутковато: в животе будто зиял бездонный колодец, совсем как в детстве, когда прыгали с обрыва в озеро. Вызываться вперед было страшно, но больше некому. Во-первых, Тибо был из всех самый старший. Во-вторых, Дилан уже назвал его воином — ну, не впрямую, но всё-таки! И даже Аарон, который, кажется, вовсе не был рад никуда идти, пару раз глянул на Тибо с неопределенной надеждой. Ну и как их подвести? Это не говоря уже про леди Лаббе, подводить которую не положено просто в силу ее статуса.

О статусе леди Лаббе не замедлила напомнить, уже покрикивала вполне хозяйским тоном откуда-то из кустов. Тибо не забыл, как заливисто хохотала Флави над «жикетом», поэтому сразу заподозрил, что над ним и теперь насмехаются. Правда, подкрепить это подозрение было нечем. Тибо лишь оглянулся на Аарона с Диланом, развел руками и вслед за Флави в который уже раз за сегодня нырнул в кусты. В ту же секунду из кустов донеслось растерянное ойканье. За годы службы Тибо привык, что под слоями дорогущих нарядов и украшений благородные выглядят совсем как люди, даже не отличишь. Но одно дело было видеть в дезабилье сэра Освальда и совсем другое — эту капризную девчонку, которая как будто сошла в этот забытый богами лес со страниц какой-нибудь глупой книжки про принцесс и драконов. Она и выглядела чуточку потусторонне: бледная и хрупкая, даром что голодать ей уж точно в жизни не приходилось. Кухаркины дочки, с которыми обычно водил знакомство Тибо, были совсем не таковы. Это смущало и в то же время сообщало другие, еще не оформленные, хоть и смутно приятные мысли — но сейчас, когда кругом рыскали гоблины и страдали пленники, додумывать их было некогда.

Поняв, что стоит столбом, Тибо смутился, поспешно схватился за развешенные доспехи и приступил к делу. Чувство неловкости и невозможность не подглядывать вынуждали торопиться и действовать настойчивее, чем позволял этикет, поэтому он буквально втиснул Флави в нагрудник. Дальше наручи: Тибо уже бесцеремонно двигал за Флави ее же руками, будто одевал большую куклу. Еще немного — и взглядам оставшихся на поляне предстала Флави, облаченная в полный кожаных доспех, а вслед за ней тихонько выбрался Тибо, стараясь не привлекать сейчас внимания к себе и к своим пылающим ушам.

В это время на поляну вернулся ворон, о котором Тибо только-только начал забывать, и опять принялся вещать что-то про опасность. Нет, это уже никуда не годится! Происходящее становилось всё нелепее и нелепее — и Тибо вдруг стало это забавлять. Помимо его воли губы растянулись в дурацкую прыгающую ухмылку, а из груди вырывался негромкий, диковатый хохоток.

— Так это, значит, Адра? — догадался Тибо, не прекращая глупо ухмыляться, и присел перед вороном на корточки. — Адра! Ты что, говорящий? И что нам, по-твоему, делать, раз ты такой умный?

Имперский штурмовик, пытавшийся атаковать танки чинкайцев, получил целое ведро свинца от Самолета Ивановича - и, пылая, рухнул на залитую кровью чинкайскую землю среди рисовых полей. И там же неподалеку замер и зачадил жирным дымом очередной разбитый пушками чинкайский танк с зимовским экипажем внутри. Последняя "Барракуда" продолжала творить своё черное дело, заставляя наземные силы Люэсяна бессильно проклинать имперских стервятников, несмотря на полученную от Йозефа очередь в хвост.

А между небом и землей разворачивалась драма, которую запомнят все участники этого боя до самого последнего мгновения своей жизни. Отважная Людмила Волкович, железный капитан "Пана Казимира", уходила в легенду вместе со своим старым дирижаблем, отказываясь бросать его на произвол судьбы... И умы пилотов отказывались верить тому, что видели их глаза. Разве это возможно?! Разве может Волкович... не быть?!

Те, кто переживет этот бой, будут еще долго осмыслять произошедшее и снова и снова вспоминать медленное падение пылающего гиганта. Застынет маской обычно бесстрастное лицо сэра Уэлсли, повидавшего казалось бы так много на этой и многих прочих войнах. Нет, нельзя к такому привыкнуть...

"Бризы чинкайские целовали
Руки, горящие на штурвале.
Над "Левиафаном" - синее небо и облака..."

Напишет пока никому еще не известный зимовский танкист-доброволец (а в будущем известный в своей стране поэт-фронтовик), бывший свидетелем гибели "Пана Казимира" и узнавший о том, кто был за его штурвалом все эти месяцы и в последние минуты.

...Но прямо сейчас еще полыхают последние яростные вспышки воздушного сражения. Оставшиеся имперские истребители и один побитый штурмовик еще намерены взять своё, отомстив Добровольцам за понесенные потери.